Исповедуются ли священники, епископы, сам Патриарх и как это происходит?
Епископ Бронницкий Тихон: В каждой епархии есть свой духовник, и хотя бы раз в год каждый священник исповедуется обязательно. Кроме того, священники ездят к монастырским духовникам или стараются регулярно исповедоваться у опытного наставника, у старца, или у старших священников. Обычно чем чаще они исповедуются, тем более высокую духовную жизнь ведут.
И у Святейшего Патриарха, есть духовник - архимандрит Кирилл (Павлов), к которому он регулярно ездит в Троице-Сергиеву Лавру и исповедуется.
По учению Православной Церкви, без исповеди нет христианской жизни. Поэтому каждый православный христианин обязан исповедоваться, следить за своей духовной жизнью, очищать душу покаянием. Это не зависит от сана или чина церковного, это касается абсолютно всех.
Как можно понять использование икон в Православии, если в Библии столько сказано о том, чтобы мы не создавали изображения того, что на небе и на земле, и не поклонялись ему. Отношение же к иконам совсем не такое, как к обычной картине: к ним относятся с благоговением, кланяются им и целуют их. Для верующих будет кощунством кинуть икону в кладовку. Что же это, как не почитание деревянного идола?!
Священник Алексий Уминский: Наше современное затуманенное сознание, так же как и сознание протестантское говорят, что всякое религиозное поклонение чему-то вещественному является идолопоклонством. На самом деле это совершенно не так.
Идолопоклонство не есть непременно поклонение какому-либо предмету, а, прежде всего, поклонение ЛЖИВОМУ БОЖЕСТВУ. Поэтому идолопоклонство вполне может и не носить вещественного характера, т.к. идолом называется не столп деревянный, мраморная или гранитная скульптура, а лживое божество. А всякое поклонение чему-то ложному, неправому, неистинному может быть названо идолопоклонством.
В этом смысле почитание икон (как и всякой святыни, которая есть в христианстве), не является идолопоклонством, ведь речь не идет о поклонении чему-то ВМЕСТО Бога. Икона не есть Божество и, молясь перед иконой, человек обращается не к деревянной доске, а к первообразу, то есть изображенному на иконе святому или святой.
Мы вообще не делаем ничего непонятного, ненужного, чего бы не делали все остальные люди, поклоняясь своим собственным святыням. Скажем, святыням нерелигиозным - например, гражданским.
Когда солдат, принимая присягу, целует край знамени, он никак не может быть обвинен в идолопоклонстве. Это никому даже и в голову не придет! Или когда молодой человек, целует фотографию своей любимой, вспоминая о ней, никто его не винит в том, что он своей любимой поклоняется как идолу. Он просто любит женщину, и воспоминание о ней, запечатленное фотографией, является очень живым и подлинным. И мужчина этот выражает свои истинные переживания.
В какой-то степени мы можем это сравнить с поклонением святым иконам: когда мы, воздавая честь иконам, поклоняемся Самому Богу, Матери Божьей, святым, которые на этих иконах изображены. В этом поклонении нету лжи, это проявление подлинных чувств благоговения и любви к Богу и Его святым.
Редакция "Фомы": Действительно, в Ветхом Завете первыми заповедями декалога (10 заповедей Моисея) вводится запрет на изображение идолов. Однако, что запрещается изображать? Разве заповедь эта запрещает изображение Бога? Нет, об изображении Бога и помыслить было нельзя - Бога не видел никто и никогда. Запрещается изображать кого-либо или что-либо В КАЧЕСТВЕ бога (птицу, дерево, растение, какой-либо предмет, т.е. ИДОЛА) и поклоняться этому изображению КАК богу, вместо поклонения Богу истинному.
Иконопочитание есть традиция Новозаветной Церкви, Церкви, основанной воплотившимся Богом Иисусом Христом. Если в Ветхом Завете Бога не видел никто и никогда (Он говорит с Моисеем из горящего куста и т.д.), то в Новом - "Сын же единородный Он явил" (т.е. показал Своего единородного Сына). Тысячи людей видели Христа, а значит, и могли Его изображать. Таким образом, икона Христа не есть идол (т.е. изображение кого-либо или чего-либо ВМЕСТО бога), а подлинное изображение Богочеловека Христа, который ходил по земле, Которого видели.
Почитание икон - это не благоговение перед доской и краской, а обращение к Богу, Богородице или святому с помощью видимого образа. В подтверждение того, что доска или краски не являются святынями, можно вспомнить, что в раннехристианской Церкви старые иконы, на которых со временем стиралось изображение, просто сжигали, либо писали на старых досках новые иконы.. Не было тогда, кстати сказать, и специального обряда освящения икон, он появился гораздо позже и связан уже в наше время с тем, что не все иконы являются "писаными", существуют репродукции, размножаемые с помощью техники.
Итак, икона не есть идол или амулет, который обладает какой-то сверхъестественной силой. Икона -это окно в духовный мир, это помощь в молитве. Человек в Церкви молится не иконам, а ПЕРЕД иконами, которые призваны помогать ему молитвенно сосредоточиться. Хотя есть и понятие «намоленные» иконы, чудотворные иконы. Икона для нас - святыня, ради того, кто на ней изображен.
Я думаю, что говорить батюшке на исповеди о некоторых своих грехах - совершать еще один грех, потому что не все можно произнести вслух, а не исповедоваться в них - копить нераскаянные грехи. Что же делать?
Протоиерей Аркадий Шагов: Конечно, не все можно и нужно произносить вслух. Если Вы сказали какое-нибудь дурное слово, то не нужно потом на исповеди говорить: "А знаете, батюшка, я сказал то-то и то-то". Можно просто сказать: "Я нецензурно выругался. Я согрешил тем, что сквернословил".
Если Вы совершили какой-либо плотской грех, необязательно, совсем не нужно и вредно описывать его на исповеди во всех деталях и рассказывать, как это происходило, что Вы чувствовали, что Вы делали, как там это все совершалось. Это будет уже не исповедь, конечно, а какая-то порнография, так скажем.
И конечно же, о грехах нужно говорить С ПОКАЯНИЕМ. Если Вы найдете покаянные слова, то это не будет совершением греха, а будет его искуплением. И Ваш рассказ о совершенном грехе из Ваших уст, которые каются, приобрает совсем иное, можно сказать, обратное греху значение.
Священник Алексий Уминский: Здесь прежде всего нужно понять, что когда человек находится на Исповеди, он свои грехи исповедует не батюшке, а Живому Богу. В данном случае священник является только духовным свидетелем покаяния. Когда в нашей душе совершается покаяние и становится невозможно оставаться прежним и жить с какими-то явными грехами, то здесь, конечно, нужно уметь преодолеть в себе чувство ложного стыда. Если же человек будет скрывать какие-то грехи, бояться их открыть священнику как человеку, то тогда, к сожалению, есть опасность духовно покалечиться, сильно покалечиться.
Хотя, конечно, бывает, что человеку в общем-то нелегко произнести какие-то слова на Исповеди. Особенно, когда это касается каких-то сокровенных интимных вещей, или, может быть, слишком постыдных вещей, чтобы их произнести. Для этого, мне кажется, уместно было бы таким образом подготовиться к Исповеди: просто ее НАПИСАТЬ. Написать на бумаге и дать ее священнику для прочтения.
И, конечно, здесь очень важен момент доверия, доверия своему духовнику. Если человек доверяет духовнику, если он не случайно пришел на исповедь, а знает, что священник в эту минуту поможет, поддержит человека.
И еще один очень важный момент, о котором надо сказать. Есть некоторые вещи, которые необязательно подробно рассказывать. Есть вещи, которые подробно рассказывать и вовсе не стоит. И очень сильно копаться в грехах не нужно. Господь прощает не по количеству исповеданий, не по числу слов, а по той решимости, с которой мы стремимся покаяться и изменить себя.
Диакон Андрей Кураев (исполняет функции иностранного агента): Мне кажется, что мудрый духовник знает грань, грань молчания и грань речи на исповеди. Потому что ему даже важнее бывает не то слово, которое было бы произнесено, а общее настроение души. Действительно мудрый духовник это почувствует. К сожалению, сегодня чаще приходится встречаться с другим, что наоборот духовник иногда такие слова произносит, сочиняет, про это допрашивает, даже книжечки сейчас выходят чудовищные, типа «Лекарство от греха». Кажется, с такими книжками к сексопатологу надо идти. Знаете есть такие слова, чистым все чисто, а свинья везде грязь найдет. Поэтому, когда действительно есть на душе покаяние, а покаяние - это стремление ко Христу, просто раскаяние в том, что было в прошлом, стремление, чтобы будущее было другим. Чтобы оно стало настоящим, чтобы появился Христос. Если действительно на сердце это есть, тогда проблема не стоит в поиске нужных слов.
Дело в том, что есть какие-то слова в обозначении грехов, в том числе и блудных. Вопрос в том, что даже на исповеди не рекомендуется копаться в подробностях. И один из аскетических советов - подробности как раз не вспоминать, потому что из них можно опять разжечься и снова впасть в блудное мечтание.
Редакция "Фомы": Вы совершенно правы в том, что если совсем никак не называть какие-то грехи на исповеди - значит копить их... Поэтому, Вы сами, в общем-то, уже ответили на свой вопрос.
Ваша мысль о том, что называть некоторые грехи - еще раз совершать грех, не совсем понятна. Если Вы боитесь, что называемые Вами грехи могут соблазнить священника, то этого опасаться не стоит.
Представьте, что Вы приходите на прием к врачу, но, уже зайдя в кабинет, отказываетесь показать ему свой нарыв, потому что он, дескать, неэстетично выглядит. А вдруг он еще и заразный?
Но ведь врач, выбирая профессию, понимал, что дело его не будет сводиться только к выписыванию рецептов. Да и какие рецепты он выпишет, не осмотрев больного?..
Исповедь - это поход к Духовному Врачу - Христу. А священник как бы помогает нам попасть на «прием». Не нужно забывать те слова, которые священник произносит перед исповедью: "еже во врачебницу пришел еси, да не уйдеши неисцеленным".
И еще об исповеди. Нужно помнить главное: на исповеди мы открываем свои грехи не священнику, а Богу. Именно Бог, при условии нашего искреннего раскаяния, прощает наши грехи.
Кроме того, не нужно думать, что Вы можете чем-то "удивить" священника. Любому, даже самому молодому пастырю приходится выслушивать десятки и сотни людей, исповедующихся во всевозможных грехах. Конечно, все это чрезвычайно нелегко, но в этом и состоит тяжелая ноша священства. Поэтому наше сочувствие к священнослужителю должно выражаться не в укрытии своих "стыдных грехов", а в своем внимательном отношении к священнику.
Как относится Православная Церковь к курению? Грех ли это?
Священник Алексий Уминский: Да, курение является грехом. Но мы должны с вами понимать, что есть грех к смерти, а есть грех не к смерти, не смертный грех. Курение - это грех, который в общем не к смерти. Оно может и не явиться препятствием ко спасению.
Вместе с тем, в Православной традиции сложилось определенное негативное отношение к курению как к греху, потому что всякое пристрастие, всякая привычка, которая каким-то образом вносит нечистоту (хотя бы даже физическую) в человека, не является ни полезной, ни спасительной. Особенно когда человек не может от этого отказаться.
Но здесь не следует стоять на какой-такой фарисейской позиции: если человек курит, значит он уже пропал. Ведь можно, например, так пить чай и так услаждаться, что и это тоже может стать греховной привычкой. Или кофе, например. Так что сделать пристрастие можно из любого дела.
Диакон Андрей Кураев (исполняет функции иностранного агента): Вы знаете, когда человек курит - в этом есть своя, может быть, даже польза. Но польза какая? Человек убеждается совершенно очевидно в своей немощности, в своей несвободе. Оказывается, мелочь какая-то - курящаяся палочка, чадящая, вонючая, и оказывается, она имеет надо мною власть!
То есть если человек однажды очнется, ужаснется и задумается: кто же я такой, я свободен или я раб каких-то диких вещей, каких-то странных привычек?.. Если это чувство однажды проснется в человеке, когда он будет доставать сигарету из пачки, то я думаю, вот этот ужас - он может быть первым шагом на пути к христианскому покаянию.
Для христианина, который осознает себя именно сыном Божиим, который свое тело воспринимает как храм - в таком случае для христианина курение оказывается чем-то, мягко говоря, излишним.
