В то утро наш алтарник был озабочен. Придя в алтарь, он обнаружил, что за ночь лампадки на семисвечнике вдруг начали странно себя вести. Судите сами, все фитильки в них оказались скособоченными, а в той, что с краю, ни фитилька, ни даже масла не было вообще. А ведь именно мягкое сияние этих лампад наполняло алтарь сосредоточенной и кроткой тишиной.
Как реагировать на эти египетские козни, тоже было непонятно. Тщательные поиски окрест семисвечного подножия ничего не дали, кроме подозрительных пятен масла на ковре.
Терпения алтарника хватило до конца Литургии. Сразу после он настучал на подсвечный сюрреализм отцу Алексию. Благоуветливый батюшка, не вдаваясь в теологические дискурсы, расширил радиус поисков, и от его взыскательного взгляда не утаился фителек, закатившийся в щель под ковром.
Коварная подковерная каверза была налицо…
Наш алтарник был уже готов списать всё на лукавого, поселившегося в алтаре. Эта гипотеза объясняла всё. И не скрою, очень прельщала меня, поскольку это я последним покидал алтарь в прошедшее воскресение, когда, собственно, всё и случилось.
Дело в том, что тридцатого сентября Церковь прославляла отроковиц-мучениц Веру, Надежду, Любовь и мать их Софию. Имена народные, желающих много, соответственно, на девчёночьи крестины записываются за полгода. Вот почему в шесть вечера я еще крестил.
И вот всё свершилось - и наречение имени, и чин оглашения с отречением от сатаны, и купельное освящение воды, и трикратное погружение в неё крещаемой со словами «Во имя Отца – Аминь – и Сына – Аминь – и Святого Духа – Аминь», и облечение её в белые одежды, и миропомазание, и пострижение волос, и воцерковление.
Последним усилием разоблачаюсь в алтаре, прикладываюсь к престолу и видимо от усталости задеваю семисвечник головой. Конструкцию развернуло, крайняя лампада вылетела на пол, всё масло из неё – на меня, а сам я превратился, по Канту, в вещь в себе. Так или иначе, но, вернув семисвечнику исходное положение и угнездив лампаду обратно, я не заметил в сумерках смещённые фитильки.
Конечно, я повинился перед алтарником, а он с облегчением выслушал мою поучительную историю о чреватой шишками скороспешности, равно как и о том, что стиральная машина – это великое благо цивилизации, особенно, если речь идет о подряснике, промасленном насквозь.
Но прав ведь и английский философ Оккам: не стоит умножать сущности без необходимости. Там, где, на первый взгляд, мистика, при более внимательном рассмотрении чаще всего обнаруживается обычный порядок вещей, правда, в необычном контексте. Но тут уже надо крепко держаться за физику, химию и биологию в мире естественном, за ангельское присутствие в том измерении, где совершается Божественная литургия, и за благой промысел Божий, охватывающий все миры.
Но, скажете вы, сколь часто в наши дни встречаются люди вовсе неверующие, но тем не менее похоронившие свободу и интеллект под грудой суеверных предсказаний и потусторонних явлений?! Что ж, с этим трудно не согласиться. Совсем не случайно известному герою честертоновских детективов отцу Брауну приходилось убеждать оппонентов в том, что жизнь не нуждается в инфернальных трафаретах; свои рассказы Гилберт Кит Честертон писал почти сто лет назад.
Вот, например, как отец Браун приводил в чувство человека, приписывавшего своей собаке сверхъестественную способность читать мысли: "Вас коснулось поветрие, которое в наше время распространяется все больше и больше. Оно узурпаторски захватило власть над умами. Я нахожу его и в газетных сенсациях, и даже в модных словечках. Люди с готовностью принимают на веру любые голословные утверждения. Оттесняя ваш старинный рационализм и скепсис, лавиною надвигается новая сила, и имя ей - суеверие. [...] Вот оно, первое последствие неверия. Люди утратили здравый смысл и не видят мир таким, каков он есть. Теперь стоит сказать: "О, это не так просто!" - и фантазия разыгрывается без предела, словно в страшном сне. Тут и собака что-то предвещает, и свинья приносит счастье, а кошка - беду, и жук - не просто жук, а скарабей. Словом, возродился весь зверинец древнего политеизма - и пес Анубис, и зеленоглазая Баст, и тельцы васанские. Так вы катитесь назад, к обожествлению животных, обращаясь к священным слонам, крокодилам и змеям; и все лишь потому, что вас пугает слово "вочеловечился". (Вещая собака. Цикл "Недоверчивость отца Брауна". Сб. "Гилберт Честертон", М. 1994, т. 2, с. 67).
Напомню, что, говоря о вочеловечившемся Сыне Божием, отец Браун цитирует Символ веры, в которой падшим духам места нет.
А тем, кого по-детски манит и пугает всё таинственное, может быть, пригодится готическая история детсадовского производства:
В черной-черной галактике на черной-черной планете в черном-черном городе на черной-черной улице в черном-черном доме на черном-черном этаже в черной-черной квартире на черной-черной кухне сидит черный-черный мужик и говорит: никогда больше не буду сам перезаряжать картриджи!
В любом случае бритва Оккама безупречно заточена против магии и лженауки. Осталось научиться её применять. С другой стороны, никогда не поздно научиться спешить не спеша. А стало быть, трезвомыслие отца Брауна достойно того, чтобы следовать ему в затруднительных ситуациях.
Фото Владимира Ештокина
