«Почему Бог гневается и наказывает людей, вместо того чтобы простить?» Отвечаем на вопрос читателя

В редакцию пришел вопрос:

«Читаешь Библию и поражаешься: Бог гневается, обижается, дуется, наказывает. Откуда у Него такая эмоциональность? В Ветхом Завете, такое ощущение, он только и делает, что посылает людям всевозможные кары. Только не говорите, что те времена из Ветхого Завета давно прошли. До сих пор можно слышать от верующих: Бог накажет, чуть что не так, попадешь в ад. Чувствуешь себя букашкой, которая чуть ошибется, сразу погибнет. Почему если Бог есть любовь, Он так сдержан в плане прощения? О прощении Его все время нужно просить. Почему Ему бы просто не простить всех людей, вместо того чтобы их наказывать? Объясните, пожалуйста».

Тезис 1:

Давайте для начала все же отметим, что нигде в Библии мы не найдем выражений «Бог обиделся», «надулся» и, находясь в этом состоянии, отомстил обидчику. Гораздо чаще мы (если, конечно, внимательно читаем текст Писания) видим совсем другое: Бог проявляет удивительное долготерпение и не столько наказывает, сколько, наоборот, милует и покрывает любовью человеческие грехи.

А теперь поставим вопрос шире: допустимо ли для Бога в принципе испытывать эмоции? Например, стоики — представители позднеантичной философской школы, чье мировоззрение оказало сильное влияние на образ Бога в христианской философии и богословии, — ответили бы на этот вопрос отрицательно. Бог стоиков — это безличный разумный универсальный принцип, который управляет Вселенной и делает ее упорядоченной. Бога они отождествляли с рациональной силой, которая пронизывает все существующее и не дает миру погрузиться в состояние хаоса.

В таком Боге нет места эмоциям. Более того, эмоциональность в Боге стоики сочли бы признаком Его несовершенства: если что-то способно вызвать во мне некую сильную эмоцию, то есть тем или иным образом воздействовать на мое внутреннее состояние, значит, во-первых, это что-то сильнее меня, а во-вторых, я непостоянен и подвержен изменениям. Представить, что есть что-то сильнее Бога, а Он Сам изменчив, в стоической философии невозможно. Впрочем, в христианском богословии среди свойств Бога мы так же найдем неизменность, всесилие и всемогущество. В той же Библии Бог свидетельствует о Себе: Я — Господь, Я не изменяюсь (Мал 3:6).

Получается, что мы имеем дело с неразрешимым противоречием в Боге, Который, с одной стороны, испытывает, как нам кажется, сильные эмоции, а с другой, всесилен, неизменен и абсолютен? На самом деле противоречий тут нет. В христианстве Бог понимается как совершенное и абсолютное Существо, неизменное в Своей сущности. При этом Бог — это Личность, которая не замкнута в Себе, но напротив, открыта для отношений. По отношению к миру Он является одновременно превосходящим мир и действующим в мире. Он не зависит от времени, пространства и не подвержен изменениям — и этот же Бог активно участвует в жизни творения.

Описание Божественных «эмоций» в Священном Писании как раз и служит для выражения отношения Бога к миру в понятных людям терминах. Однако «эмоции» Бога не являются эмоциями в обычном человеческом смысле, которые зависят от биохимии или импульсивной реакции.

Божьи «эмоции» совершенны, вечны и неизменны, так как они выражают Его совершенную природу, волю и знание. Так, гнев Бога — это проявление Его праведности и святости перед лицом греха. А Его любовь — это безусловное желание блага для творения.

Такая любовь не ослабевает или усиливается, она вечна и абсолютна. Все это — любовь, милость, справедливость и даже гнев Бога — демонстрирует Его готовность заботиться о людях. Это делает Бога одновременно и таинственным, и близким, что важно для веры и личного опыта общения с Ним.

Итак, «эмоции» Бога в христианстве не тождественны эмоциям в человеческом понимании, так как Бог — совершенное, неизменное и абсолютное Существо. Его «эмоции» служат выражением участия Бога в жизни мира и человека. А описание проявлений Бога в мире с помощью человеческих категорий — это способ сделать его «понятным» людям.

Тезис 2:

Годы жизни Авраама, родоначальника еврейского народа, коллективная биография которого и составляет основное содержание Ветхого Завета, ученые связывают с периодом между 2000 и 1500 годами до н. э. От библейских событий нас отделяет огромная временная пропасть. Возникает вопрос: насколько современный обыватель, не будучи экспертом в области истории и культуры, способен понять образ жизни древнего человека, реалии мира, в котором он жил, особенности его психологии и религиозного мировоззрения?

Мы сами прекрасно можем наблюдать, как люди с разницей в возрасте лет 20–30 порой говорят как будто на разных языках, не понимают и не принимают образа мысли друг друга.

Перенося наши представления, выросшие уже на почве христианской культуры, на жизнь людей из далекого прошлого, принадлежавших к иной традиции и говоривших на других языках, мы ничем не отличаемся от людей эпохи Средневековья со свойственными им довольно специфическими представлениями об историческом времени. Вспомните средневековые картины, живописующие события библейской истории — их герои по внешнему виду ничем не отличаются от современников художника. Те же европейские лица, особенности пейзажа, одежда и прочая атрибутика. Транслировать в прошлое наше мироощущение — значит сознательно сужать горизонты понимания того, о чем говорит нам Библия, особенно если речь идет о Ветхом Завете.

Что же, получается Бог Ветхого и Нового Заветов — это не один и тот же Бог? Нет. Бог один и тот же. Но тип отношений человечества с Богом в Ветхом и Новом Заветах разный.

Само слово завет — это фундаментальное понятие, иллюстрирующее, как Бог взаимодействует с людьми. В ветхозаветном контексте это торжественное соглашение или договор между Богом и человеком (или группой людей), в котором одна или обе стороны принимают на себя определенные обязательства.

Самый первый завет был заключен после потопа с Ноем — Бог пообещал больше не уничтожать землю и живущих на ней людей. Этот завет был односторонним. Бог берет на Себя обязательство, не требуя ничего взамен. Следующий завет — с родоначальником израильского народа Авраамом — уже носит черты договора. Господь обещает сделать Авраама отцом великого народа, дать ему и его потомкам землю Ханаан, и через его семя благословить все человечество. По условиям этого завета Авраам и его потомки должны были хранить праведность и верность Богу (ходи предо Мною и будь непорочен (Быт 17:1) и обрезывать младенцев мужского пола. Само обрезание было знамением завета (Быт 17:11),своего рода печатью под соглашением. В третий раз на горе Синай Бог через Моисея заключил завет со всем народом Израиля, дав ему закон, основой которого были Десять заповедей. Израильтяне обязывались соблюдать закон, чтобы оставаться Божьим избранным народом.

Наконец, через Иисуса Христа Бог заключает новый завет со всем человечеством. Он основан на жертве Иисуса и обещает прощение грехов и вечную жизнь для всех, кто верует в Него. Как и первый завет с Ноем, семья которого тогда представляла собой все человечество, новый завет имеет безусловный характер. Для вхождения в эти новые отношения с Богом от людей требуется вера во Христа как Сына Божьего, Его искупительную жертву и участие в Евхаристии — таинстве Причастия под видом хлеба и вина Тела и Крови Спасителя. В новом завете Бог полностью, без остатка отдает Себя людям, которые становятся полноценными участниками Его Божественной реальности: Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин 6:54—56).

Что же общего и в чем разница между заветами, которые Бог в лице Авраама и Моисея заключил с израильским народом, и тем, который был провозглашен Христом в Сионской горнице?

У всех заветов общая цель — реализация Божьего плана по восстановлению связи Бога и людей, нарушенной грехопадением, и, как кульминация этого плана, спасение человечества через Иисуса Христа. Все заветы уникальны тем, что Бог инициирует их не из какой-то необходимости или желания устрашить и подчинить Себе «непослушных людишек», а исключительно из любви и стремления не только вернуть людям утраченное райское блаженство, но и открыть им путь к обóжению, сделать их участниками Своей Божественной славы. Что же касается разницы, то она обусловлена этапами приближения человечества к указанной выше цели.

Заветы Бога с Израилем можно сравнить с контрактом, где обе стороны берут на себя конкретные обязательства. Миссия Израиля, выделенного для этого из всех остальных народов, состояла в том, чтобы создать условия для прихода Мессии. Народ должен был хранить веру в Бога и вести праведную жизнь — все это для того, чтобы произвести из своей среды Ту единственную, которая оказалась бы достойной стать Матерью Сына Божьего. О том, какую цену готов заплатить за эту верность Сам Бог — о том, что Бог умрет за людей, — знаем уже мы, люди новозаветной эпохи.

Тезис 3:

Ведь если Мессия не придет, то все напрасно. В этой логике гибель людей и даже целых городов не имеет того значения, которое мы можем приписывать ей сегодня, рассматривая эти события изолированно, в отрыве от обязательств и цели контракта, с которой, повторимся, Израиль был согласен. Когда человек подписывает военный контракт, уходит воевать и в ходе боевых действий погибает, ни он, ни его семья, ни общество не обвиняет другую сторону, чья подпись стоит под контрактом, в жестокости. Таковы правила игры. Если обе стороны договорились, что есть нечто, дороже человеческой жизни, значит, так тому и быть.

Авторы библейских текстов (в отличие от многих из современных читателей!) воспринимают все плохое, что с ними случается, именно как следствие нарушения обещания, данного Богу в завете с Ним. Они не протестуют и не обвиняют Бога в жестокости или «чрезмерных эмоциональных реакциях».

Более того, наблюдаем мы как раз обратное: ветхозаветные авторы подчеркивают справедливость происходящего, сетуют об отходе народа от принятых на себя обязательств, просят Господа о милости к нарушителю и призывают вернуться на тот путь, с которого они сами или целый народ свернули.

Надо обязательно учитывать, что Ветхий Завет — это не столько история, сколько автобиография избранного народа. Создавая эту автобиографию, ее авторы, которые были выразителями народного сознания, выстраивали содержание и расставляли акценты таким образом, чтобы зафиксировать в них важные смыслы. Поэтому когда мы читаем о катастрофах, посещавших еврейский народ, как о наказаниях Божьих нужно помнить, что именно так интерпретировал их сам народ. Люди не просто рассказывали о своих бедах. Они рассматривали их как последствие своих действий, последствие нарушения завета. Это с одной стороны. С другой, мы видим, как настойчиво эти же авторы проводят мысль о долготерпении Бога. Красочно живописуя страшные события, они рассказывают, что им предшествовало, что Бог, Которого сами авторы называют человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый (в другом переводе: медленный на гнев. — Прим. авт.) и многомилостивый и истинный (Исх 34:6) делал все, чтобы предотвратить беду.

Это важное замечание, поскольку нередко те же самые люди, которые, ссылаясь на Ветхий Завет, обвиняют Бога в жестокости, бывают очень непоследовательны в своем гуманизме. От них же часто можно слышать: как можно верить в Бога, если на свете существуют террористы, совершаются ужасные преступления, к власти приходят диктаторы? Как можно всерьез считать, что Бог существует после холокоста, геноцида, голодомора и т. д.? Куда Бог смотрит? Ведь если бы Он действительно существовал, то давно бы громом и молнией испепелил бы всех преступников, тиранов и пр.

Бог Ветхого Завета для таких людей слишком жесток, Бог Нового Завета — чересчур мягкотел. Такое отношение есть не что иное, как попытка создать образ какого-то своего, удобного Бога, который бы мыслил, думал и поступал так, как я — мерило всех вещей и истина в последней инстанции — считаю правильным и справедливым.

Если же Бог оказывается каким-то другим, неудобным, не отвечающим моим представлениям о нем, то тем хуже для Бога. Таким людям Господь отвечает устами пророка Исаии: Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших (Ис 55:8–9). Кстати, скорее всего, окажись такие критики на один день в Содоме или Гоморре, или на богослужении у филистимлян, приносивших в жертву Ваалу новорожденных детей, они бы в числе первых обратились к Богу с упреком: Господи, как Ты можешь терпеть всю эту мерзость?

Тезис 4:

Взять хотя бы библейский эпизод, когда Авраам по повелению Бога собирается принести в жертву своего единственного сына Исаака. Авраам, к тому моменту уже столетний старец, ни словом не возразил Богу, Который дал ему это страшное поручение. Он верил Богу, жил по этой вере и был полностью убежден, что Тот исполнит все, что обещал ему при заключении завета, сделает его отцом многочисленного потомства. Но для этого и он сам должен исполнять условия договора — ходить перед Богом и быть непорочным, то есть во всем Его слушаться.

При таком понимании ветхозаветными героями своих отношений с Богом совершенно естественным выглядит и покаяние царя Давида, его готовность принять те беды и несчастья, которые обрушатся на него и его семью в будущем. Он, царь избранного народа, призванный быть примером для своих подданных, совершил вероломный поступок — отправил на смерть одного из своих прославленных воинов, чтобы завладеть его женой. Нарушил договор с Богом, по которому он должен был соблюдать закон. Давид, выслушав притчу, рассказанную пророком Нафаном о богатом человеке, отнявшем у бедняка единственную овечку, выносит суровый суд против него. А, потом, узнав в этом богаче себя, уже не пытается оправдаться и признает себя достойным наказания. Примечательно, что, признавая свою вину, справедливость наказания и каясь, он при этом надеется на милость Божию. Плодом его покаяния стал знаменитый 50-й псалом «Помилуй мя, Боже».

Для человека Ветхого Завета вопрос о жестокости Бога не стоит. Он целиком принимает вину за свои проступки и убежден, что он сам виновник всех своих бед. С воплощением на земле Сына Божьего, рождением Спасителя, Бог Ветхого Завета не меняется и не уступает место кому-то другому. В Новом Завете изменяются отношения Бога, Который отдает Себя в жертву за грехи людей, и человечества, которое в силу этой жертвы становится свободным от власти греха и смерти.

Тезис 5:

Это отношения любящего и всепрощающего отца и стремящегося к нему сына, которые описаны в притче о блудном сыне. Но не только. В Евангелии и апостольских посланиях мы встретим другие семейные образы — жениха и невесты, мужа и жены, братьев и сестер. Объединяющим элементом, символом становится общая трапеза, за которой есть место всем — Богу и людям, праведникам и грешникам, мужчинам и женщинам, ученикам, преданным своему Учителю, и предателю. Не случайно земное служение Иисуса начинается чудом, которое Он совершает на свадебном обеде в Кане Галилейской, а заканчивается пасхальной трапезой в Сионской горнице. На ней тоже происходит чудо, которое совершается и будет совершаться в Церкви до конца света. Чудо, в Котором между Богом и человечеством заключается новый завет — хлеб и вино становятся Телом и Кровью Сына Божьего, дающего Себя в пищу людям.

Вертикаль отношений между Богом и человеком, «сверху спускающим» избранному народу контракт с четко прописанными условиями, восполняется горизонталью перекладины Креста, на котором Тот же Бог, раскинув пронзенные гвоздями руки, без всяких условий призывает в Свои объятия всех людей, даже тех, кто пригвоздил Его к этому кресту (см. Лк 23:34).

Почему это произошло? Потому что все то, что составляло содержание, надежды и цель Ветхого Завета, получило свое полное раскрытие с рождением, смертью и воскресением Иисуса Христа. Контракт был исполнен и потерял актуальность. Христос становится тем семенем Авраама, в котором все народы земли получили благословение и избавление (см. Быт 22:18). Бог, как отец из упомянутой притчи, выбегает навстречу людям, возвращающимся в родной дом, дарует им полное прощение, приглашает их на пир, дарит им Самого Себя, не требуя ничего взамен.

После воскресения Спасителя людям нужно лишь захотеть войти в новую реальность Царства Небесного, сделать шаг навстречу Богу. Об этом прекрасно говорит Иоанн Златоуст в своем «Огласительном слове на Пасху»:

«Все войдите в радость Господа нашего;

Богатые и бедные, ликуйте друг с другом;

Воздержные и нерадивые, почтите этот день;

Постившиеся и непостившиеся, веселитесь ныне.

Трапеза обильна, — насыщайтесь все.

Телец велик, — никто пусть не уходит голодным; все наслаждайтесь пиршеством веры; все пользуйтесь богатством благости.

Никто пусть не жалуется на бедность, ибо открылось общее Царство.

Никто пусть не плачет о грехах, ибо из гроба воссияло прощение.

Никто пусть не боится смерти, ибо освободила нас смерть Спасителя».

Давайте резюмируем этот принципиальный для понимания текста Библии, и в том числе ее «жестокостей», момент: миссией ветхозаветного человечества в лице израильского народа было создание условий для воплощения Сына Божьего, Спасителя. Между Богом и людьми в лице Авраама и Моисея был заключен «контракт», в условия которого входило хранение веры в Бога и жизнь по Его заповедям. Отступление от условий завета — а это происходило неоднократно — оборачивалось для людей всевозможными бедами, которые воспринимались ими как естественное следствие их беззаконного поведения. Уповая на милость Бога, они признавали справедливость того, что они сами считали наказанием Божьим. Если миссией Ветхого Завета было рождение Мессии, то реальность Евангелия другая. Бог пришел на землю и подарил людям Себя, принес на землю Царство Небесное, в реальность которого могут войти теперь все люди. Новый Завет касается не чего-то, что только должно произойти, а того, то уже свершилось. И смысл Нового Завета между Богом и людьми, который пришел на смену Ветхому, в том, чтобы принять Божий дар, принять Царство Небесное, а вместе с ним всю полноту милости Божией, в том числе и абсолютное прощение грехов.

Тезис 6:

Часто можно слышать рассуждения: если, мол, в Новом Завете прощение имеет абсолютное измерение, если Христос искупил грехи каждого, то, получается, можно грешить и все равно попадешь в рай? Конечно, нет. В том же Новом Завете говорится об узких вратах, ведущих в Царство Божие, и грехах, которые не могут быть прощены. О них говорит Сам Христос. Но неужели получается, что Иисус, с одной стороны, прощает, а с другой, отказывает в прощении? Это довольно распространенное недоумение, которое требует последовательного ответа. Однако, прежде чем мы начнем отвечать, хотелось бы еще раз подчеркнуть: ко всем нашим рассуждениям о милосердии Бога, Его прощении, о том, грешить или не грешить, нужно подходить с памятью о той величайшей трагедии, которая произошла на Голгофе, когда люди, ради которых Бог пришел на землю, в ответ предали Его мучительной смерти. Память об этом способна вообще снять многие вопросы о «жестоком» Боге и «несчастных» людях.

Самое важное в Евангелии и христианстве в целом — это Господь Иисус Христос, Сын Божий, истинный Бог и совершенный Человек. Христос, объединяющий в себе Божественную и человеческую природы, является,по словам апостола Павла, посредником между Богом и человеками (1 Тим 2:5). Восприняв в Себя человеческую природу, Он изгладил из нее печать первородного греха, очистил от той скверны, которая вошла в нее в момент грехопадения Адама и Евы, исцелил. В личности Христа человечество получило полное прощение грехов. Предощущение этого полного и абсолютного всепрощения проявляется на страницах Евангелия в словах и поступках Спасителя, Который во время Своего земного служения неоднократно обнаруживает Свою Божественную власть прощать грехи.

Примечательно, что в некоторых случаях Спаситель прощает, даже не дожидаясь просьбы об этом, исключительно из любви и сострадания. Один из таких ярких моментов — Его слова на Кресте: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк 23:34). В этих словах как раз и раскрывается образ Христа как посредника между Богом и людьми, ходатая за человечество, Который заботится о спасении грешников, даже если они сами не осознают своей вины. Поведение Господа на Кресте подчеркивает один из центральных аспектов Его миссии: Христос не только отвечает на покаяние людей, но и, по сути, Сам кается за грешников, из глубины Своего богочеловечества возносит молитву Богу Отцу за тех, кто еще не способен осознать всю глубину своего греха, и полностью их прощает.

Кстати, между тем, что Бог простил нам все наши грехи, и тем, что мы продолжаем просить его о прощении, нет противоречия. Просьба о прощении в данном случае выражает признание человеком совершенного греха и подчеркивает готовность с этим грехом бороться. Здесь снова уместна аналогия из сферы детско-родительских отношений. Любящие родители прощают своим детям все, что бы они ни делали. Но это не значит, что дети не должны просить прощения за свои дурные поступки. Их просьба — свидетельство того, что они осознали содеянное и не хотели бы, чтобы в будущем это повторилось. Одновременно это проявление любви к родителям, раскаяние в том, что пришлось их огорчить.

Важно понимать, что абсолютное прощение Богом человеческих грехов не отменяет необходимости личного покаяния. Христос не просто прощает, но и призывает к внутреннему изменению, которое необходимо для вхождения в Его Небесное Царство. Об этом Он говорит уже в самом начале Своего земного служения, буквально в первых словах проповеди: покайтесь (т. е. изменитесь. — Прим. авт.), ибо приблизилось Царство Небесное(Мф 4:17). Этот призыв есть не что иное, как предложение принять благодать Божию, которую человек может вместить, только имея чистое, открытое Богу сердце. Христос дарует прощение всем, а наша задача заключается в том, чтобы принять это прощение и преобразиться под его воздействием. Но если человек сам упорно противится благодати Божией, не хочет пускать ее в свое сердце, не принимает прощение, дарованное Богом, то, как нипарадоксально это прозвучит, Господь тут бессилен.

Всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам, — говорит Христос о грехе, который не может быть прощён (Мф 12:31). Этот текст требует пояснения.

Бог не перестаёт прощать. Проблема тут в человеке, который сознательно отвергает (хулит) Божью благодать, действие Святого Духа, остаётся в состоянии духовного ожесточения, омертвелости.

Тезис 7:

У этой неспособности и нежелания принять Божественное всепрощение есть еще одна важная составляющая. Христос говорит, что прощение, которое мы получаем от Бога, тесно связано с нашим прощением других людей (Мф 6:14—15). Почему? Потому что отказ простить ближнего — это осознанное погружение себя в атмосферу обиды и злобы. Это, в свою очередь, ожесточает человека, делает его нечувствительным к благодати Божией, закрывает для него возможность стать, по выражению апостола Павла, храмом Святого Духа (см. 1 Кор 6:19).

Но почему бы Богу не пробиться сквозь непроницаемую толщу греха, плотно окутывающего сердце человека, и не спасти его вопреки его же желанию? Потому что в этом случае Ему пришлось бы уничтожить личность человека, превратив его из свободного существа в механическую куклу на пульте управления. Перед свободой человека Бог оказывается беспомощным. Не в том смысле, что Он недостаточно силен и всемогущ, чтобы эту свободу нарушить, а поскольку Он сам произвольно и добровольно ограничивает Себя, оставляя за человеком право самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Человек — это тот самый камень из знаменитого парадокса о том, может ли Бог создать камень, который Сам же не сможет поднять.

И еще очень важная вещь. Грех в православии — это не преступление, которое суд может простить и наказание за которое можно отменить. Грех — это болезнь души, которая, если с ней не бороться, как рак,захватывает в ней все новые и новые пространства, пока, наконец, не приводит к духовной гибели человека.

Больной, который к тому же не хочет лечиться — неважно, сломал ли он ногу, подхватил грипп или у него болит живот, — не может завоевать золото в марафонском беге на Олимпиаде, как бы ни хотел этого его тренер. Выйдя на дистанцию, он, вместо того чтобы испытывать волнующее и радостное предощущение победы, будет тяжко страдать и в итоге сойдет с дистанции. Только лично захотев стать чемпионом, приложив все силы, чтобы преодолеть болезнь, а потом долго тренируясь, человек сможет выйти победителем из соревнования.

Не случайно святые отцы сравнивали подвижника, проводящего все свое время в духовных упражнениях, труде и молитве, со спортсменом, который готовится к состязаниям. Само слово «аскет», которое сегодня относят к людям, ведущим строгий, крайне воздержанный образ жизни, означает «упражняющийся» или «практикующий» и в древности применялось к людям, занимавшимся спортом и посвящавшим много времени физическим тренировкам. Человек, больной грехом и не желающий лечиться, не может войти в Царство Небесное не потому что Бог как-то особенно жесток, мстителен и не хочет его простить. А потому что он сам не хочет принять это прощение, предприняв усилия для своего духовного исцеления. В этом смысле выражение «Бог накажет и отправит в ад», которое, как вы пишете, порой можно слышать от верующих, носит скорее педагогический характер, предупреждает об опасности греховного образа жизни для души человека и его судьбы в вечности.

Тезис 8:

Бог прощает даже тогда, когда люди Его об этом не просят. Однако прощение Божие — это дар, который нужно уметь принять. Для этого необходимо изменить себя, постараться избавиться от всего того, что мешает это сделать. Непрощенный грех — не результат недостатка Божьей любви, а последствие человеческого упорства или безразличия. Христос, молящийся за Своих распинателей и прощающий их, — одновременно и пример высшей всепрощающей Божественной любви, и призыв к каждому из нас: примириться с Богом, направить свои усилия на борьбу с нашими личными грехами, позволить благодати Святого Духа преобразить наше сердце и уже здесь, на земле, ввести нас в реальность Царства Небесного.