Часто в кармане подрясника несколько конфет. Как известно, сладкое любят дети, старики и монахи, а еще некоторые священники типа меня.
Конфеты до конца дня из подрясника исчезают быстро, так как вокруг храма, а он на центральной аллее расположен, постоянно рой ребятни обретается, который по численности даже стаю голубей иногда превосходит, не говоря о кошках и котах. Так что сладости в постоянной востребованности и в особой ценности пребывают.
Благодарные глаза ребенка не только радуют и умиляют, они еще из тебя человека делают и часто своей искренностью с Богом соединяют. Там, в глазах этих, богословия больше, чем в самой прекрасной проповеди и в книжках нравственных, апологетических и аскетических, о вере православной рассказывающих.
Сомневаетесь?
Вот недавний случай.
Стоим, разговариваем с прихожанами возле паперти. Рядом несколько ребятенков вертится. Чуть дальше, у деревьев, на скамейке сидит, опершись подбородком на клюку, бабушка. Сидит и тихонько плачет.
Причину ее слез я знаю, беседовал с ней. Как мог, успокаивал. Она слушала, головой кивала, со всем соглашалась, а плакать не переставала. Наверное, не было у меня слов таких успокоительных…
Подходит девочка лет пяти-шести, которую в нашем храме в свое время крестили и, можно сказать, своей прихожанкой вкупе с ее родителями сделали.
Ребенок дергает меня за подрясник и спрашивает:
— Батюшка, у тебя еще конфета есть?
— Есть, а что одной маловато? — улыбаясь, спрашиваю я.
— Мне надо, — серьезно отвечает девочка.
Берет конфету, ответственно и четко говорит «спасибо», и бежит к плачущей бабуле.
Далее следует неповторимость, которую на всю жизнь запоминаешь.
Звонкий крик девочки:
— Бабулечка, не плачь, на тебе конфетку!
Бабушка с распахнутыми глазами берет конфету, роняет свою клюку, обхватывает девочку руками, прижимает к себе и радостно восклицает:
— Спаси тебя Господи, внученька.
Она уже не плачет, она улыбается. Это удивительная, молодая, всех и вся охватывающая улыбка на стареньком лице.
Старушка слезы вытирает, а мы, кто все это действо видели, платочки достаем.
Пришло наше время плакать.
