«Вы хотели узнать программу Шестой симфонии, но я ничего не могу сообщить Вам, так как брат держал ее в своих мыслях. Он унес эту тайну с собой в могилу». Так писал Модест Ильич Чайковский в письме чешскому музыковеду Рихарду Батке.
Шестая («Патетическая») симфония была впервые исполнена за девять дней до смерти композитора. По трагизму она может сравниться с «Реквиемом» Моцарта — сам Чайковский видел, насколько его творение оказалось созвучно по смыслу этому великому произведению. В симфонии Чайковский словно бы снова проживает всю свою жизнь. Жизнь, которая завершается предельным вопросом: а что останется от меня?
«…Но если Вы всё-таки хотите, я сообщу Вам то немногое, что узнал от брата.— продолжает в письме Модест Ильич. — Первая часть представляет собой его жизнь, сочетание страданий, душевных мук, с непреодолимым томлением по Великому и Возвышенному, с одной стороны, борьбу со страхом смерти, с другой — божественную радость и преклонение перед Прекрасным, перед Истиной, Добром, всем, что сулит вечность и небесное милосердие. Так как брат большую часть своей жизни прожил ярко выраженным оптимистом, он закончил первую часть возвращением второй темы. Вторая часть, по моему мнению, представляет собой ту радость жизни, которая не может сравниться с преходящими мимолетными радостями нашей повседневной жизни, радость, музыкально выраженная необыкновенным пятидольным размером. Третья часть свидетельствует об истории его развития как музыканта. Это не что иное, как шалость, игра, развлечение в начале его жизни до двадцатилетнего возраста, но потом всё это делается серьезнее и кончается достижением мировой славы. Ее и выражает триумфальный марш в конце. Четвертая часть — состояние его души в последние годы жизни — горькие разочарования и глубокие страдания. Он приходит к мысли, что слава его как художника преходяща, что сам он не в силах побороть свой ужас перед вечным Ничто, тем Ничто, где всему, что он любил и что в течение всей жизни считал вечным, угрожает бренность».
Почему Шестую симфонию Чайковского называют «Симфонией о смерти»?
К началу 1890-х годов его сочинения были известны повсюду, Чайковский совершил несколько гастрольных поездок по Европе, а весной 1891 года с огромным успехом выступил в США. Так, например, во время заокеанских гастролей Петр Ильич дирижировал Нью-Йоркским симфоническим оркестром на открытии знаменитого Карнеги-холла. На концертный сезон 1893–1894 года у него также были запланированы концерты в России и за рубежом.
Парадоксальность Шестой симфонии в том, что, будучи «предсмертной», она написана не умирающим человеком (Чайковский скоропостижно скончался от холеры 25 октября (6 ноября) 1893 года в возрасте 53 лет), а музыкантом, находившимся в расцвете творческих сил. Это сочинение могло стать началом нового периода в жизни композитора, и, по многим свидетельствам, сам автор воспринимал ее именно так.
И все же последнее творение Чайковского наполнено размышлениями о смерти. На это прямо указывает тема церковного песнопения «Со святыми упокой» в первой части. Эта молитва звучит в церкви примерно в середине отпевания и панихиды. Работая над духовными произведениями, Чайковский серьезно изучал богослужебный устав и традиции церковного пения, поэтому, безусловно, понимал всю глубину смыслов заупокойной молитвы. И хотя она звучит не в главной теме первой части, а как бы намеком проходит во время разработки, благодаря этой цитате мы видим, что тема смерти в симфонии связана не с отчаянием, а с надеждой на упокоение «там, где нет ни боли, ни скорби, ни стенания, но жизнь бесконечная».
Подтверждение этой идеи мы находим и в письмах композитора великому князю Константину Романову (К. Р.) Их связывала многолетняя дружба, несмотря на то, что виделись они редко и общались в основном по переписке. Осенью 1893 года, когда Чайковский готовился к первому исполнению Шестой симфонии, князь предложил ему положить на музыку «Реквием» поэта Алексея Апухтина, умершего незадолго до этого. Петр Ильич высказал сомнения в том, что ему стоит браться за «Реквием», но обещал подумать и написать о своем окончательном решении позже:
«Меня смущает то обстоятельство, что последняя моя симфония, только что написанная и предназначенная к исполнению 16 октября […], проникнута настроением очень близким к тому, которым преисполнен “Реквием”. […] я боюсь, как бы не повторить самого себя, принявшись сейчас же за сочинение родственное по духу и характеру к предшественнику».
В последнем письме, отправленном Константину Константиновичу, Чайковский окончательно отказывается от идеи написания «Реквиема»: «Общее настроение этой пьесы, конечно подлежит музыкальному воспроизведению, и настроением этим в значительной степени проникнута моя последняя симфония (особенно финал)».
«Я горжусь ей более, чем каким-либо другим моим сочинением»
Замысел композитора созревал несколько лет. В 1889 году Чайковский даже начал работать над грандиозной симфонией под названием «Жизнь», но отказался от этой идеи, использовав темы ненаписанной симфонии в Третьем фортепианном концерте.
В начале 1893 года была начата работа над новой симфонией. Сохранилась запись на первой странице рукописи эскизов, сделанная рукой Чайковского: «Господи, благослови!»Композитор посвятил симфонию своему племяннику — Владимиру Львовичу Давыдову, для которого когда-то написал свой знаменитый цикл фортепианных пьес «Детский альбом».
Всего через восемь месяцев после создания первых набросков под управлением автора в Петербурге состоялось первое исполнение. До сих пор остается не вполне ясным, когда симфонии было дано название «Патетическая». Изначально композитор собирался назвать ее «Программной», не раскрывая при этом подробное содержание программы. Но уже в первом издании симфония была озаглавлена как «Патетическая».
Публика не сразу поняла и приняла новое творение Чайковского. После премьеры он писал: «С этой симфонией происходит что-то странное! Она не то чтобы не понравилась, но произвела некоторое недоумение. Что касается меня самого, то я горжусь ей более, чем каким-либо другим моим сочинением». Второе исполнение «Патетической» состоялось уже после смерти композитора — на концерте его памяти. В этот раз симфонию ждал настоящий успех, не оставляющий ее и в наше время.
Обстоятельства последних дней жизни Чайковского уже почти 130 лет будоражат умы слушателей, заставляя искать все новые и новые смыслы в его последней симфонии и раздумывать о мистических предчувствиях, посещающих гениев в конце земного пути.
С момента смерти Чайковского опубликовано огромное количество свидетельств как самого композитора, так и его современников. Однако вряд ли возможно до конца проникнуть в замысел автора. Каждый исполнитель и слушатель Шестой симфонии становится интерпретатором и переживает гениальную музыку Чайковского, опираясь на свой собственный опыт.
Вся жизнь в одной симфонии
Чайковский всю жизнь активно переписывался с родными, друзьями и знакомыми. Не был исключением и период написания Шестой симфонии. Обрывочные сведения о программе симфонии мы получаем из писем композитора к племяннику Владимиру Давыдову и великому князю Константину Романову. Известно также, что Петр Ильич делился мыслями о «Патетической» с братом Модестом. Именно из писем Модеста Ильича до нас дошло самое подробное описание программы симфонии. Пятидесятиминутная симфония предстает перед нами как большой автобиографический роман-исповедь.
Первая часть — самый протяженный раздел симфонии, в котором вместе с композитором мы проживаем целую жизнь. Волшебные в своей поистине моцартовской простоте музыкальные темы наполнены противоречиями, как и земной путь человека. В музыкальных образах первой части есть и трагедия, и радость жизни, и душевные муки, и надежда на светлое окончание земного пути.
Во второй части звучит легкий и грациозный вальс, написанный в необычном размере — не на три, а на пять четвертей. Легкость пятидольного вальса — как будто бы воспоминание о радостях юности, лишь немного омрачаемое отзвуками трагических мотивов первой части.
Программа третьей части нередко трактуется как образ светской жизни и восхождения к славе. Обрывки музыкальных тем, полные блеска и суеты, приводят к бравурному триумфальному маршу. Ярким контрастом по отношению к нему звучит скорбный финал.
По правилам, окончательно оформившимся еще в XVIII веке, финал симфонии непременно должен быть быстрым, но Чайковский революционно нарушил классические каноны. В четвертой части слышатся раздумья, сожаления и ожидание неминуемого конца земной жизни. Последние аккорды растворяются в тишине, оставляя каждого наедине с вечностью.
Завершив работу над черновиками симфонии, композитор сделал в рукописи пометку: «Господи, благодарю тебя!»
Какие записи послушать?
Влияние симфонических работ Чайковского, и особенно его Шестой симфонии, на композиторов ХХ века невозможно переоценить. Сергей Рахманинов и Николай Мясковский не скрывали своего восхищения музыкой Чайковского и были его прямыми последователями в симфоническом творчестве, а форма «Патетической» симфонии предвосхитила композиторские находки Густава Малера и Дмитрия Шостаковича. Последняя симфония Чайковского стала его «музыкальным завещанием» для всего ХХ века — и для нас, слушателей третьего тысячелетия.
«Патетическая» симфония уже около века остается одним из самых популярных симфонических произведений в мире. Отрывки из нее использовались в кино и драматическом театре, а в 2001 году на музыку из Шестой симфонии в Большом театре был поставлен балет «Пиковая дама» (хореограф — Ролан Пети).
Многие великие дирижеры с начала эпохи звукозаписи до наших дней записывали «Патетическую», и каждый из них по-своему подходил к трактовке симфонии. В советское время иногда даже переставляли третью и четвертую часть местами, чтобы избежать слишком мрачного завершения.
Евгений Мравинский. Ленинградский филармонический оркестр (1982)
Валерий Гергиев. Симфонический оркестр Мариинского театра (1995)
Клаудио Аббадо. Симфонический оркестр им. Симона Боливара (2010)
Михаил Плетнев. Российский национальный оркестр (2014)
Что слушать в контексте?
Вольфганг Амадей Моцарт. «Реквием»
В «Реквиеме» Моцарта, как и в Шестой симфонии Чайковского, внутреннее напряжение и философская глубина сочетаются с невероятной простотой и ясностью музыкального содержания.
Людвиг Ван Бетховен. Увертюра «Эгмонт»
Известно, что Чайковский не любил музыку Бетховена, но преклонялся перед его гением. В симфоническом творчестве самого Чайковского мы, несомненно, можем обнаружить большое влияние симфонизма Бетховена. В увертюре «Эгмонт» так же, как и в «Патетической» симфонии Чайковского, перед слушателем разворачивается драматичное повествование о жизни романтического героя.
Петр Ильич Чайковский. Опера «Евгений Онегин»
В операх и балетах Чайковского оркестр играет важнейшую роль, сближая театральные произведения с симфоническим творчеством композитора. В опере «Евгений Онегин» «оперный симфонизм» Чайковского проявляется особенно ярко.
Петр Ильич Чайковский. Опера «Иоланта»
Лирическая одноактная опера со сказочным и даже наивным сюжетом была написана в 1892 году и входит в число последних произведений композитора. Наполненная теплом и любовью история исцеления слепой дочери короля открывает нам другого, более светлого Чайковского, нежели «Патетическая» симфония.
Густав Малер. Симфония № 9
В отличие от Чайковского, Малер писал свои последние симфонии, точно зная, что жизнь его приближается к концу, — в 1907 году у него была диагностирована неизлечимая болезнь сердца. Как и Шестая симфония Чайковского, Девятая Малера завершается медленной частью. Малер был хорошо знаком с творчеством Чайковского, поэтому, несомненно, последняя работа великого русского композитора оказала влияние на «последнего романтика» европейской музыки.
Сергей Рахманинов. «Симфонические танцы»
Последнее произведение Рахманинова для симфонического оркестра. Три части «Симфонических танцев» в черновом варианте партитуры были озаглавлены как «День», «Сумерки» и «Полночь», причем явно имелись в виду этапы жизни человека, начиная с расцвета и заканчивая смертью. В последней редакции композитор отказался от этих названий, но музыка от этого не потеряла своего глубокого символизма. Рахманинов горячо любил музыку Чайковского, и это слышно практически в каждом его сочинении — в том числе в «Симфонических танцах».
