Мы говорим: жало змеи; змея жалит, и даже знаем, как это жало выглядит: раздвоенное такое, торчит из змеиной пасти и очень неприятно подергивается. Достаточно широко известно, что жало змеи фигурирует в том эпизоде Библии, когда Бог наказывает змея за то, что обманул Еву и тем способствовал грехопадению людей. Но в действительности здесь в тексте стоит глагол жалить, причем это единственное его употребление в Библии (Быт. 3, 15).
Очень легко в очередной раз обвинить Писание в том, что оно сеет невежество: ведь на самом деле (и это знают зоологи) никакого жала у змеи нет, а есть у нее передние зубы, соединенные с ядовитыми железами, и при укусе этими зубами яд стекает в ранку. А раздвоенное, неприятное, торчащее из пасти – это язык змеи (какая метафора пропадает!), служащий органом осязания.
Так что же, будем поправлять Писание? И тогда уже и Пушкина (жало мудрыя змеи)? Но сначала давайте посмотрим что-то еще.
В отличие от единственного употребления глагола жалить, существительное жало встречается в Библии неоднократно. Ликующий клич пророка Осии: смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? (Ос. 13, 14) хорошо узнаваем: он как цитата включен в текст святителя Иоанна Златоуста, читаемый на Пасху. Заметим: не змея называется здесь носительницей жала, а смерть, и тем самым жало обозначает уже не анатомический орган, а – в переносном смысле – некий способ, которым смерть делает свое гибельное дело. Сущность этого способа уточняет апостол Павел: Жало же смерти – грех (1Кор. 15, 56). И о себе Апостол пишет, что принял жало в плоть (2 Кор. 12, 7), что вовсе не означает, что в него болезненным образом воткнут какой-то острый и вредоносный предмет, а только то, что он имеет телесную немощь и претерпевает ее без роптания, полагая, что Господь устроил его слабым и болезненным ради Своих высоких целей.
Упорствующий в стремлении усовершенствовать Писание может еще раз вернуться к тому, что все-таки сказано жалить. Несомненно, это так, но сомнительно, что каждый раз, когда мы говорим уязвлять, мы имеем в виду нарушение кожных покровов с последующим воспалением. Неужели невозможно представить себе некий аналогичный перенос значения и у глагола жалить? Языковая метафора, как правило, строится на реальных основаниях: действительно, в прямом смысле жалят насекомые, и натуральные жала есть у них. Всякое же иное употребление соответственного имени и глагола – расширительное, переносное.
Существует такое понятие как языковая картина мира. В ней далеко не все устроено так, как в окружающей нас видимой физической картине: здесь гнев пылает, уподобляясь огню, радость бьет через край, а песня льется, как будто они жидкие, звуки улетают на крыльях ветра, которых вообще-то нет. И упорно всходит и заходит солнце, хотя многие поколения прилежно заучили, что это Земля вокруг него вращается. У языка свои законы, объясняемые интересно, но непросто, и мы используем язык примерно так же, как электричество, то есть мало задумываясь о его природе и свойствах.
Но если уж сказано о земле и солнце, то кто может объяснить такую странность: столь же прилежно мы учили, что Церковь противилась признанию гелиоцентрической модели, потому что эта модель означала гибель Церкви. И вот, модель давным-давно принята, а Церковь тем не менее живехонька. Так, может быть, бросить силы, сэкономленные в попытках усовершенствовать Писание, на пересмотр школьных программ по истории?
На заставке фрагмент фото Flickr.com/tontantravel
