По пыльной дороге шагал человек. В руке у него был посох, а через плечо переброшена дорожная сумка. В ней лежали лепешка и две вяленые рыбки — чтобы подкрепиться в дороге. Рядом, весело помахивая хвостом, бежала небольшая рыжая собака — верный друг и спутник.
До захода солнца человек надеялся успеть добраться до своей цели — попасть в город Иерихон. Дело в том, что с наступлением темноты из горных пещер на дорогу выходили разбойники и подстерегали запоздавших путешественников. Поэтому человек шагал широко и размеренно. Над головой светило нежаркое весеннее солнце. В начавших зеленеть лесах по склонам гор пели птицы. Человек слушал их щебет и улыбался.
Вдруг собака выбежала вперед, остановилась, настороженно подняла уши и тихо зарычала. Путник тоже замедлил шаг.
Обычно собака так делала, когда чуяла затаившуюся в придорожных кустах лису. Тогда она с лаем бросалась вдогонку за удирающим диким зверьком и потом с гордым видом возвращалась назад, будто желая сказать: мол, хозяин, все в порядке, дорога свободна, можем идти дальше.
Но в этот раз собака вела себя иначе. Приподняв переднюю лапу, она чутко втягивала носом запах опасности, приподнимала верхнюю губу, тихонько рычала, но не двигалась с места. Ей было страшно. Но кто же мог так ее напугать? Волки в этой местности не водились, медведи тоже.
Человек перехватил посох из руки в руку и внимательно осмотрелся. На дороге никого не было. Он уже нагнулся было, чтобы успокоить собаку и идти дальше. Как вдруг со скального уступа возле дороги упал небольшой камень. Человек повернулся на этот глухой стук. И увидел, что из-за скалы не спеша выходят трое мужчин с тяжелыми дубинками в руках. Одежда на них была грязная и рваная, волосы спутанные, видно было, что они давно не мылись.
Это были те самые разбойники — бродяги, которых разыскивали за совершенные преступления. Они прятались в горах от городской стражи, а еду добывали себе грабежом. Обычно они выходили на дорогу только в сумерках, когда нет риска попасть на глаза конному отряду римских воинов, ведь в те времена Иудея находилась под властью римлян и порядок на этих землях наводили римские войска. Но в этот раз бродяги
Почему-то решили поживиться чужим добром при свете дня.
Человек понял, что попал в беду, развернулся и побежал от злодеев. Но увидел, как с этой стороны на дорогу перед ним выходят еще трое оборванцев с палками в руках. Бежать было некуда. Собака жалась к ногам и жалобно скулила. Ей очень хотелось убежать, но бросить хозяина она не могла.
— Кто вы такие и что вам от меня нужно? — стараясь сохранить в голосе спокойствие спросил путник. — Я не сделал вам ничего дурного. Если вам нужна еда, я с радостью поделюсь ею с вами. Только не трогайте нас, пожалуйста.
Бродяги тем временем окружили человека и собаку. На их грязных лицах играли нехорошие улыбки.
— Конечно, поделишься. А как же иначе? — сказал самый высокий и широкоплечий разбойник. — А вот насчет «не трогайте», это ты зря. Мы тебя обязательно потрогаем — вдруг у тебя и денежки где-то припрятаны.
Путник хотел сказать, что он и деньги тоже готов им отдать сам. Но тут сзади его ударили дубинкой по голове, и мир провалился в темноту…
Последняя надежда
Он пришел в себя от того, что собака лизала ему лицо. Увидев, что хозяин открыл глаза, она радостно заскулила. Путник попытался встать. Но ничего не получилось: голова кружилась, к горлу подступала тошнота, а ноги словно бы стали чужими и отказывались его держать. Разбойники унесли с собой его сумку с дорожными припасами, деньги, посох и даже одежду.
Он лежал на обочине пустынной дороги — избитый, раздетый, ограбленный. Ему было холодно и очень хотелось пить. А время уже клонилось к вечеру.
Вдруг он услышал звук шагов и застонал. Собака тоже вскочила и стала лаять, чтобы привлечь внимание идущего по дороге путника к хозяину. И действительно, услышав стоны и собачий лай, путник подошел к ним. Это оказался человек, служивший священником в иудейском Храме в Иерусалиме. Избитый путник увидел его и обрадовался. Уж он-то точно не оставит его здесь умирать.
А человек стоял над избитым и думал: «Вот, сейчас мне нужно будет идти в ближайшую деревню, нанимать там у местных жителей осла, потом — возвращаться сюда уже по темноте, грузить этого бедолагу, везти его к людям… А вдруг я опоздаю утром к началу богослужения? Ведь служить Богу — это более важное дело, чем помогать раненому человеку. И потом, кто знает, что это за человек? Быть может, это один из тех бродяг, что рыщут здесь вечерами. Должно быть, не поделил чего-то со своими дружками, вот они и избили его. Нет уж, пойду лучше своим путем. А об этом несчастном помолюсь, чтобы Бог послал ему какую-нибудь помощь». И священник торопливыми шагами стал удаляться от израненного человека и его собаки.
Через некоторое время на дороге снова послышались шаги. Теперь это был левит — храмовый работник, который также торопился в Иерусалим, чтобы вовремя успеть к началу богослужения. Он тоже подошел к пострадавшему от разбойников. И тоже задумался, глядя на него. Мысли его были примерно такими: «Я знаю, что незадолго до меня тут прошел наш священник. И если бы этот человек был достоин помощи, он непременно бы ему помог. А раз он прошел мимо, значит, не стоит помогать этому оборванцу. Свою одежду он, наверное, пропил вместе с друзьями. И теперь валяется здесь пьяный в таком непотребном виде. Пожалуй, пойду отсюда, пока не явились его приятели». И левит тоже заспешил прочь.
Солнце почти зашло. С гор уже спускался вечерний туман. Раздетый израненный путник стал мерзнуть. Собака прижалась к нему всем телом, стараясь согреть своего хозяина. А он, совсем обессилевший, уже собрался умирать.
Цок-цок-цок… стук ослиных копыт гулко раздавался по дороге. На этот раз собака уже не залаяла, а отчаянно завыла, призывая на помощь хоть кого-нибудь. Это была последняя надежда на спасение. Но когда всадник остановился, слез с осла и наклонился над избитым путником, эта надежда растаяла как дым. Всадник был одет по-самарянски. И это неудивительно: ведь он и был самарянином — жителем Самарии, области, где обитали люди, не разделявшие веры иудеев. За это иудеи их очень не любили, сторонились, всячески унижали. И надо сказать, самаряне отвечали им той же монетой. Поэтому, увидев над собой склонившегося самарянина, раненый иудей понял, что ему пришел конец. Если уж его единоверцы, священник и левит, не стали его спасать, то чего же ожидать от этого полуязычника, дикаря, не знающего Истинного Бога?
Он прикрыл глаза, чтобы не видеть, как самарянин будет над ним насмехаться. И вдруг почувствовал, что заботливая рука поддерживает его голову, а по пересохшим губам течет вода. Это самарянин достал походную флягу и осторожно пытался его напоить. Прильнув к горлышку, иудей жадно глотал воду до тех пор, пока не выпил все до донышка.
А самарянин так же осторожно взял его на руки и понес к своему ослику…
Нежданное спасение
Очнулся он уже утром, на постоялом дворе. Под ним была чистая постель. Раны его почти не болели и были аккуратно перевязаны. Он не помнил, как самарянин заботливо обработал раны лекарствами, положил его на ослика и всю ночь шел рядом, придерживая его тело. Как на руках принес его к хозяину постоялого двора и уговорил того дать кров израненному безвестному путнику…
А сейчас, очнувшись, он увидел, что самарянин собрался уезжать. И услышал, как уже перед самым отъездом он говорит хозяину постоялого двора:
— Уважаемый, вот я оставляю два динария, чтобы твои слуги позаботились об этом несчастном. Через несколько дней я вернусь. И если окажется, что ты потратил на уход за больным больше, я возмещу тебе все расходы.
Хозяин взял деньги и согласно кивнул.
А самарянин подошел к больному, чтобы попрощаться.
— Зачем ты спас меня? — прошептал раненый иудей. — Ведь мы, иудеи, относимся к вам, самарянам, как к собакам. Почему ты заботишься обо мне так, будто я твой близкий родственник?
Самарянин улыбнулся в ответ и аккуратно приложил ладонь к его губам.
— Молчи. Тебе сейчас не нужно много говорить. За гостиницу я заплатил хозяину, теперь он будет заботиться о тебе. И кстати, с твоей собакой тоже все в порядке, слышишь, как она лает? Выздоравливай!
И с этими словами самарянин удалился. Раненый посмотрел на дверь, которую тот аккуратно закрыл за собой. И ему почему-то захотелось плакать. А со двора доносился знакомый заливистый лай. Это его собака охраняла дом в ожидании, пока хозяин поправится.
Наш ближний
Эту историю про случай на дороге поведал людям Сам Иисус Христос. Когда же Он это сделал? Когда противники Христа — знатоки иудейского закона — хотели поставить Его в затруднительное положение. Иисус сказал им, что нужно любить ближнего своего, как самого себя. Но ведь иудеи считали ближними лишь своих единоверцев и думали, что заповедь о любви к ближним распространяется только на иудеев! Вот один из законников и спросил Иисуса, желая узнать, разделяет ли Он их воззрения:
— А кого мне считать своим ближним?
В ответ Иисус Христос как раз и рассказал притчу об избитом путнике и добром самарянине. А потом спросил законника:
— Как думаешь, кто из троих прохожих на дороге оказался ближним человеку, пострадавшему от разбойников?
— Конечно, тот, который оказал ему милость, — ответил тот.
Тогда Иисус сказал:
— Иди, и поступай так же, как он.
И действительно, очень часто мы считаем, что нашей любви и сострадания заслуживают только люди, с которыми нас связывает что-то общее — вера, семья, народ. То есть любить можно только своих. А к тем, кто не свой, можно относиться без любви.
Но Иисус Христос показал на примере этой истории, что ближний для нас — любой человек, который оказался рядом с нами и нуждается в нашей помощи. И если мы оказали ему эту помощь и проявили любовь, значит, мы исполнили заповедь о любви к ближнему. Потому что Бог не разбирает, кто кому — свой. Для Бога мы все — Его любимые дети. И оказывая милость другому человеку, пусть даже совсем незнакомому, мы тоже становимся похожими на Бога. Который не делает различий между людьми и, как заботливый отец, любит каждого из нас..
