«...А появление его в городе было таково: Симеон, увидев на свалке под стенами сдохшую собаку, снял с себя веревочный пояс и, привязав к ее лапе, побежал, волоча собаку за собой, и вошел в город через ворота, расположенные вблизи школы. Дети, заметив его, закричали: “Вот идет авва дурачок!” — и бросились за ним бежать, и били его. На следующий день — это было воскресенье — он запасся орехами и, войдя в церковь при начале службы, стал бросаться ими и гасить светильники. Когда подошли люди, чтобы его вывести, Симеон вскочил на амвон и начал оттуда кидать в женщин орехами. С большим трудом его вывели на улицу, и тут он опрокинул столы пирожников, которые до полусмерти избили его. Увидев, как сильно он побит, Симеон сказал себе: “Истинно, истинно, смиренный Симеон, в руках людей этих тебе не прожить и одной седмицы”».
Наверное, и в наши дни столь эпатажное поведение вызвало бы примерно такую же реакцию окружающих. Поступать так способен либо хулиган, либо сумасшедший. Но Симеон Эмесский не был ни тем, ни другим. Богатый аристократ из города Эдесса, в тридцатилетнем возрасте он принимает монашеский постриг вместе со своим другом Иоанном, после чего оба уходят подвизаться в пустыню к берегам Мертвого моря. Спустя 29 лет отшельнической жизни Симеон, достигший высокого духовного совершенства, решил вернуться в город, чтобы приносить пользу людям. Иоанн не пошел с ним, но дал совет, которому Симеон следовал до самой своей кончины: «Смотри, будь осторожен, чтобы жизнь в миру не расточила того, что ты накопил в пустыне. Смотри, прошу тебя, когда смеется лицо твое, да не веселится вместе и ум твой, когда осязают руки твои, да не осязает с ними вместе и душа, когда рот вкушает, да не наслаждается сердце, когда поднимаются ноги, да не нарушается в неподобной пляске покой внутри тебя. Коротко сказать — что творит тело твое, да не творит душа».
Симеон простился со своим товарищем, отправился из пустыни в город Эмес и много лет вел там столь необычный образ жизни, что многие принимали его за городского сумасшедшего. Лишь воспоминания соборного дьякона Иоанна — единственного человека, с которым Симеон общался в Эмесе без юродства, — позволили составить его подробное житие и увидеть за мнимыми безумствами величие духовного подвига, превышающего даже меру пустынножителей. А безумие Симеон имитировал весьма убедительно, что нетрудно заметить хотя бы по описанию его выходки с дохлой собакой. Такими, и даже куда более экстравагантными, поступками святой как бы прикрывал множество добрых дел и чудес. Он исцелял больных; изгонял бесов из одержимых; спасал жизнь тем, кому грозила смертельная опасность; помогал распутным женщинам вернуться к нормальной жизни… Но все это Симеон делал такими способами, которые вместо восхищения сотворенным чудом вызывали у жителей Эмеса совсем другую реакцию. Например, однажды, он спас людей в трактире, разбив поленом кувшин с вином, отравленным змеиным ядом. В «награду» хозяин выхватил из его рук полено и стал бить им Симеона, пока не устал, а после — выгнал его вон. На следующий день Симеон вернулся и спрятался за дверью. Когда на полки снова приползла змея, трактирщик заметил ее, схватил вчерашнее полено и попытался убить, но промахнулся и разбил все кувшины и стаканы. Тут из-за дверей выскочил юродивый и закричал: «Что ты делаешь, дурак? Видишь, не только я бью здесь посуду». Тогда трактирщик понял, почему юродивый разбил кувшин, и стал почитать его как святого прозорливца. Однако продолжилось это почитание совсем недолго: чтобы сгладить впечатление от произведенного чуда, Симеон пробрался в спальню к жене трактирщика и сделал вид, будто снимает с себя одежду. Испуганная женщина пожаловалась мужу, и тот снова жестоко избил святого, теперь уже будучи твердо уверенным в его сумасшествии.
Так всю жизнь он старательно скрывал от людей подлинную суть своих мнимых безумств. Скончался он, зарывшись в вязанку хвороста, на полу своего жилища. «…Лишь тогда все знавшие его жители Эмеса точно пробудились ото сна и стали рассказывать друг другу, какие чудеса святой явил каждому из них, и поняли, что юродивым он показывал себя ради Бога».
