Однажды по пути на работу меня на дороге подрезали, машину занесло, еще несколько сантиметров — и я бы врезалась в фонарный столб. Прошло несколько мгновений, и вдруг в голове мысль: если бы меня сейчас не стало, в мире ничего бы не изменилось. Ну, разве что родные плакали бы. Потому что я уже живу так, словно меня нет.
А между тем все у меня было хорошо: муж, семья, престижная любимая работа. После Плехановской академии я выиграла грант на обучение коммерческому управлению во Франции. Потом устроилась во французскую компанию, которая производила витамины и кремы для младенцев — в России как раз открывался ее филиал. Со временем я стала там генеральным директором.
Я долго думала, что помогаю людям: укрепление иммунитета, восстановление после болезни, профилактика атопического дерматита у детей — это же так важно! Но после аварии поняла: моя работа — просто чей-то бизнес. Да, небесполезный, но это точно не то, чему я готова посвятить свою жизнь.
С этого момента у меня начался активный поиск, но я еще не понимала, что это — поиск Бога. Как-то пришла к психологу, говорю: с моей жизнью что-то не так, хочу ее изменить, но не знаю как. Психолог не стала давать мне советов, только спросила: «Чего же ты хочешь?» И тут я отчетливо поняла: хочу осмысленной жизни.
Спустя какое-то время мы с мужем поехали в Иерусалим — наши друзья решили там обвенчаться и позвали нас с собой. Накануне венчания мы все собрались за столом. С нами был священник, он спросил: «Все здесь верующие? Давайте помолимся перед едой», — и предложил нам самим прочитать молитву. Мы начали было читать «Отче наш», но получилось плохо: кто-то вспомнил начало, кто-то середину, кто-то только конец. И я подумала: «Вот, я считаю себя верующей, но в чем это выражается?» Моя бабушка была верующей, родители читали мне детскую Библию, но как жить в этом мире и быть христианкой, мне никто не объяснил.
Есть такой расхожий стереотип: мол, христиане — это люди, у которых в жизни что-то не получилось, которые не нашли любимого дела, не смогли себя реализовать и им просто нечего делать, кроме как ходить в храм. Но когда я, вернувшись из Израиля, стала искать общения с православными, я встретила среди них современных людей — юристов, преподавателей, экономистов, искусствоведов, людей семейных, с детьми. Оказалось, все они верующие, все читают Евангелие каждый день и находят в нем что-то новое. Я еще тогда удивлялась: как можно годами читать одну и ту же книгу, находя в ней что-то новое для себя — ее же так наизусть можно выучить?! Но общаться с этими людьми мне стало интересно. И я сама начала читать Священное Писание, ходить в храм, воцерковляться и, наконец, смогла себе сказать: «Да, я верующий человек!»
Мой приход к вере был не резким, постепенным. Но я поняла, что в жизни верующих людей тоже бывают испытания, потрясения, болезни, потери близких, но фундамент жизни при этом не вымывается. А значит, что бы ни происходило, если есть на что опереться, всегда будут силы встать и продолжать идти вперед: жить, трудиться, общаться.
Я еще работала в коммерческой фирме, но стала как волонтер помогать в различных просветительских и социальных проектах и параллельно получала богословское образование. Во время обучения, помню, меня очень вдохновил пример Марии Скобцовой — поэтессы, общественного деятеля и монахини в миру, которая помогала людям, оказавшимся в эмиграции во Франции, безработным и бездомным, возвращая им основания жизни — как материальные, так и духовные. Я поняла, что хочу заниматься чем-то похожим.
Какое-то время я совмещала прежнюю жизнь и благотворительность, но потом произошло событие, которое расставило все на свои места. На работе был тренинг по тайм-менеджменту, и нужно было ответить на вопросы: что бы вы сделали, если бы узнали, что жить вам осталось 30–40 лет, один год, или одни сутки? На каждый ответ давалось 30 секунд. И если человек на все вопросы отвечал одинаково, значит, он нашел свое призвание и знает, чем хочет заниматься при любых обстоятельствах.
Вот тогда-то я окончательно осознала: я ведь действительно не знаю, сколько мне осталось жить. Нельзя постоянно откладывать свою настоящую жизнь на потом и искать этому оправдания. Так я уволилась со своей престижной работы и пришла работать в некоммерческую сферу: сначала в институт, где училась, а потом и в благотворительный фонд «Жить вместе».
Фонд поначалу занимался только культурно-просветительскими проектами, но во время пандемии все чаще стали обращаться за помощью и за консультацией растерянные люди, особенно пожилые и их родственники. Многие были дезориентированы, не знали, как купить продукты, получить пенсию, как пройти плановые медицинские обследования и где получить технические средства реабилитации. Сначала мы предоставляли такие вот консультации по телефону, а потом в фонде появилась благотворительная программа «Маршрут помощи» — комплексная помощь и сопровождение пожилых и тяжелобольных людей силами социальных координаторов. Мы заметили, что в большинстве случаев при получении социальной поддержки человек вынужден вписываться в имеющиеся шаблоны и алгоритмы помощи, что не всегда эффективно. Мы же придумали принципиально иную систему, чтобы помощь была ориентирована на конкретную ситуацию конкретного человека.
К примеру, мы получаем просьбу «погулять с бабушкой», приезжаем, а бабушка, оказывается, почти не видит, даже дома на каждом шагу спотыкается и толком не может пользоваться ни холодильником, ни плитой, ни стиральной машиной. И похоже, она уже несколько лет не была у врача: у нее незаживающие раны на ногах. Выходит, дело вовсе не в том, чтобы просто с человеком погулять — с этим вполне мог бы справиться любой волонтер, — а в том, чтобы оценить проблему целостно и выстроить полноценный план помощи. И потом социальные координаторы довольно долго, иногда больше года, помогают решить весь комплекс этих проблем.
Наш «Маршрут помощи» работает в трех направлениях. Первое — консультации по горячей линии. Второе — социальное сопровождение человека или семьи: например, помощь в оформлении инвалидности, в постановке на паллиативный учёт, привлечении дополнительных ресурсов для помощи человеку. И третье — просветительские лекции об особенностях ухода и помощи пожилым людям.
Вообще-то, помогать людям не так просто, как может показаться. Поэтому появилась наша вторая благотворительная программа — «Социальный координатор. Новая профессия», в рамках которой мы оказываем поддержку образовательному курсу «Социальная работа в системе долговременного ухода» — единственный на данный момент курс, где полноценно готовят социальных координаторов. Все наши сотрудники и волонтеры — выпускники этого курса. Ведь социальный координатор — это такой кейс-менеджер, такой магнит, который приходит к человеку и «намагничивает» дополнительные ресурсы — государственные, волонтерские, медицинские, социальные — и создает вокруг него ареол заботы. И если с нуждающимся в помощи не общаются родственники, социальный координатор находит людей, которые могут за ним присмотреть, к примеру среди соседей или прихожан ближайшего храма. И люди действительно приходят, помогают, приносят продукты. Тогда человек не только получает то, в чем нуждается, но и чувствует, что он не один и в его жизни есть смысл.
Вот история, которая произошла совсем недавно. В наш фонд обратилась молодая девушка. Ее бабушке и дедушке под восемьдесят. Бабушка очень хозяйственная, всегда сама готовила, прибиралась в квартире, поддерживала уют и никого к домашним делам не подпускала. Но потом у нее случился инфаркт, она попала в больницу. По дедушке это ударило очень сильно: он отказывался есть, кричал на внучку, иногда даже не узнавал ее, развел в квартире жуткую грязь и беспорядок.
Мы приехали к нему, пообщались. Оказалось, он тоже сильно болен (не буду разглашать диагноз), причем уже в терминальной стадии, и есть отказывался именно из-за этого, а не из чувства протеста, как изначально все подумали. Мы поставили его на учет в паллиативную службу, поговорили с внучкой, подсказали, как лучше обращаться с дедушкой. А когда бабушка в больнице умерла, дедушку срочно госпитализировали в хоспис, и через несколько дней он последовал за женой.
В этой истории важно, что последние свои дни этот человек прожил достойно, не остался один, не потерял связь с родственниками. Благодаря помощи фонда «Жить вместе» он умер в чистой постели, он был обезболен, его раны — обработаны, и рядом были врачи.
Искать счастья — нормальное состояние человека. Но люди часто путают понятия и вместо счастья ищут удовольствий, развлечений, им постоянно нужен эмоциональный допинг. Так было раньше и со мной. Но сейчас я по-настоящему счастлива, ведь само слово «счастье» означает «быть частью», чувствовать причастность. Все мы пришли в наш фонд, потому что поняли: жить лучше вместе. А этому тоже нужно учиться.
Историю записал Егор Ткачев
Фото: архив БФ «Жить вместе» и личный архив Анны Савик
