Известный советский и российский детский писатель Владислав Крапивин скончался во вторник 1 сентября на 82-м году жизни.
Традиционно его творчество ассоциируется с парусами, шпагами, мальчишеской дружбой. Но, кроме того, в его книгах тревожно и настойчиво звучит тема взаимоотношений детей и взрослых — на всех социальных уровнях. Дети и родители, ученики и учителя, члены ребячьего коллектива (фехтовального или парусного клуба, самодеятельного театра и пр.) — и их взрослый руководитель… И отношения эти, как и жизни, непросты и драматичны.
Заметим, что книги, о которых пойдет речь ниже, написаны в советское время и многие бытовые реалии могут быть непонятны современному ребенку. Поэтому родителям стоило бы читать их вместе с детьми и объяснять такие места. Эти пояснения могут быть полезными не только для расширения кругозора ребенка, но и для поддержания формата доверительного общения с ним.
«Мальчик со шпагой»
12+
В этой трилогии обозначены основные векторы взаимодействия взрослых и детей, которые будут возникать в каждой новой книге Крапивина. Старший друг, надежный и мудрый (журналист Алексей Борисович, руководитель фехтовального отряда «Эспада» Олег). Учителя, требующие от школьников безусловного подчинения. Жестокий родитель, воспитывающий ребенка с помощью ремня (отец Стасика Грачева)… Общение с каждым из них для главного героя, 12-летнего Сергея Каховского, — это школа взросления. Есть там еще один персонаж — дальний родственник Сергея дядя Витя, с чьей ханжеской, шкурной, потребительской философией Сережа вступает в открытое противостояние. И, как заведено в крапивинских книгах, побеждает.
«Трое с площади Карронад»
12+
Эта повесть наполнена не только чудесными картинами летнего Севастополя и психологически точными описаниями перипетий взаимоотношений друзей-мальчишек. В ней Крапивин коснулся темы, о которую боятся обжечься детские писатели: что чувствует ребенок, чья молодая и красивая мама, овдовев, вновь собирается замуж. А избранник ее воспринимает будущего пасынка как конкурента и начинает его люто ненавидеть. «Ты мне жизнь изломал, змееныш!.. На кой черт ты появился? Мне свой сын был нужен, а не такая пиявка…» Нет, пятиклассник Славка Семибратов не провоцировал претендента на руку и сердце матери, а был терпелив и вежлив… до того момента, когда было задето его человеческое достоинство. И тогда конфликт доходит до точки кипения. И как бы критика 80-х ни ахала о «вызывающем поведении этих крапивинских мальчиков, которые не уважают авторитет старших», читатели и тогда, и сегодня солидарны с героем, давшим отпор психопату и негодяю.
Но привычного хэппи-энда в этой повести нет. Мама, которую Славка любит больше всего на свете (когда ему в руки попадает неразорвавшийся снаряд, он думает прежде всего о том, что будет с ней, если он погибнет), так вот мама бросает его, сбежав-таки к человеку, который чуть не убил ее сына. Мало кто отважится описывать такие запутанные жизненные ситуации, а Крапивин сумел сделать это деликатно и в то же время с убедительной силой и глубоким сочувствием и к матери, и к сыну.
«Журавленок и молнии»
12+
Этот роман весь — о трудных отношениях отцов и детей.
Несколько семей, и в каждой проблемы. Отец Горьки-Горислава — старшина милиции, воспитывающий сына с холодным ожесточением, причем исключительно ремнем. Отец Иринки и мама Валерика выпивают, а заложниками «зеленого змия» становятся дети.
Даже в благополучной семье Журки разражается конфликт между отцом и сыном. Поначалу там все вполне идиллично... до тех пор, пока Журавин-старший, чтобы поправить материальное положение семьи, не сдал в комиссионку старинную книгу, которая дорога Журке как память о дедушке. Крапивин глубоко и точно показывает, что бывает, когда происходит нарушение границ личности и пренебрежение интересами ближних.
Сын в сердцах называет отца вором. Отец порет сына. Тот уходит из дома. Крапивин, который априори на стороне своих юных героев, здесь максимально объективен: и у отца есть своя правда. И взрослый имеет у него право на выражение эмоций и чаяний, его поступки анализируются писателем досконально и с долей сочувствия.
Его реплики: «Вы особые! Тонкая кость, нежное воспитание! А я бык, дубина неотесанная! Знай свой баранку…», «где, мол, ему, необразованному шоферу, до мамы с ее художественными вкусами» — свидетельство глубоко затаенного комплекса неполноценности. И хотя он любит сына, но частенько подшучивает над его утонченностью и мечтательностью. А Журка при всей своей «солнечности», подчеркнутой уже при первом появлении его на страницах романа — не избавлен от гордыни, эгоизма и мстительного упрямства, что проявилось в его отношениях с отцом, который всячески пытался загладить вину, а сын не желал простить его.
В этом романе Крапивин лишь обозначает проблему: «Откуда берутся такие отцы?» Чтобы ответить на него, надо писать еще один роман — о семьях, в которых эти отцы выросли, о семейных сценариях и поведенческих программах, которые закладывают в детей вольно или невольно родители. И о том, как цепочка унижений, шантажа того, кто слабее, транслируется из поколения в поколение…
Учителя в романе разные. Добрые и понимающие, как литераторша Вероника Григорьевна или первая учительница Журки Лидия Сергеевна. И другие, олицетворяющие репрессивную машину отечественной школы прошлого века. Это завуч Виктор Борисович («К доске, вот сюда! Чтобы все видели паршивцев, которым не место в советской школе!»). Это другой завуч, по внеклассной работе, Алла Геннадьевна, которая использует печально памятную идеологическую риторику: «Тебя вышибут из пионеров!.. — За что?! — крикнул Журка. — Что я сделал? Воровал или хулиганил? Или предал кого-нибудь?.. Отряд не даст! А без отряда нельзя! — Отряд проголосует, как нужно… — А я галстук не отдам. Зубами вцеплюсь. — Цепляйся, цепляйся. Доцепляешься… до колонии…» Но воплощение цинизма и холодной жестокости — директриса Нина Семеновна, транслирующая установки определенной части педагогической общественности: «Если мы его сейчас не сломаем, что будет потом? В шестом классе, в седьмом, в восьмом? То, что он делает, — неподчинение. Для школы это хуже хулиганства и воровства».
Для Крапивина это вообще очень важная тема. В советское время его традиционно обвиняли в очернении светлого образа учителя, в подрыве авторитета педагогов. Но такой взгляд слишком поверхностный. На самом деле Крапивин воюет не с «плохими учителями», а с той педагогической идеологией, олицетворением которой и оказываются его отрицательные герои-учителя. Суть этой идеологии (которая возникла задолго до советской власти и вполне себе жива до сих пор) — что задача педагогики состоит в изготовлении взаимозаменяемых винтиков для государственного механизма. Этой идеологии Крапивин противопоставляет обычную человечность, уважение к детям, чувство человеческого достоинства. И таких учителей в его книгах тоже немало, просто на фоне монструозных педагогов они менее заметны.
«Острова и капитаны»
14+
В следующем большом произведении Крапивина — трилогии «Острова и капитаны» — поиски причин разрушительных отношений между родителями и детьми становятся подробнее и скрупулезнее. Почему хороший мальчишка Егор Петров становится одним из лидеров криминальной компании и издевается над теми, кто слабее? Откуда в нем «съеженная душа звереныша»? Потому что с десяти лет его регулярно порол отчим (которого он считал родным отцом) — не в гневе, а холодно, расчетливо, методично. И парнишка решает «за свое унижение расплачиваться унижением других».
Но в прозе Крапивина неизменно злыдням-взрослым противопоставлены взрослые — друзья ребят. Как Михаил Гаймуратов, милиционер, работающий в детском приемнике-распределителе, душой болеющий за беспризорников. Или Толик Нечаев, родной отец Егора…
«Голубятня на желтой поляне»
12+
Этот роман в трех частях — о том, как сквозь пространства и времена два человека, отец и сын, пробиваются навстречу друг другу. Два одиноких человека, никогда не видевших друг друга, но шестым каким-то чувством угадывающих один другого в фантастическом сплетении времен, планет, городов... Это, может быть, наиболее мощное и знаковое произведение Крапивина, потому что в самые глухие времена застоя в нем внятно и чеканно прозвучала характеристика всей советской системы: жизнь под гнетом Тех, Которые Велят. И герои «Голубятни» восстают против такой жизни — и побеждают, хотя и.дорогой ценой. Челябинская писательница Тамара Михеева рассказывала, что в детстве переписала всю трилогию от руки в библиотеке, чтобы всегда иметь под рукой. Такой — настольной — книгой была «Голубятня» и для людей того времени.
* * *
А вообще, все книги Крапивина — призыв к юному читателю сохранять свое достоинство и не изменять голосу совести. Даже под давлением старших быть верным себе. Как в завещании дедушки внуку в романе «Журавленок и молнии».
«Самое трудное знаешь что? Когда ты считаешь, что надо делать одно, а тебе говорят: делай другое. И говорят хором, говорят самые справедливые слова, и ты сам уже начинаешь думать: а ведь, наверно, они и в самом деле правы. Может случиться, что правы. Но если будет в тебе хоть капелька сомнения, если в самой-самой глубине души осталась крошка уверенности, что прав ты, а не они, — делай по-своему. Не оправдывай себя чужими правильными словами».
Так книги Крапивина воспитывают в детях ответственность, широту взглядов и независимость.
Читайте также:
• Книги Владислава Крапивина: почему не стоит прятать их от детей
• 30 советских детских книг, которые стоит прочесть с детьми
