Поскольку полная объективность вещь звездно-сияющая, но мало достижимая, я предлагаю отвечать на вопрос «Каким должен быть учебник по истории России?» ровно после того, как мы ответим на другой важный вопрос: а кого мы намерены получить в результате? На выходе, на выпуске. Вот он идет, наш выпускник, распрекрасный юноша, говорящий на русском языке с явным интернет-акцентом. Неатлетическое тело его обтянуто майкой, на которой в относительно грубой англоязычной форме сказано, как автор майки относится к действительности. Из произведенного в России на нем, возможно, трусы, скрытые до поры, до времени от общественности. При этом у него светлая голова, он любит маму, Машу, кошку и Warface, он гораздо более открыт и о большем осведомлен, чем советский школьник его возраста.
Но кое-что важное в нем отсутствует. Отсутствует неявно, в трудно формулируемом виде, и сильно искажается поколенческим разрывом: помните, в фильме «Курьер» папашу реально бесит, что сын неправильно пьет сгущенку? Пробьет дырку в банке, запрокинет голову – и чмок, чмок! Вот это раздражение, почти не мотивированное, надо, говоря о молодых, технологично отсепарировать. Как при производстве сливок из молока. Если попыться хладнокровно описать главную отцовскую претензию героя Владимира Меньшова парой слов, то они таковы: нет в юноше стержня.
К слову, извилистая судьба актера, сыгравшего странноватого пацана в этом тонком фильме, наводит на мысль, что гость, котого играет Владимир Меньшов, не зря волновался: мы не узнаем, как сложилась судьба любителя сгущенки, но курьер Федор Дунаевский был и актером, и барменом, жил то там, то здесь, по разным Германиям и Израилям, теперь вот повзрослел, прибавил в весе и стал бизнесменом. Как говорится, и слава Богу. Какие вопросы? Жизнь удалась. Есть ровно один нюанс. Похоже, жизнь форматировала человека, а не он ее.
Вот тут мы пожалуй, уцепились за главное. Во времена молодости героя Меньшова всё – от школьной программы до мощной пропагандистской машины, от коммунальной квартиры до недавнего военного лихолетья – работало на воспитание человека, успешно преодолевающего трудности. Гордого этим. Что уж говорить о Великой Победе? Даже ремонт «жигулей» в значительной мере предполагался самостоятельный. Даже дачки вагонкой обивали сами. Незатейливая, но пересахареная песенка Колмановского-Ошанина в исполнении Марка Бернеса – и та об этом: «Дождик приношу в пустыню я, солнце раздаю хорошим людям. Почему, дружок? Да потому, что я жизнь учил не по учебникам. Просто я работаю волшебником». А перед этим работал Аркашей в «Двух бойцах». И пел другу, Саше с Уралмаша «Темную ночь» так волшебно, что страна огромная слезу утирала, и по словам Алексея Симонова «в правде песни растворялось, исчезало все, что вокруг было наврано».
Если мы сейчас откроем старые учебники, по которым учились Саши и Аркаши, мы обнаружим в них немало странного. Фальшивого. Того, что расходилось не только с академическим знанием, но и с окружающей, куда более жесткой действительностью. Единственное, чего мы не увидим – уныния и самобичевания. Ни грана обреченности. Ни золотника уныния. А вот что справедливо пишут о некоторых учебниках истории, по которым училось целое поколение постсоветских школьников: «Учебники истории переполнены безумным количеством ошибок, передергиваний, вымыслов и домыслов, совершенно откровенно внушают школьникам, что все жители России — люди ущербные, что вся история России — цепь неудач и позора, а образцом для подражания является, конечно же, западная цивилизация «общества потребления».
Давайте серьезно: а разве только учебники подталкивают нынешних детей к тем же выводам? Если Саше с Аркашей внушали, что радио изобрел Попов, а о Маркони следовало забыть, а ещё лучше презирать капиталиста, сделавшего из открытия бизнес, то нынешний школьник про Попова может и вовсе не знать, а, образно говоря, Маркони почитаем им за образец верного подхода к делу. (Хотя вполне возможно он не знает ни о том, ни о другом, и это уж совсем беда). Разве вся наша жизнь, а не только семья и школа, воспитывает гражданина и воина? Нет, зачем? Ведь успешны приспособленцы, потребители и деляги. Да и какие нынче войны? С кем? За что? С пришельцами в компьютерной игре за кристаллики и бонусы? И ежели так, то всё к лучшему: если впереди такая вот жизнь, то ребенок к ней готов.
А если впереди жизнь совсем другая? И в ней сгинут безвольные потребители, аморфные геймеры, пустые деляги и дипломированные бездельники? Или даже не сгинут – просто такая судьба явстенно обнаружит свою ущербность, бессмыслицу? Кризис ли тому послужит, что иное – не знаю. Но такой грозовой поворот возможен. Даже так: очень вероятен.
Учебник истории, в котором Россия будет занимать подобающее место, со всеми победами, трагедиями и сложностями, в котором особенности её не будут обозваны ошибками, а преимущества – случайностями, может хорошо послужить делу только в том случае, если само дело, сама Россия и её народ вернутся к идее формировать жизнь вокруг, а не плыть по течению.
