Поправки в Конституцию: при чем здесь Бог и Церковь?

Приблизительное время чтения: 4 мин.

Сегодня стало известно, что день голосования по поправкам в Конституцию будет днём будним, но нерабочим.  Рожденный 7 октября, я долгие годы обладал привилегией  иметь свой день рождения всенародным выходным – это был день «брежневской Конституции», и он был нерабочим с 1978 по 1991 год. Таким образом, режим напоминал людям о своем Основном законе.  Не думаю, что сегодня многие россияне часто заглядывают в нынешний Основной закон, наспех собранный после гражданского конфликта, сверяя с ним свою жизнь.  Но так ли будет после внесения поправок?  Обсуждение Конституции становится все более интересным и по-своему интригующим. 

Понятно, что основным мотивом к объявлению инициатив по изменениям в Конституцию является складывающаяся политическая ситуация в контексте предстоящего  т.н. «большого трансфера».   Однако предполагали ли их инициаторы, что это обсуждение из технического плебисцита перерастет в общенациональную полемику, затрагивающую уже не столько политические, сколько фундаментальные вопросы жизни общества?  

Возможно, такой зарождающейся глубокой дискуссии не было со времен начала 90-х, т.е. собственно времени принятия предыдущей Конституции. Это означает, что этот разговор назрел, и он дает нам возможность увидеть новый срез общества и его настроений  и действительно откорректировать фундаментальные положения   Основного закона в соответствии с новой общественной реальностью  и запросами народа, как бы пафосно это ни звучало.       

Ведущаяся дискуссия,  на мой взгляд,  начинает проявлять несколько  примечательных симптомов,  претендующих на тенденции.  Из того, что доступно в открытом поле, мы видим три основные группы предложений к изменениям – политтехнологические, озвученные властью,  социально-экономические, отражающие усложняющиеся   условия жизни,  и фундаментальные, ценностные.  

Что существенно: основные системные ценностные  и цивилизационные предложения исходят либо от Церкви, либо от церковной общественности. Тон и направление всей дискуссии задал Патриарх Кирилл, предложивший внести упоминание Творца в Конституцию. И далее – от  инициатив по законодательному закреплению  брака как союза мужчины и женщины до защиты жизни на разных ее стадиях, в том числе, с внутриутробного периода – все это ключевые  вопросы,  обсуждавшиеся в церковной среде все эти годы. 

На этом фоне рискну сделать несколько предположений.

Во-первых, земная Церковь  –  в широком  смысле, включая мирян, церковную общественность и просто считающих себя принадлежащими к ней,  –  это сегодня  единственный большой прозрачный  институт  в России, обладающий системным взглядом  на мироустройство, на жизнь человека, семью и общество, образование и большинство других фундаментальных вопросов жизни человека. Мне кажется, мы  живем в уникальное время исчерпания многих вековых иллюзий, и нам бы позавидовали многие мыслители прошлого  из-за возможности  своими глазами увидеть  реализацию их концептов.  «Конец истории» Фукуямы –  это не такая уж и шутка. Это конец истории  тысячелетия веры в «светлое будущее», обязательный прогресс, гуманизм, научно-техническую революцию и прочая.  Какие-то теории оказались просто химерами – как коммунизм, какие-то действительно реализовались, да и сегодня приносят человечеству свои позитивные плоды. Но именно веры в универсальные «измы» – как абсолютные пути достижения всеобщего и частного счастья и благоденствия – сегодня нет, как нет и самих масштабных  доктрин. Есть важные темы, но они слишком локальны, например, та же экология не затрагивает жизнь каждого человека по существу. И это зримо отличает нас от общества даже столетней давности. Во всяком случае, в России – при всей шумной эмоциональности отдельных общественных групп – никто не предлагает целостных мировоззренческих систем.      

Во-вторых, что интересно, именно в фокусе внимания церковной общественности сегодня находятся вопросы традиционной либеральной повестки дня (в подлинном смысле этого хорошего слова).  Это и правозащитная деятельность (а кто, Вы думаете,  реально занимается  защитой,  например, прав заключенных – массово, а не по громким квази-политическим делам с международным резонансом?), и защита свободы человека там, где он действительно находится в зоне риска. Например,  угроза «цифрового рабства»  – одна из важных тем, к которой неоднократно возвращался в своих выступлениях Предстоятель в последние годы.   

Далее, «гражданское общество».  Сегодня именно верующие люди  реально развивают гражданское общество, создавая многочисленные общественные организации и некоммерческие объединения.  Не берусь судить об их точном количестве и численности участников, но субъективно их много,  и,  главное,  они продолжают расти.  Причем, это настоящие  NGO (non-for-government organizations),  а не пресловутые GONGO (government-oriented-NGO). Они скудно существуют за счет частных пожертвований и волонтерства и все реже удостаиваются «больших» грантов, при этом постоянно расширяя поле деятельности: история, культура, права человека, дела милосердия... 

Кстати, о делах милосердия.  Опять же именно в церковной среде формируется сегодня масштабная инфраструктура сотен социальных проектов, дополняющая, а где-то и опережающая государство. 

На этом фоне разговор об  искусственном клерикализме – это чистой воды манипуляция. Религиозный взгляд на мир, семью и человека и вытекающие из этого общественные процессы  разделяет сегодня –  пассивно или активно – подавляющее большинство граждан нашей страны.  И в этом смысле учет пожеланий большинства, в том числе и при обсуждении Конституции, и будет реальным проявлением демократии, опять же в самом подлинном смысле этого тоже не самого плохого слова.  

Вот еще подумал, что вышесказанное – это и есть реальный итог  11-летия патриаршества нынешнего  Предстоятеля – это к недавней дискуссии вокруг очередной годовщины интронизации. 

В целом – радует, что общество оживилось, будем наблюдать за развитием событий.