Сколько лет хожу в храм, столько слышу в нем за вечерней службой эти удивительные по своей красоте слова: «...Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля».
В богослужебную практику они вошли из Евангелия от Луки, где описывается встреча младенца Иисуса праведным Симеоном Богоприимцем в Иерусалимском храме. По преданию, Симеон был одним из семидесяти двух учёных толковников-переводчиков, которым египетский царь Птолемей II поручил перевести Священное Писание с еврейского на греческий язык. Симеону выпало переводить Книгу пророка Исайи.
Когда он прочитал слова «Се Дева во чреве приимет и родит Сына» (Ис 7:14), то решил, что это ошибка переписчиков, вместо «Дева» в этом месте должно стоять «Жена», и уже хотел было исправить текст. Но его остановил ангел и сказал, что ради уверения в истинности слов пророка, Бог продлит ему жизнь до самого пришествия Мессии.
Это ожидание длилось очень долго. Дело в том, что перевод Симеон делал уже будучи в почтенном возрасте. Бог не просто продлил ему жизнь — Он продлил Симеону его старость, которая растянулась почти на три столетия. Когда я об этом узнал, ставшие к тому времени уже привычными слова «...ныне отпускаешь раба Твоего» зазвучали для меня совсем по-другому.
Есть в описании событий Сретения еще один факт на который я долгое время просто не обращал внимания и заметил его совсем недавно. Сразу же за молитвой Симеона в Евангелии говорится: «...Иосиф же и Матерь Его дивились сказанному о Нем».
На первый взгляд, вроде бы все понятно: вполне естественно удивиться, когда столь уважаемый в народе человек говорит столь высокие слова о твоем младенце. Однако для Марии эти слова отнюдь не были первым откровением о том, Кого она родила.
Ей уже было предсказано архангелом Гавриилом:
... родишь Сына, и наречёшь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречётся Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца.
Еще будучи беременной она слышала восторженную речь своей родственницы Елисаветы:
... И откуда это мне, что пришла Матерь Господа
моего ко мне?
Явление ангела, чудесное зачатие, чудесное рождение, рассказ пастухов о явлении небесного воинства — все это уже случилось к тому моменту. Чему же еще можно было дивиться Марии и Иосифу в словах Симеона?
Думаю, удивительным оказалось в них упоминание язычников. О том, что младенец — слава и спасение Израиля, Мария и Иосиф уже знали. Но ни один иудей в ту пору не мог даже представить себе, что долгожданный Мессия будет славой и светом также и для языческих народов.
По сути Симеон сказал революционную для иудейского сознания вещь: с пришествием Мессии, знание об истинном Боге просветит не только избранный народ, но и язычников тоже.
Сретение — праздник события, в котором Благая Весть впервые прозвучала для всех народов мира. Тропа, доступная ранее лишь для потомков Авраама, вдруг стремительно расширилась и стала путем спасения для всех людей, этого спасения жаждущих.
По преданию Симеон скончался сразу после того, как вернулся из храма домой. Но свет радости от встречи со Спасителем озарял его путь, превращая смертную тропу в дорогу к жизни, как об этом писал в своем знаменитом стихотворении Иосиф Бродский:
...Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
