ПОЧЕМУ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ ВЫЗЫВАЕТ СТОЛЬ ЖАРКИЕ СПОРЫ И НУЖНО ЛИ ЕЙ ПРОТИВОСТОЯТЬ?

Выбор между сникерсом и чупа-чупсом?

То, что сейчас мы называем глобализацией, еще в позапрошлом веке мыслитель Константин Леонтьев называл «вселенской смазью». Действительно, на наших глазах происходит унификация товаров, мыслей, поведения и самой жизни. Детство превращается в выбор между сникерсом и чупа-чупсом. Чем живут взрослые, можно судить по рекламным проспектам.

Но и изолировать себя от технологий производства и управления мы не можем. Как при Петре I: либо модернизация и окно в Европу, либо шведы, поляки и турки. И если тогда вместе с регулярной армией и флотом на Русь пришел табак, ассамблеи и обер-прокурор Святейшего Синода, то в наши дни России угрожает полная культурная аннигиляция, что, собственно, и вызывает столь мощный протест.

Вопрос в том, можно ли считать бескультурье последствием глобализации? Так ли уж сцеплены интернет и зависимость от него, компьютеры и игромания или здесь происходит подмена понятий?

По слову Спасителя: Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека

(Мф 15:11).

Во всяком случае, история Православия в послепетровской империи — это не только история обмирщения и «афеизма», но и история святости, просвещения целых народов, появления богословских школ, возрождения старчества. Кончилось все это крахом, но опять же, прогресс ли тому виной? И откуда же тогда сотни тысяч новомучеников и исповедников Российских?

Конечно, вызовы глобализации не единственная проблема, но именно они задают всю новизну и необычность той ситуации, в которой оказалась наша Церковь на переломе тысячелетий.

Другая проблема — в отсутствии наработанных миссионерских алгоритмов и методик. И как результат — растерянность, раздражение, пессимизм... А ведь именно русское Православие стало в XX веке вселенским ликом Церкви. Иконы преподобного Андрея Рублева, романы Достоевского, подвиг преподобных Серафима Саровского и Силуана Афонского и наших новомучеников, наконец, книги Бердяева, Булгакова, протоиерея Георгия Флоровского, протопресвитеров Александра Шмемана и Иоанна Мейендорфа — вот образ живой древней традиции, которую донесла до Запада русская эмиграция. За всю Новейшую историю это была наиболее успешная православная миссия.

По всему миру в католических и во многих протестантских храмах мы встречаем копии рублевских «Троицы» и «Спаса», иконы Владимирской Богоматери. Этого не надо стесняться: перед нами факт культурного превосходства. Когда-то Европа дала России Баха, Генделя и Вивальди — и через столетие у нас появилась уже своя плеяда великих композиторов. Сейчас идет обратный процесс: Россия раздает миру свои дары.

Задача внутренней миссии в эту эпоху — приобщить им и себя самих, познакомить с ними своих детей, чтобы каждый православный христианин мог дать отчет о своем уповании любым совопросникам века сего (см. 1 Пет 3:15 и 1 Кор 1:20).

Глобализация — это еще и эпоха конкуренции. Это рынок идей, смыслов, образов жизни, пониманий добра и зла. Глобальное информационное поле — это пространство поиска, и каждый входящий в него — наш потенциальный собеседник.

Нам есть что сказать миру, но для этого мы должны прикоснуться к собственной культуре. И тут никакая глобализация не помеха, только лень.

Многомерная глобализация

Глобализация столь многомерна, что однозначного мнения о ней быть не может. Это стихийный и очень мощный мировой процесс, остановить который невозможно. Я не знаю серьезных примеров по-настоящему удачного противодействия ей: отдельные протестные акции антиглобалистских движений не в счет.

Говорить о глобализации как об однозначно негативном или однозначно позитивном процессе нельзя. Конечно, негативного много… Отдельные страны так и не смогли освоиться в новом мире, научиться регулировать и направлять глобальные информационные потоки в своих интересах. Экономические последствия глобализации подчас кажутся непреодолимыми: глобальные корпорации начинают диктовать правила игры национальным предприятиям и государствам. Как бороться с этим? Первый способ — сделать вид, что нас это не касается; но, спрятав голову в песок, все равно не уберечься от опасности. Второй и правильный, на мой взгляд, выход — противостоять этим угрозам на национальном уровне. Вопрос здесь только в знании эффективных механизмов защиты.

Конечно, нельзя рассматривать глобализацию исключительно как масштабную угрозу миру. Глобализация несет в себе и массу положительного! Возможность получения образования в любой точке планеты, неограниченный доступ к информации — все это сильно продвигает человечество вперед. Конечно, разные страны и разные социальные слои пользуются этими благами в разной степени. Но самая возможность такого доступа дорогого стоит!

Нет культуры без многообразия культур

При условии соблюдения требований справедливости Католическая Церковь, скорее, благожелательно относится к открытости и обмену товарами. Но существует еще обширнейшая область культуры, или культурный аспект глобализации, и здесь Католическая Церковь, можно сказать, более сдержанна. Опять же, она далека от огульного неприятия процесса обмена между культурами, в частности обмена продуктами культуры. Но из-за неравной силы, с которой разные культуры, если можно так выразиться, предлагают себя, есть риск, что некоторые из них, ограниченные узостью географической территории, окажутся раздавленными, утратят самостоятельное существование перед лицом других, более сильных и способных навязать себя.

В культурной области мы подходим к человеку совсем близко, затрагиваем его личность. Действительно, нужно сказать, что личностью можно быть только определенной и уникальной, а не личностью вообще; и невозможно, чтобы люди были личностями без многообразия и своеобразия, без отличительных черт, присущих каждому человеку и даже самым незначительным группам людей, образующимся спонтанно. Культура — это человек, но нет культуры без многообразия культур.

(Из доклада «Глобализация и Церковь» на конгрессе «Deus caritas est», Москва, 19-21 октября 2007 г.)

Ситуация "параллельных" миров

Глобализация — это своего рода этикетка для обозначения совокупности радикальных трансформаций, происходящих сегодня в человеческом сообществе. Социальный космос — динамичная, многолюдная вселенная, и она переживает собственный Большой взрыв. На наших глазах совершается серьезное обновление мироустройства, меняется логика международных связей, преображаются политические институты.

Мы видим, что разговоры, которые велись на закате второго тысячелетия об информационном и постиндустриальном обществе, о конце истории и конфликте цивилизаций, были, в сущности, прологом приближающегося исторического перелома. Причем масштаб как происходящих, так и грядущих изменений представляется ныне заметно иным, нежели это виделось лет двадцать или тридцать назад. Естественным образом проявилась также потребность в новой методологии познания и действия в столь интенсивно меняющейся среде.

Происходящие перемены вызывают у людей различные чувства. Китайская максима считает подобное состояние дел проклятием: «Жить тебе в эпоху перемен». У российской ментальности, кажется, иное отношение к социальному транзиту, выраженное поэтом в тезе: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые».

Ярлык — равно как и язык глобализации — применяется сегодня для обозначения весьма различных новаций, нередко несовпадающих, а бывает — прямо противоположных как по характеру, так и по целеполаганию. И не сводимых исключительно к тенденциям объединения/унификации человеческого сообщества. Современное прочтение глобализации не ограничивается обсуждением перспектив экономической или политической интеграции. Или, скажем, симбиотических конструкций, выстраиваемых на основе универсального рынка либо систем информации и международных структур управления.

Наряду с глобализацией (так сказать, глобализацией per se) не меньший интерес вызывают тесно связанные с ней процессы глокализации и индивидуации. Основанием для этого, в числе других причин, служит повышение статуса корпорации и личности в современном обществе, их суверенизация, обретаемая мускулатура, базирующиеся на признании и юридической фиксации принципов свободы торговли и универсальности прав человека, на транспарентности границ и ослаблении этатистской логики в новой просторности мира.

Играют роль также многочисленные следствия развития высоких технологий, использования новейших технических средств, доступа к мировым информационным потокам, возможности быстрой, множественной проекции влияния и силы, новые методы управления практикой и процессами государственного строительства.

Социальный космос заметно усложнился за последние годы и десятилетия. Число обитателей планеты не просто росло, причем значительно. Менялись не только количественные параметры населения Ойкумены, но также число его производных — всевозможных ассоциаций и социальных организмов. Попросту говоря, людей становится все больше, между ними возникает огромное число связей, количество новых организаций растет.

Глобальная модернизация имела следствием ускорение многих процессов, транснационализацию пространств и упрощение коммуникаций, экспансию образования и высокую общественную мобильность, обеспечивая прирост энергичных, высокообразованных личностей, способных к интенсивному, результативному взаимодействию в многомерной, подвижной галактике. Но это также и глобальный «экспорт эксплуатации» в виде дешевой и сверхдешевой продукции из стран Третьего мира, что вызывает активный протест у рабочих в развитых странах. Кстати, движение антиглобализма зародилось в 1999 году в Сиетле в ходе демонстраций, организованных американскими профсоюзами.

Серьезная проблема — возникающая в ходе глобализации мультикультурность и поликонфессиональность общества, разрушение однородности привычной среды обитания, неизбежность сосуществования и конкуренции различных культурных и религиозных кодов. Самым простым примером подобных культурных различий могло бы послужить, скажем, многоженство. Как известно, в одних культурах оно совершенно неприемлемо, а в других — является нормой.

К чему все это приведет?

В наступившем веке нам предстоит жить в ситуации динамической неопределенности и умножения новизны, в ситуации, если можно так выразиться, параллельных миров. Раньше образованный человек мог претендовать на знание о мире, в котором он обитает, сегодня невозможно охватить взглядом не только все информационное пространство, но также реальное многообразие социальных практик на планете.

В человеческом космосе выстраиваются соприкасающиеся, однако не проникающие друг в друга миры. Складывается совершенно иная форма общества, другая картина мира. И, конечно, все эти процессы вызывают сильнейшие эмоции. Что-то люди встречают с энтузиазмом, а что-то их глубоко травмирует. В любом случае, с уверенностью можно предсказать: в ближайшем будущем человечеству предстоит пережить серьезный культурный шок.

Глобализация — серьезный вызов для России

По моему мнению, теме глобализации сегодня придается несколько преувеличенное значение. Так уж в результате исторического развития человечества случилось, что в определенную эпоху усилились процессы, которые в совокупности описываются понятием «глобализация». Глобализация — объективная реальность, которую надо принимать во внимание, изучать, но ни в коем случае не думать, что она родит принципиально новый мир. Много раз люди ошибались, думая, что присутствуют при возникновении совершенно иного порядка, и что все старое уйдет безвозвратно. Разумеется, так не бывает.

Глобализация принесет много нового, но, в целом, социальная жизнь людей как была примерно одинаковой во все века, так и останется. Потому что природа человека, по сути, неизменна и ограничена — пространственно — земным шаром, биологически, и так далее.

Самое печальное, что опасения, связанные с глобализацией, характерны чаще всего для народов, скажем так, технологически или экономически (я не скажу — культурно) отстающих. Прежде всего, у тех социальных слоев или отдельных интеллектуалов, которые не видят себя в новом мире, или, наоборот, видят свое место в нем гораздо более худшее, чем они занимают сегодня. Такое отношение, например, естественно для России, которая, в общем, страна бедная, с очень несчастной историей... И, разумеется, для многих миллионов российских людей те процессы, которые приходят вместе с глобализацией, не сулят ничего хорошего, потому что они вытесняют их на обочину мира. Да, бывало так, что наша Россия могла приспособиться к новым тенденциям, но чаще — не могла. Естественно, это касается не только России, но и миллиардов других людей — живущих в Латинской Америке, Африке, Азии, разумеется, и в таких бурно развивающихся странах, как Китай и Индия.

Лично я совершенно спокойно отношусь к глобализации, принимая, конечно, во внимание те сложности, которые она несет с собой. Безусловно, жизнь приобретет новые черты, и уже приобретает. К ним надо приспосабливаться: какие-то из них пытаться обратить себе на пользу, если же это невозможно — то хотя бы стараться минимизировать их негативное воздействие. Для нашей страны это серьезный вызов. Сможем ли мы достойно принять его — покажет время.

Пока что, как мне кажется, Россия в целом не очень хорошо справляется с теми проблемами, которые несет с собой глобализация. Вот пример: реформа системы высшего образования (здесь я могу судить профессионально — как действующий профессор), переход наших вузов к «болонской системе». Это во многом ломает русские образовательные традиции, устои, уничтожает модель гумбольдтовского университета, которая, убежден, далеко не исчерпала свой потенциал. В результате всех этих новаций качество образования пока ухудшается, а не улучшается.

Похоже, лишь в одной сфере мы не подвержены всему этому — в государственно-политической. Здесь, как к этому ни относись, произошла реставрация традиционной отечественной властной конфигурации. То есть мы вернулись к органике, отказались от «новомодных», «мировых» государственно-политических тенденций. Однако существует опасность, что вернувшее себе былую силу русское государство начала XXI столетия в этом возрожденно-традиционном виде встанет на обслуживание этих трансформаций, которые произошли у нас во многом под влиянием процессов глобализации.

Можно подумать, что все связанное с глобализацией представляется мне отрицательным и губительным для Отечества. Но дело совсем не в этом. А в том, что источник (или источники) глобализации — не в России; мы лишь то, что «облучается» ею, перестраивается. Субстанция глобализации не совпадает с традиционно русской субстанцией. Вот где узел противоречий. Нам надобно напряжение всех сил и мобилизация всех творчески-исторических энергий, чтобы не сгинуть в этом «new brave world».