Николай Николаевич ГУНДОРОВ родился в Москве, в 1932 году. Окончил машиностроительный техникум. Служил в армии. В 1961 г. окончил машиностроительный институт. Работал в научно-производственном объединении “Молния” ведущим конструктором по эксплуатации ракетной техники. В возрасте 40 лет стал заниматься макетированием.
– Это началось случайно. Когда моему сыну исполнилось десять лет, я купил ему железную дорогу. Помню, как мы оба радовались, когда наш паровоз тронулся! Он ездил по кругу посреди комнаты. Но как-то это было ненатурально. Не хватало домов, станций, перронов… Вот я и решил попробовать сделать их своими руками. Увлекся, начал изучать разные тонкости и очень быстро стал отдавать этому делу все свободное время. Полтора года прошло, и появилась «подмосковная станция «Братцево». Сын был доволен, ведь у нас теперь был не только паровозик, но и вокзал, водонапорная башня, будка стрелочника, пакгауз, телеграфный пост все что нужно. Потом “пришли” пассажиры, “выросли” деревья и цветы… Это была моя первая работа, но мне сразу повезло. В 1972 году я отправил ее на XIX Международный конкурс железнодорожных моделей в Берлине. Набрал сто очков из сотни возможных – за точную детализацию, качество, соблюдение масштаба и художественно исполнение, получил специальный приз. Только, к сожалению, я его так и не увидел. Видимо, он потерялся по дороге. За границу меня не пустили, да и о награде я узнал только из журналов.
Вторым моим макетом стала станция “Воробьевы горы”. А потом храм святой Троицы в Лыкове…
– Почему именно храм?
– Честно говоря, случайно. Я увидел эту церковь, и она поразила меня своей красотой. Это очень красивый храм, по архитектурному стилю – нарышкинское барокко. Мне захотелось сделать такой макет, вот и всё. Тогда я сам был еще неверующим. Мы с женой были обычные советские люди и совсем не задумывались о Боге.
Это уже потом, когда обоим было за пятьдесят, все поменялось.
У нас есть дача в деревне Хонятино. А недалеко от нее две церкви – в честь Покрова Пресвятой Богородицы и в честь Казанской иконы. Появился у нас батюшка – протоиерей Виктор Сидорин, начал храм Покрова восстанавливать. Там такое творилось! Пола и крыши не было, окон – тоже. Полная разруха царила. Внутри овцы жили… А главное, людей это совершенно не трогало! Сейчас-то наши деревенские храмы восстанавливаются и, кстати, началась эта реконструкция с двух моих макетов.
Мой сын познакомился с отцом Виктором, захотел помочь, а потом и мы подключились, я макет церкви сделал, а жена стала пожертвования собирать на ремонт здания. Это не так просто, как кажется. У меня вот деньги собирать не получилось. Один раз попробовал. Всего пятнадцать минут простоял. И готов был сквозь землю провалиться, как будто для себя деньги прошу. А жена ездила на патриаршие службы, с ящиком для пожертвований стояла.
Так и началось наше становление в вере. А продолжается оно до сих пор, я думаю. Для меня очень важным событием духовной жизни оказалось венчание. Мы с женой венчались, когда мне было шестьдесят четыре года, а ей пятьдесят семь. Столько лет прожили и вот… Пасмурный день, дождь идет, а мы стоим в храме, и вдруг прямо во время таинства появляется солнце! И сразу такая радость на сердце…
Мне это как-то особенно запомнилось.
– Макетирование – это ваше хобби или основная работа?
– Скорее все-таки хобби. По специальности я конструктор и всю жизнь работал в ракетостроении. Впрочем, там мое увлечение тоже пригодилось однажды.
Как-то потребовалось изготовить макет нашего ракетного комплекса, причем действующий. Естественно, решили поручить это дело мне. А работа была не простая – макет пять метров в длину, шестьдесят ракет и чтобы все двигалось, работало. Надо было успеть к юбилею комплекса, а у меня и опыта-то тогда еще не было – движущихся макетов я тогда еще не делал.
Мне дали помощников, специалистов-электриков, и за год мы справились. Там не только сами ракеты были, но и весь антураж. Одних деревьев пятьсот штук “посадили”!
До сих пор тот праздник помню. Министры приехали, осматривали все, а потом мне сказали, что со мной руководство хочет поговорить. Я испугался сперва, думал, что что-то не работает. А потом оказалось: министр меня похвалить хотел. Он сам когдато в строительстве таких объектов участие принимал, и ему очень понравилось.
Жалко только, что макет этот был тогда засекречен, и поэтому я не смог его сфотографировать. Вот и приходится теперь объяснять на словах. Но ничего не поделаешь – секретность.
– А другие заказчики у Вас были?
– Да! Особенно мне запомнился случай, когда ко мне обратился архиепископ Иона Астраханский, для которого я делал макет Крестовоздвиженского храма. Владыка сам служил там еще в войну и до сих пор с удовольствием приезжает туда.
Когда храм был отреставрирован, освящать его должен был сам Патриарх, и специально для него было решено изготовить такой неожиданный подарок. Вот только идея эта пришла поздно, до праздника Крестовоздвижения и освящения храма оставалось три месяца. Стали ездить по всем макетным мастерским, но никто не соглашался. Слишком маленький срок. Приехали ко мне, я тоже не хотел браться за эту работу. Обычно на подобный макет у меня уходит год. Но меня уговорили, владыка Иона благословил, и я стал делать. Работать приходилось с самого утра и до позднего вечера, но я успел. День в день.
– Сколько времени уходит в среднем на макет?
– Совершенно по-разному. Все зависит от сложности и размера. Самую свою большую работу – усадьбу Царицыно – я делал пятнадцать лет. Там было много сложностей.
К примеру, многие постройки сегодня уже не существуют. Дело в том, что Царицыно начинало строиться по проекту Баженова, но императрице Екатерине дворцы в его исполнении не понравились, и по ее приказу некоторые из них разрушили. Она перепоручила проект другому архитектору – Казакову. Его ансамбль и восстанавливается сейчас. А мой макет сделан по старым планам Баженова.
Из пятнадцати моих построек в реальности существуют только девять. И, по-моему, это неплохо. Такое “альтернативное” Царицыно, пусть и уменьшенное в сто раз, помогает наглядно рассказать об архитектуре и ее истории.
– А какие материалы нужны для изготовления макета?
– Для ландшафта можно взять настоящий мох, шишки, веточки, искусственные или даже живые комнатные растения. Потом, конечно, папье-маше, стекло, зеркала… Для домиков можно брать оргстекло и целлулоид разной толщины.
Обычно я выпиливаю лобзиком из оргстекла стены будущих домов, делаю в них двери и окна. Потом начинаю украшать, чтобы было похоже на настоящие стены. К примеру, чтобы воспроизвести кирпичную кладку, надо расчертить лист целлулоида подходящего цвета на микроскопические кирпичики от пяти до полутора миллиметров каждый, а потом затереть получившиеся риски чем-нибудь белым… можно даже зубным порошком. Естественно, чтобы получилось хорошо, ни в коем случае нельзя спешить. На одну такую стеночку может уйти около недели.
Кроме того, в домах можно обустроить не только внешний, но и внутренний интерьер для тех, кто захочет заглянуть через окошко. Я, к примеру, наклеиваю маленькие репродукции на стены.
Но самое главное, что нужно для работы, это не материалы, а терпение, причем колоссальное. Иногда приходится сидеть по восемь-десять часов. И это уже выдержит не каждый. Мне просто нравится заниматься такой работой. У меня весьма специфическое к ней отношение. Я никогда не стал бы делать ее за деньги, и никогда бы не смог бросить…
Вообще, я не способен отказаться от дела. Уж коли начал им заниматься, надо будет обязательно закончить.
Но мне повезло. Мои родные относятся к моему увлечению с пониманием. Я ощущаю их поддержку, хотя жена сперва возмущалась, ведь я посвящал макетированию все свободное время, даже в дом отдыха мог взять с собой какую-нибудь работу. Но потом и она привыкла, поняла, насколько это для меня важно.
А уж о внуке своем я и вовсе не говорю. Ему всего шесть, и он главный поклонник моего хобби! Да и мне нравится играть с ним, потому что когда он приходит, работы мои будто оживают.
Фото Анатолия Жмулюкина
