Сегодня стало известно, что день голосования по поправкам в Конституцию будет днём будним, но нерабочим. Рожденный 7 октября, я долгие годы обладал привилегией иметь свой день рождения всенародным выходным – это был день «брежневской Конституции», и он был нерабочим с 1978 по 1991 год. Таким образом, режим напоминал людям о своем Основном законе. Не думаю, что сегодня многие россияне часто заглядывают в нынешний Основной закон, наспех собранный после гражданского конфликта, сверяя с ним свою жизнь. Но так ли будет после внесения поправок? Обсуждение Конституции становится все более интересным и по-своему интригующим.
Понятно, что основным мотивом к объявлению инициатив по изменениям в Конституцию является складывающаяся политическая ситуация в контексте предстоящего т.н. «большого трансфера». Однако предполагали ли их инициаторы, что это обсуждение из технического плебисцита перерастет в общенациональную полемику, затрагивающую уже не столько политические, сколько фундаментальные вопросы жизни общества?
Возможно, такой зарождающейся глубокой дискуссии не было со времен начала 90-х, т.е. собственно времени принятия предыдущей Конституции. Это означает, что этот разговор назрел, и он дает нам возможность увидеть новый срез общества и его настроений и действительно откорректировать фундаментальные положения Основного закона в соответствии с новой общественной реальностью и запросами народа, как бы пафосно это ни звучало.
Ведущаяся дискуссия, на мой взгляд, начинает проявлять несколько примечательных симптомов, претендующих на тенденции. Из того, что доступно в открытом поле, мы видим три основные группы предложений к изменениям – политтехнологические, озвученные властью, социально-экономические, отражающие усложняющиеся условия жизни, и фундаментальные, ценностные.
Что существенно: основные системные ценностные и цивилизационные предложения исходят либо от Церкви, либо от церковной общественности. Тон и направление всей дискуссии задал Патриарх Кирилл, предложивший внести упоминание Творца в Конституцию. И далее – от инициатив по законодательному закреплению брака как союза мужчины и женщины до защиты жизни на разных ее стадиях, в том числе, с внутриутробного периода – все это ключевые вопросы, обсуждавшиеся в церковной среде все эти годы.
На этом фоне рискну сделать несколько предположений.
Во-первых, земная Церковь – в широком смысле, включая мирян, церковную общественность и просто считающих себя принадлежащими к ней, – это сегодня единственный большой прозрачный институт в России, обладающий системным взглядом на мироустройство, на жизнь человека, семью и общество, образование и большинство других фундаментальных вопросов жизни человека. Мне кажется, мы живем в уникальное время исчерпания многих вековых иллюзий, и нам бы позавидовали многие мыслители прошлого из-за возможности своими глазами увидеть реализацию их концептов. «Конец истории» Фукуямы – это не такая уж и шутка. Это конец истории тысячелетия веры в «светлое будущее», обязательный прогресс, гуманизм, научно-техническую революцию и прочая. Какие-то теории оказались просто химерами – как коммунизм, какие-то действительно реализовались, да и сегодня приносят человечеству свои позитивные плоды. Но именно веры в универсальные «измы» – как абсолютные пути достижения всеобщего и частного счастья и благоденствия – сегодня нет, как нет и самих масштабных доктрин. Есть важные темы, но они слишком локальны, например, та же экология не затрагивает жизнь каждого человека по существу. И это зримо отличает нас от общества даже столетней давности. Во всяком случае, в России – при всей шумной эмоциональности отдельных общественных групп – никто не предлагает целостных мировоззренческих систем.
Во-вторых, что интересно, именно в фокусе внимания церковной общественности сегодня находятся вопросы традиционной либеральной повестки дня (в подлинном смысле этого хорошего слова). Это и правозащитная деятельность (а кто, Вы думаете, реально занимается защитой, например, прав заключенных – массово, а не по громким квази-политическим делам с международным резонансом?), и защита свободы человека там, где он действительно находится в зоне риска. Например, угроза «цифрового рабства» – одна из важных тем, к которой неоднократно возвращался в своих выступлениях Предстоятель в последние годы.
Далее, «гражданское общество». Сегодня именно верующие люди реально развивают гражданское общество, создавая многочисленные общественные организации и некоммерческие объединения. Не берусь судить об их точном количестве и численности участников, но субъективно их много, и, главное, они продолжают расти. Причем, это настоящие NGO (non-for-government organizations), а не пресловутые GONGO (government-oriented-NGO). Они скудно существуют за счет частных пожертвований и волонтерства и все реже удостаиваются «больших» грантов, при этом постоянно расширяя поле деятельности: история, культура, права человека, дела милосердия...
Кстати, о делах милосердия. Опять же именно в церковной среде формируется сегодня масштабная инфраструктура сотен социальных проектов, дополняющая, а где-то и опережающая государство.
На этом фоне разговор об искусственном клерикализме – это чистой воды манипуляция. Религиозный взгляд на мир, семью и человека и вытекающие из этого общественные процессы разделяет сегодня – пассивно или активно – подавляющее большинство граждан нашей страны. И в этом смысле учет пожеланий большинства, в том числе и при обсуждении Конституции, и будет реальным проявлением демократии, опять же в самом подлинном смысле этого тоже не самого плохого слова.
Вот еще подумал, что вышесказанное – это и есть реальный итог 11-летия патриаршества нынешнего Предстоятеля – это к недавней дискуссии вокруг очередной годовщины интронизации.
В целом – радует, что общество оживилось, будем наблюдать за развитием событий.
