Как-то меня позвали совершить требу на дому. За мной приехали сын со своим отцом. Отец сидел рядом с водительским креслом, сын за рулем, а меня посадили назад.
По дороге я невольно стал свидетелем их разговора. Отец говорил весьма обычно: критиковал его езду, указывал на ошибки, рассказывал, как ему приходилось ждать медсестру в поликлинике, что он видел в новостях по первому каналу и т. п. Но сын реагировал совершенно нестандартно. Он соглашался с критикой в свой адрес, благодарил его, поддерживал его негодование по поводу очереди. По словам сына было заметно, как он его уважает, любит и боится огорчить.
Мы приехали, сын помог отцу выбраться из машины и подняться в квартиру — отец сильно хромал на левую ногу.
Меня же вызывали причастить престарелую бабушку семейства, что благополучно было исполнено. На обратном пути отец с нами не поехал, и я сел рядом с водителем.
Переполнявший меня интерес по поводу такого замечательного отношения взрослого мужчины к своему родителю выразился в вопросе о здоровье его отца — и я получил попросту исчерпывающий ответ.
Как-то вечером Евгений — это имя моего собеседника — с отцом поссорились по телефону. А ночью позвонила мать из больницы и сказала, что у отца инсульт и состояние критическое.
Инсульт был с кровоизлиянием, если я все верно понял, в результате чего человек впал в кому. Врачи особо не пытались обнадеживать, но в реанимацию все же пускали по одному.
— Когда я зашел и увидел его подключенным ко всем этим аппаратам, я его не узнал. И понял, что папы больше нет, и я никогда, никогда его не увижу...
Бабушка, которую мы причащали, как верующая христианка тогда подсказала, что надо молиться. И дала молитвослов с «молитвой за болящих». Он так и делал… Вечером, когда особенно хотелось выть волком, он читал молитву по нескольку раз, пока не становилось легче.
В очередной визит в реанимацию Евгений снова не узнал своего отца. В этот раз в молитве он попросил даровать ему возможность просто проститься с ним — пусть всего минуту, но дать попросить прощения у живого...
— И папе на утро стало лучше. Уже в следующий визит, несмотря на то, что он был под теми же аппаратами — я его узнал.
Евгению удалось попросить прощения, и с того момента общение с отцом у него изменилось — он стал им дорожить.
Эту историю я часто вспоминаю и рассказываю тем людям, которые приходят и жалуются на себя, что они несдержанные со своими родителями. Я и себе ее рассказываю мысленно, когда начинаю раздражаться в общении со своей мамой — такой яркий пример позволяет крепче держать себя в руках, если, конечно, его вовремя вспомнить.
Но этот же пример касается не только общения со своими близкими и родными, а еще и общения с Самим Богом. Он всегда рядом, даже ближе, чем наши родители — мы к этому привыкаем и перестаем ценить. Но может случиться страшный момент, когда мы не успеем сказать последнее прости — будет уже слишком поздно… Не для Него поздно — для нас.
Эту историю священник Давид Проскуряков рассказал в своем телеграм-канале.
