Во время Литургии мы слышим слова: «о властех и воинстве ея Господу помолимся». Этот призыв на великой ектенье вызывает у многих сегодня недоумение: как можно молиться за любую власть? Ведь тут не говорится «о хороших властех помолимся». Молиться надо за всякую власть. Но что, если она несправедлива и коррумпирована? Почему я должен просить Бога за, допустим, «партию жуликов и воров», если я их считаю таковыми?
Семнадцать лет назад террорист Шамиль Басаев со своими боевиками захватил роддом в Буденовске и стал прикрываться роженицами как живым щитом. Власть встала перед ужасной альтернативой: что делать? Штурмовать – нельзя. Не штурмовать – тоже, и последовавший потом десятилетний вал террора тому горькое подтверждение. Когда же все-таки было принято тяжелейшее решение о штурме, оказавшимся неудачным, одна писательница в частности сказала фразу наподобие «мерзавцы, отдавшие приказ о штурме…». Каково это было слышать людям, которым выпал крест принимать решение в той ситуации?
Я вспомнил об этом случае, прочитав колонку Виталия Каплана «По пунктам, или зачем молиться о властях». С очень многим я в ней согласен: с тем, что в молитве за власть предержащих для христианина нет ничего постыдного. Действительно, мы просим Бога о том, как пишет автор, чтобы Он сделал наших правителей лучше с христианской точки зрения, просветил их ума и сердца, оставляя на Его усмотрение, какие пути для Своего воздействия Он изберет и как именно будет их вразумлять в случае необходимости. Также мне нравится мысль о том, что вообще не надо торопиться судить других людей, особенно тех, сведения о которых мы черпаем лишь из СМИ. Сейчас вообще подобный взгляд на людей власти как на людей прежде всего становится, к сожалению, редок.
Однако я не согласен с тем, что мотивы молитвы за власть и воинство исчерпываются подобными общегуманистическими соображениями. По похожим основаниям мы могли бы молиться на великой ектинье, например, и о закоренелых преступниках. Ведь и их тоже нельзя осуждать в конечном счете, поскольку суд над человеком как личностью может вершить только Бог. И им тоже очень нужна помощь свыше, чтобы наконец-то стать лучше и человечнее, чтобы их нравственные принципы перестали отбрасываться в угоду своеобразно понимаемой ими «целесообразности», чтобы они в любых обстоятельствах оставались людьми, стали слушаться голоса совести, не подличали, никого не мучили и не предавали.
Виталий говорит, что мы просим у Бога не повышенной плотности боевого огня или того, чтобы силовые структуры получше финансировались, но того, чтобы люди власти просто стали добрее и умнее, чтобы в их представителях пробудилось нравственное начало (будто мы заранее уверены, что оно в них особенно склонно дремать).
А я вот уверен, что мы просим, просто обязаны просить в частности и о должной плотности огня в бою, и о том, чтобы финансирование у силовых структур было хорошее. Вряд ли призыв помолиться о властях и армии является всего лишь проявлением абстрактного гуманизма, как говорили при Советской власти, когда просто всех любишь и поэтому тебе жалко всех, не взирая на лица. Даже непопулярную ныне власть.
Обратим все же внимание на то, в каком ряду стоят власти и воинство:
О свышнем мире и спасении душ наших Господу помолимся...
О мире всего мира, благостоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех Господу помолимся...
О святем храме сем и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь Господу помолимся…
О Великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриархе Кирилле, Преосвященнейшем митрополите (или: архиепископе, или: епископе) (имя рек), честнем пресвитерстве, во Христе диаконстве, о всем причте и людех Господу помолимся…
О Богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея Господу помолимся…
О граде сем, всяком граде, стране и верою живущих в них Господу помолимся…
И так далее.
То есть, власть и воинство здесь специально выделены и стоят в ряду безусловно положительных лиц, ценностей и обстоятельств: мир всего мира, спасение наших душ, благополучие Церкви, священноначалие и так далее. Да и собственно данный конкретный призыв начинается призывом помолиться о Богохранимой стране нашей, а потом уже упоминаются власти и воинство. Почему так? Да потому, что именно им Господом и вручено хранение нашей страны. Именно власти и воинство (армия и силовые структуры) стоят на страже нашего мира. От их мужества, стойкости и плотности огня в боевых обстоятельствах в частности зависит, сможем ли мы «пожить тихое и безмолвное житие».
Мы привыкли воспринимать власть как что-то подозрительное в принципе: люди власти преимущественно удовлетворяют властный инстинкт, да еще пользуются за это почетом и разными льготами. Мы практически перестали понимать, что это еще и тяжелое и очень ответственное служение – хотя бы потому, что человек власти отвечает не только за себя. Его призвание – обеспечивать общественный порядок. На нем лежит гигантская ответственность. Не будет власти и воинства – не будет и порядка, пусть и плохого.
Сейчас, например, у некоторых людей принято чуть ли не проклинать милицию, она же полиция. Да, она очень даже оставляет желать лучшего. Но, простите, только в состоянии умственного затмения можно говорить «менты это те же бандиты». Или – «они еще хуже бандитов». Я убежден, что поставь автора этой громкой фразы перед реальной альтернативой, с кем ему на деле встретиться на улице в позднее время суток – с бандитами или полицейскими, выбор будет сделан однозначный, отнюдь не в пользу «романтиков с большой дороги».
Я не хочу выглядеть профессиональным апологетом власти и «рабской покорности», хотя мне в принципе все равно, что обо мне подумают в данном случае. Я хочу лишь минимальной умственной трезвости. К тому же так уж вышло, что лично у меня опыт общения с милицией-полицией преимущественно позитивный. Они мне лишь помогали, причем несколько раз. Не знаю, насколько это общезначимо. Понимаю, что говорю лишь о своем опыте. Но другого у меня просто нет.
Призвание человека власти – это взятие на себя ответственности за других. Призвание воина, «представителя силовых структур» – это защита страны и мирных людей. И молиться за них нужно в том числе в знак благодарности за это служение, за готовность к самопожертвованию за нас. И просить Бога, чтобы он помог им, а значит – и нам.
