Вообще-то, если честно, детство у меня было не слишком счастливое, от него в душе осталось чувство одиночества и недолюбленности. Родители уходили на работу рано, возвращались поздно. Мы жили в подмосковном поселке, после уроков я приходила в холодный дом, топила печку, долгими осенними и зимними вечерами сидела одна в темноте, потому что пойти было некуда. Основное ощущение от тех лет - холод и темнота.
Сидя дома одна, я часто смотрела альбомы по искусству, поэтому знала многих художников, древние иконы.
В восьмом классе стала ходить в изостудию - это самое светлое воспоминание моего отрочества. А в последних классах школы я увлеклась химией. Ведь органическая химия - это настоящее творчество, даже где-то сродни живописи. Ты придумываешь реакции, потом их ставишь, получаешь, доказываешь строение получившихся новых соединений, - всё это очень интересно.
После школы поступила в МИТХТ (Московский институт тонкой химической технологии) на вечернее отделение и пошла работать в химическую лабораторию.
Я никогда не была атеисткой, но и о религии никогда всерьез не задумывалась. Церковь, в моих глазах, была достойна уважения, но существовала где-то отдельно от меня. Хотя вера в то, что наш мир, всё живое кто-то сотворил, была. Я помню, как мы проходили теории Опарина, как люди, сколько ни пытались создать живую жизнь, хотя бы самую простейшую инфузорию-туфельку или амебу, так и не смогли этого добиться. И понимание сложности мира всегда было. Когда я ходила в горные походы, то ощущения, которые испытывала на вершине горы - невероятный, неописуемый, величественный мир перед тобой, и ты песчинка в этом мире - было похоже на предощущение веры, Творца.
Я жила очень активно, часто ездила в альплагеря, ходила в походы на байдарках, ездила на слеты любителей авторской песни, по четыре часа стояла с друзьями в очередях на выставки художников. Природа, песни у костра (при этом мы никогда не выпивали), - в общем, для советского человека жизнь вполне положительная.
Вышла замуж, родила дочку, защитила кандидатскую диссертацию, работала, продолжала ходить в походы, жизнь шла своим чередом по накатанной дорожке. А потом я крестилась...
И всё непостижимым образом стало меняться. Крещение для меня стало некоей точкой отсчета, вся жизнь разделилась на "до" и "после". Хотя в Церковь после крещения я пришла не сразу, на это ушло несколько лет. Крестилась я в 31 год. Ни родственников, ни друзей, ни знакомых, имеющих отношение к Церкви, у меня не было. Что меня подвигло ко крещению? Случай. Никаких особенных событий - горя, чудесного избавления от беды, каких-то откровений не было. Мало того, даже веры не было.
Подруга попросила меня стать крестной ее дочки, и я решила, что для этого мне самой необходимо покреститься. Но муж подруги категорически заявил, что согласен на лююбую крестную, кроме меня. Я помню, очень расстроилась, когда узнала об этом, но подумала: "Раз уж я собралась креститься, настроилась, так пойду и покрещусь". И пошла в ближайший к работе храм. Это было 30 сентября 1991 года. Ничего в таинстве Крещения я не поняла, одновременно со мной крестилось очень много народа, причем половина кричащие младенцы.
Я не представляла точно, зачем и куда иду, хотя сказать, что для меня всё это было совсем чужое, нельзя. Благодаря маме я знала и любила древнерусское искусство, но храм как некая жизнь - это было для меня чем-то новым. Как ни странно, вспоминая себя тогда, могу сказать, что даже не задумывалась о смысле Крещения. Мне было просто интересно. Было уважение и интерес к вере. Я всегда была патриоткой, любила историю, мне всегда было небезразлично, что земля наша загажена, что храмы осквернены. У меня всегда было чувство, что каждая пядь нашей земли полита кровью. Это не связано с христианством - русская земля всегда была для меня святой. И чувство Родины было всегда. Когда мой бывший муж уезжал работать в Швецию с намерением остаться там навceгда, я еще не была верующей, но твердо знала: я никогда никуда отсюда не уеду. Не нужно мне ничего, ни денег, ни комфорта, я умру только тут.
Вот такие были чувства. Откуда они? Воспитывается это или ты с этим рождаешься - я не знаю, но это было всегда. Видимо, на эту ниву патриотизма и попало зерно веры, и стало потихоньку прорастать. После крещения ни исповедоваться, ни причащаться я не пошла - не знала, что это нужно. Но вся жизнь моя после крещения стала меняться. У меня сразу появилось чувство - хочу работать в реставрации. На работе всё валилось из рук. Происходили совсем странные вещи: у меня перестали идти реакции. Этого не может быть, ведь если есть щелочь и кислота, то должна произойти реакция нейтрализации, а у меня - не происходила. Так не бывает! Последние полгода мне было стыдно ходить на работу: ставлю реакцию, которую я ставила сто раз, а у меня ничего не получается. Я работала хуже лаборанта
И в 33 года я, сотрудник химической лаборатории, кандидат наук, оставила свою работу, которой занимаалась с 17 лет, и пошла в реставрационный центр. Я не знала, чем я там могу быть полезна, но точно знала, что должна туда пойти. На старой работе надо мной смеялись, пытались образумить: "Что ты будешь там делать, цемент месить?" Я не могла ничего ответить, но надеялась, может, найдется для меня какое-то место. Оказалось, что в реставрационном центре есть отдел физико-химических исследований (я об этом понятия не имела).
Когда я занималась химией, моя жизнь была хотя и интересной, но несколько бессмысленной, а попав ,в реставрационный центр, я почувствовала какую-то гармонию в душе - ведь, работая там, не просто выполняешь определенное задание, а приобщаешься к мировой истории и культуре, погружаешься в другой мир. Стала учиться реставрации икон. Это уже было приобщение к христианской культуре.
Однажды одна наша сотрудница позвала меня в храм на исповедь и причащение. Я подготовилась, как могла, почитала книжки. Когда пришла на исповедь, думала, не дойду до аналоя - умру. Чем ближе я подходила к батюшке, тем сильнее колотилось сердце, меня трясло. Но ничего, удалось перебороть себя, и первая в жизни исповедь состоялась. Но всё-таки это был единичный случай, регулярно ходить в церковь я после этого не стала.
Как-то раз мы с коллегой по работе стали вспоминать свои казачьи корни. Меня познакомили с общиной казаков, и я стала активно участвовать в их деятельности. Это был очень насыщенный период жизни. Я вообще такой человек – мне легче не размышлять, не молиться, а что-то делать. Мы занялись восстановлением часовни, построенной к столетию Отечественной войны 1812 года на месте, где были остановлены французы, которые шли на Сергиев Посад. Собирали документы, оформляли разрешения. Но до конца дело не довели: во-первых, все казаки перессорились, а во-вторых, когда уже было получено разрешение на восстановление, в связи с реконструкцией дороги в тех местах запретили всякое капитальное строительство.
С казаками я стала ходить на службы, праздновать Рождество, Пасху. Стала читать историческую и духовную литературу. Но это тоже не было еще приобщением к вере и Церкви. Главную роль тут играли мои патриотические чувства, боль за Россию.
Приближение к Церкви шло незаметно, постепенно, как рассвет: всё светлее, светлее, и наконец... Благодаря казакам я попала во Псков. И вот там-то всё действительно изменилось. Казаков окормлял батюшка из Пскова, отец Владимир Попов. И когда я познакомилась с ним, его семьей, их общиной, они всей своей жизнью показали мне, что такое вера, что такое христианская жизнь. Ведь раньше я тоже ходила в храм рядом с домом, но всё там было чужое. Книжное знание ничего не давало моей душе: чтобы поверить, мне было необходимо увидеть, почувствовать. И я увидела человека, у которого все, что он делает, говорит - все проходит через призму любви.
В первый раз я приехала к батюшке во Псков, как "на деревню к бабушке" - никто не сообщил о моем приезде, я просто появилась на пороге с коробкой пирожков и сказала:
"Здравствуйте, я Маша". Все удивились, но, тем не менее, приняли меня как родную. Я сразу влилась в их жизнь, а она у них била ключом: они восстанавливали часовни, святые источники, ездили служить в заброшенные полуразрушенные храмы, вокруг батюшки всегда было много детей. Всё было так интересно, живо, столько всего нового, необыкновенного. Но вся новизна и все добрые дела, которые я видела, это не главное, главное - это отношения людей в той общине. Я впервые увидела, что такое та самая христианская любовь, о которой так много говорят и пишут.
С тех пор три-четыре раза в год я езжу во Псков. И каждая встреча, каждый разговор приносит мне радость, покой. Теперь я могу сказать, для меня Православие - это не просто "наша русская вера", не хобби, не клуб по интересам, это то, чем я живу.
Главное для меня в христианстве, в Православии - понимание того, что Бог есть любовь. Слова о том, что "если я все раздам, а любви не имею, то нет в том никакой пользы", стали для меня критерием истинности.
Многое во мне изменилось. Например, раньше я не понимала, что такое грех, считала это понятие какой-то абстракцией, чем-то отвлеченным, теперь понимаю очень конкретно. Конечно, есть и сложности. Догматы веры никогда у меня сомнений не вызывали, проблемы только во мне. Самое сложное для меня - собраться, сосредоточиться. Говорят, молиться легко: занимаешься домашним хозяйством - и молись про себя, читай Иисусову молитву. Я так не могу. Вся наша жизнь современная словно раздирает человека на кусочки. Как редко мы можем дать себе возможность остановиться... Всё куда-то несемся. Для меня самая большая проблема - как сочетать эту повседневную суету с молитвой. И как вообще сделать так, чтобы две параллельные жизни, светская и духовная, слились в одну - просто жизнь во Христе?
Фото Владимира Ештокина
