Рубрика «Письма»
На этот раз наша рубрика посвящена письмам о детстве. В ней рассказы и случаи из жизни наших современников перемежаются с изречениями авторитетных мыслителей, богословов, писателей...
«Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?» Они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И после этого воображают, что узнали человека.
Уж такой народ эти взрослые. Не стоит на них сердиться. Дети должны быть очень снисходительны к взрослым. Но мы, те, кто понимает, что такое жизнь, мы, конечно, смеемся над номерами и цифрами!
«Маленький принц»
Колонка главного редактора
«... «Главное в том, что “Христа в душе уже нельзя ни с чем путать, да и невозможно, ибо если увидишь, что Он — Солнце, то как же солнце спутаешь с фонарем”». Это опять для нас и про нас, открывавших для себя Евангелие не только через классическую русскую литературу и философию, но и через М. Булгакова и рок-музыку. А потом, хотя бы слегка прикоснувшись к глубинам святоотеческой мысли, к сложной простоте евангельских слов, убиравших с полок Достоевского и Толстого, перестававших слушать классическую музыку и ходить в театр. И даже втайне — или явно — гордившихся этим: «Я больше Достоевского не читаю...» А чем тут гордиться? Просто не надо путать Солнце с фонарем. Тогда и фонарь будет полезен», — псевдорецензией на настоящую книгу назвал на этот раз Владимир Легойда свою колонку главного редактора «Божественное веселье веры».
Интервью номера
В июне исполняется 60 лет известному телеведущему, писателю, члену Патриаршего совета по культуре, члену редакционного совета нашего журнала Юрию Вяземскому. Накануне юбилея мы поговорили с ним о том, зачем школьники участвуют в «Умницах и умниках», спасут ли Россию инженеры и биохимики, почему в школе надо рассказывать о Православии и какие раны у Церкви самые больные.
Обо всем это — в интервью «Я не верю в совесть, если она без Бога».
«... — Получается, мотивов стремиться к широким гуманитарным знаниям у молодежи как-то не очень много?
— Вообще-то стремление к знаниям, по-моему, так же, как и стремление к воде, к еде — просто одна из базовых потребностей всего живого. Даже крысы чрезвычайно много времени тратят на изучение, хотя иногда довольно быстро понимают, что это исследование не принесет еды. Но они изучают просто потому, что им интересно. А уж если мы возьмем высших обезьян, то там исследование и игра, пожалуй, самые мощные потребности. Обезьяна будет с радостью играть с интересной игрушкой, но как только она поймет, что это не игрушка, а еда, она ее съест и тут же потеряет к ней интерес. Но вот пока она еще загадочная игрушка, которую можно так и так повернуть — какая-то базовая потребность заставляет ее изучать».
Тема номера: Война, не дающая покоя
О том, почему мы решили посвятить июньский номер именно этой Теме, рассказывает выпускающий редактор журнала «Фома» Николай Шешин:
В разделе «Вера»
«Святой Дух. Как и зачем Он пребывает с христианами» — разбирался Сергей Худиев:
Схождение Святого Духа на Апостолов.
Тканый покров алтаря церкви Святого Николая, Теддингтон, Глостер, Англия. Автор Джеки Бинз. www.JacquieBinns.com
«Представьте себе кошку, которая присутствует на конференции по астрофизике. Она трется об ножки стульев и об ноги увлеченно беседующих ученых, слышит их разговоры, видит слайды, сменяющиеся на экране, но, разумеется, ничего не понимает. Более того, те вопросы, которые обсуждают ученые, находятся далеко за пределами ее кошачьих интересов. Теперь представьте себе, что ученые захотели ввести кошку в свой круг — каким-то образом они находят способ повысить ее интеллект и наделить ее интересом к познанию. Постепенно она с трудом начинает улавливать какие-то элементы смысла в том, что говорят ученые, но самое главное — она начинает догадываться о том, сколь многого она не понимает и какой огромный мир лежит за пределами ее кошачьего мирка. Вероятно, она переживает определенный внутренний конфликт — с одной стороны, она испытывает влечение к таинственным звездам и мудрым речам академиков, с другой — опасается (с некоторым основанием), что ей придется оставить какие-то свои кошачьи привычки…» — начинает он свою статью.
***
«Сравнительно недавно я решила было перечитать «Просто христианство» К. С. Льюиса — и безмерно удивилась. Исходный пункт его рассуждений — то, что в Бога люди верят или не верят, но уж хорошими-то хотят быть все. К сожалению, теперь, полвека спустя, это далеко не так: в основном хотят быть не столько хорошими, сколько крутыми и успешными. А ведь если подумать, то это исключительно значимая перемена».
О том, как происходит «Поворот оверкиль» с историческим кораблем, поведала Марина Журинская.
***
В рубрике «Простые вопросы»
– Откуда взялось народное поверье, что после таинства соборования человек вскоре умирает?
– На меня последний год постоянно валом валятся беды и неприятности… Я как христианка вроде бы не должна верить в сглаз, но как иначе объяснить такой поток несчастий?
– Мы живем с мужем уже четыре года, а детей у нас нет. Я очень переживаю об этом… Подруга мне объяснила, что за мои грехи Бог считает меня недостойной иметь детей. Что же мне теперь делать?
Ответы на эти и другие «Простые вопросы» Вы найдете в одноименной рубрике.
***
В рубрике «Новомученики»
29 июня Русская Православная Церковь празднует память священномученика Гермогена (Долганева), епископа Тобольского и Сибирского.
На этот раз игумен Дамаскин (Орловский) озаглавил материал в рубрике словами самого священномученика — «Моя политика — вера в спасение душ»:
«...По благословению Патриарха Тихона было назначено провести в Тобольске крестный ход в Вербное воскресенье 15 апреля 1918 года. 13 апреля около одиннадцати часов ночи большевики провели в покоях епископа Гермогена и в домовом храме обыск, сопровождавшийся кощунствами. 14 апреля они через викарного епископа и одного из членов епархиального совета передали епископу Гермогену, чтобы он ничего не говорил о кощунствах, на что тот ответил: «Я считаю себя нравственно не вправе не говорить с церковного амвона о тех кощунствах, которые были допущены при обыске в храмах, а в свою неприкосновенность я совершенно не верю. Пусть меня завтра убьют, но я, как епископ, как страж святыни церковной, не могу и не должен молчать», и на проповеди сказал: «Моя святительская деятельность чужда всякой политики. Моя политика — вера в спасение душ верующих. Моя платформа — молитва. С этого пути я не сойду и за это, быть может, я лишен буду возможности в эту ночь спокойно ночевать в своем доме».
На следующий день после крестного хода епископ Гермоген был арестован и тайно от верующих перевезен в тюрьму в Екатеринбург...».
В разделе «Люди»
Раздел «Люди» в июньском номере плавно вытекает из «Веры».
Материал, открывающий его, — «Бутовские новомученики глазами западных христиан». Эта изобилующая фотографиями публикация повествует о том, как паломникам из разных стран Европы (Великобритания, Италия, Швеция, Польша, Сербия и др.) приехали с монахами из французской общины Тэзе в Москву в конце апреля. И о том, как их самым сильным впечатлением стала Страстная пятница, проведенная на Бутовском полигоне.
«...Немец Бенжамин изучает теологию в Швеции. Ему двадцать пять лет. Как и положено европейцу, он не умеет разговаривать с незнакомыми людьми, не улыбаясь.
<…>
— Когда произносишь слово «святой», на ум почему-то сразу приходят картины четырнадцатого-пятнадцатого веков. Для нас, европейцев, самые известные и почитаемые святые — из Средневековья. А тут привычный стереотип ломается. Оказывается, святые намного ближе. Они могут оказаться прабабушкой или прадедушкой твоего ровесника. То есть, они — часть твоего поколения. А значит, часть тебя.
Бенжамин попытался изобразить в воздухе руками еще что-то в подтверждение своих слов, но это, видимо, оказалось слишком трудно. Поэтому он просто еще раз указал в сторону полигона:
— Побывать здесь — это переворачивает привычные представления...».
***
Кто из нас никогда не спорил о вере? Но спор спору рознь: атеист и верующий, с пеной у рта доказывающие друг другу свою правоту, переходя на личности, — увы, картина обычная...
В начале 20-го века в Англии жил человек, больше всего ценивший благородный спор, цель которого — честный поиск истины, а итог — дружба. «Люди обычно ссорятся, потому что не умеют спорить», — говорил он. Это писатель Гилберт Кийт Честертон. Однажды приняв христианство, он стал его активным защитником. Его роман «Шар и крест» — мечта об одном споре между христианином и атеистом, споре, ставшем приключением и вызовом миру.
В 2010 году роман был — впервые в России — поставлен на сцене (Московского государственного историко-этнографического театра, режиссер-постановщик Михаил Мизюков). Атеиста Тернбулла в нем сыграл актер Дмитрий Колыго, который в жизни так же искренне сомневается и задает вопросы, как и его герой на сцене. Оказывается, на эти вопросы и сомнения Честертон отвечал и не раз — своими книгами и своей жизнью.
Благородный спор продолжается!..
«Я обратил внимание, что человек, который действительно верит, не любит спорить. Он так улыбается, соглашается с тобой: «Ну, погоди, все будет», он уходит от этих споров. Но это тоже неправильно, мне кажется! Если ты веришь, ну, докажи! Это как-то не по мне: вот веришь — и не надо никому ничего доказывать.
Я как-то ехал в электричке, вижу, батюшка сидит. Смотрю, он на старославянском что-то читает, молитвы, наверное. Я подсел и попытался с ним заговорить на эту тему. А он мне сказал: «Вы приходите в церковь, там все поймете», дал брошюрки краткие и... не стал со мной спорить. Мне стало совсем неинтересно...
«Трудно защищать то, во что веришь полностью. Куда легче, если ты убежден наполовину; если ты нашел два-три довода и можешь их привести. Но убежден не тот, для которого что-то подтверждает его веру. Убежден тот, для кого все ее подтверждает, а все на свете перечислить трудно. Чем больше у него доводов, тем сильнее он смутится, если вы попросите их привести.
Вот почему в убежденном человеке есть какая-то неуклюжая беспомощность. Вера столь велика, что нелегко и нескоро привести ее в движение. Особенно трудно еще и то, что доказательство можно начать с чего угодно. Все дороги ведут в Рим — отчасти поэтому многие туда не приходят»...»
***
О детях, ищущих маму с папой — в рубрике «У Вас будет ребенок».
«Как говорить с приемным ребенком о кровных родителях?» — отвечает главный редактор журнала для новых родителей «Родные люди», мама троих усыновленных детей Елена Фортуна в рубрике «Семейный совет»:
«...Как часто говорить с ребенком о кровных родителях зависит от того, насколько часто у ребенка возникают такие вопросы. Главное — отвечать на них нужно всегда. Ведь разговоры на эту тему еще и проверка для родителей: насколько между ними и ребенком сложилось доверие. Бывает, что самому ребенку трудно решиться на подобную беседу. И если он почувствует, что родители внутренне против разговора (против воспоминаний о его прошлом), если ощутит себя отвергнутым, то в дальнейшем он не сможет доверять.
У нас была ситуация, когда у старшего сына умерла его биологическая мать. Мы ему об этом, естественно, сказали. От этого известия он просто отмахнулся. А через какое-то время в его поведении появились изменения: он стал замкнутым, у него начались проблемы в школе. Мы стали гадать, почему так происходит, и после очередного разговора выяснили: Адиль переживает смерть «мамы Марины». Мы удивились, почему же он раньше не сказал, а мальчик признался, что боялся нас обидеть. После того как мы поговорили, напряженность Адиля прошла, а с ней закончились и проблемы в школе...».
***
Александр Гезалов — нетипичный выпускник детдома. У него крепкая семья, уже трое детей. Он состоялся в профессии и долгое время возглавлял один из департаментов крупной корпорации. Но оставил прибыльную должность и посвятил себя решению проблем сирот и других обездоленных. А еще написал книгу «Соленое детство». Высказывания Гезалова о системе детдомов — жесткие и даже радикальные. И наверняка многие захотят с ним поспорить. Но мы не можем обойти стороной мнение человека, который собственной кожей прочувствовал все нюансы этой системы.
Фото Дмитрия Маркова
О том, почему детдомовцам не нужны праздники — Александр рассказал «Фоме» в интервью «Дом, где разбивается судьба»:
«...Пусть это прозвучит цинично, но такие «эмоциональные эвенты», как вы описали, надо бросать. Это не только бесполезно, это вредно.
Вот вы приехали. Вам радостно — ребенку радостно. Вы переживаете эмоциональный подъем и наслаждение от собственного поступка: попели песни, подружили, подержались за ручку, обнялись, сфотографировались. И что?! Вы уехали, а ребенок — остался. И в его жизни не изменилось ничего.
<…> Ребенок в детском доме за счет таких приездов гостей получает сто праздников в год. Я не шучу. Это элементарная арифметика. За пять лет в детдоме — пятьсот праздничных дней! У ребенка в обычной семье — всего пятнадцать праздников в год. Почувствуйте разницу.
И с чем такой ребенок, вокруг которого все детство плясали и пели, выйдет в мир? Все это не формирует личность, не дает компетенций, не прибавляет знаний. Какие навыки — интеллектуальные и физические — ребенок приобретает? Никаких. Он только привыкает все время быть в позиции получающего, но не дающего, не производящего. Ему играют на баяне — и он радуется. А ему нужно, чтобы он видел баян и думал: «Какое образование получает музыкант? Могу ли я как-то применить увиденное для будущего трудоустройства?..»
***
«...Помню, как стояла я перед иконой Николая Чудотворца, старой, моей первой и самой любимой иконой, и твердила: «Скажи, батюшка Николай, миленький, скажи. Он жив? Ведь жив, правда?» И будто слышала в ответ: «Жив».
Восемь часов спустя, в той же комнате на полу у моих ног лежала груда фотоальбомов. И я перелистывала страницы, всматривалась, вглядывалась в наши лица, в лица наших детей. В те дни боль не оставляла меня даже ночью, и я спала тревожно, урывками. Да что я. Дети. «Нашего папу забрал Бог?» Каждое утро в детской я замечала отодвинутую занавеску. Так засыпала моя старшая дочь, в надежде увидеть за окном папу...»
Пережить смерть мужа Юлии Хохряковой помогли дети, новая работа (в благотворительном фонде) и написание стихов. Об истории одного расставания читайте в рубрике «Личное», в материале «Встреча грядет».
***
Православие на эту землю принесли святые равноапостольные братья Кирилл и Мефодий. Их ученики основывали здесь монастыри. К тому моменту, когда Киевская Русь принимала крещение, русины уже более ста лет исповедовали Православие.
Фотопутешествие в страну русинов — в Закарпатье — устроил Александр Бурый на страницах нашего журнала.
«Они — открытые, простые и скромные, без жалоб на трудности и недостаток средств, спокойно делающие свое дело. Вот, например, духовник Иоанно-Предтеченского монастыря отец Михаил, который устроил нам настоящую экскурсию и подробно рассказал о том, как тяжело восстанавливали эту обитель. И только часа через полтора, когда мы уже прощались, старенький священник признался, что он награжден орденом Св. Владимира II степени и что Иоанно-Предтеченский — третий по счету монастырь в Закарпатье, в восстановлении которого он принимал участие. <…> Или сестра Еликонида из Кирилло-Мефодиевского монастыря, которая искренне недоумевала: почему мы удивляемся тому, что монахини своими руками строили обитель — мешали цемент, таскали камни из реки, красили купола и золотили иконостасы. «Сила Божия в немощи человеческой!» — улыбалась она в ответ на наши вопросы...».
В разделе Культура
Долгое время наша страна считалась примером государства, где исторически проблемы межэтнических отношений не носят острого характера. Однако события 11 декабря минувшего года не только всколыхнули дискуссию о современном состоянии межэтнических отношений в России, но и сделали актуальным извечный вопрос: что делать? И где в этом процессе место религии?
Поделиться своим взглядом на ситуацию мы попросили директора Департамента межнациональных отношений Министерства регионального развития Российской Федерации, историка и религиоведа Александра Журавского.
Наша беседа с ним — в публикации «Православие и русские ценности»:
«...Вообще у России богатый опыт конструктивной роли религиозного фактора в жизни общества. Он демонстрирует, что, например, возрождение волонтерского движения (в частности, в сфере ухода за больными), постановка важных смысложизненных и аксиологических вопросов были связаны с православными инициативами, а межрелигиозный диалог в России — это не только дискуссия, но и подлинное сотрудничество, которое не сопряжено с отказом от своего мировоззрения, но является свидетельством миротворческого и социального потенциала религий.
Посмотрим на опыт Межрелигиозного Совета России или, например, на работу совместных православно-исламских молодежных и детских летних лагерей, организованных на Северном Кавказе. Такая практика должна не только приветствоваться, но и поддерживаться. Поверьте — это целесообразно даже исходя из прагматичных соображений, поскольку это дешевле и в финансовом, и в человеческом отношении, чем потом оплачивать контртеррористическую деятельность или борьбу с молодежным экстремизмом».
***
«Страданиями редактора» делится Виталий Каплан в своем монологе «О графоманах — православных и не только»:
«...И все-таки попытаюсь дать свою версию — что же такое графоманские стихи. Думаю, дело вовсе не в качестве поэтического письма (хотя у графоманов оно чаще всего действительно ниже всякого плинтуса), а во внутренней мотивации пишущего. Графоману очень хочется написать стихи. Его душу греет сам факт, что он говорит не прозой, а поэзией. Им движет не столько глубокое внутреннее переживание, сколько — назовем вещи своими именами! — страсть тщеславия. О чем стихи, каково их качество — эти вопросы волнуют графомана в меньшей степени, чем сам по себе акт творения. Потому, кстати, чаще всего он пишет много — чудовищно много. У профессиональных поэтов почти никогда не бывает такой плодовитости.
Но тщеславие действует и дальше, когда стихи уже написаны. Графоман подпадает под обаяние собственного текста и видит в нем то, чего никто, кроме него, увидеть не способен. Графоман предпринимает титанические усилия, чтобы опубликоваться — ему мало написанного ручкой в блокноте, теперь это должно быть издано типографским способом, и чтобы тираж побольше, и рецензии, рецензии! Главный вопрос, который он задает редакторам, — будете ли публиковать, и как только узнаёт, что нет — тут же прерывает общение. Критический разбор стихов ему в лучшем случае неинтересен, в худшем же — вызывает агрессию. Графоман не хочет учиться, он заранее уверен, что пишет на высшем уровне.
А вот гонорар графомана чаще всего не волнует, он готов публиковаться за свой счет — лишь бы опубликоваться!»
***
«Недавно к моей дочке пришла в гости подружка — пятилетняя француженка Лиза, живущая в Германии. Принялись они было играть, да тут по русскому телеканалу начался мультфильм режиссера Леонида Носырева «Вершки и корешки». И хотя мы видели его раз двести, все равно засмотрелись. Но реакция Лизы меня поразила: девочка смотрела на экран, а на ее личике читалась целая буря эмоций, вызванная никогда не виданным ранее искусством. Она не понимала ни слова, вряд ли слушала мой перевод. Но ее совершенно очевидно захватил изобразительный ряд: огромный мир русской сказки, который режиссер смог уложить в десять минут экранного времени.
Неделю спустя я сидела напротив Леонида Викторовича Носырева, который терпеливо и подробно отвечал на вопросы, копившиеся в моей голове больше двадцати лет — с того самого момента, когда впервые довелось увидеть его мультфильмы: «Антошка», «Два веселых гуся», «Тигренок на подсолнухе», «Волшебное кольцо», «Архангельские новеллы», «Комарова», «Чуридило», «Mister Пронька» и другие. Ответы художника сами собой сложились в короткие и емкие истории».
О Русском севере в мульфильмах Леонида Носырева — в рубрике «Галерея», в материале «Курные избы с резными дымниками».
***
В рубрике «Строфы»
«…Как происходит открытие поэта — когда в один прекрасный день чьи-то стихи словно бы «упадают» в твое читательское сознание и становятся частью личной судьбы? Почти всегда это неожиданность, озарение, подарок. Иосиф Бродский вспоминал, как ему открылись стихи Анны Ахматовой. Он был уже знаком и с ней самой, и с ее поэзией, но целокупно, по-настоящему, услышал ее своим внутренним слухом — возвращаясь однажды из Комарово в переполненной пригородной электричке. «Знаете, там все сдавлено, трясется темное окно, в котором отражаются пассажиры, — и тут я… услышал ее стихи. И я все понял. Как пелена с глаз упала».
О том, как он открыл для себя стихотворения Елены Лапшиной — рассказывает редактор отдела поэзии «Новый мир» Павел Крючков в материале «Всякое дыхание».
***
В рубрике «Коротко»:
«Притчи
В одном городе приключилась засуха. Лето было в разгаре, городской священник созвал всех утром в храм молиться о дожде. Пришел весь город, и весь город смеялся над одним ребенком — ребенок пришел с зонтиком. Каждый смеялся и говорил:
— Дурачок, зачем ты притащил зонтик? Потеряешь, дождя-то нет.
— А я думал, что если вы помолитесь, то дождь пойдет, — ответил ребенок».
В рубрике «Эпилог»
Свою точку зрения по номеру выразил Михаил Тарусин, руководитель отдела социологических исследований Института общественного проектирования:
Правда как потребность
В июньском номере — как раз к 70-летию начала Великой Отечественной войны — «Фома» поднимает тему, казалось бы, давно исчерпанную: память Победы, которая либо должна постепенно уйти в прошлое, либо заслуживает того, чтобы всеми силами постараться ее сохранить. Об этом уже, вроде бы, все сказано, но, выходит, — далеко не все...
За всю свою историю, с IX века по начало нынешнего, XXI-го, Россия участвовала примерно в ста войнах, из которых выиграла около семидесяти пяти. Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что в ходе исторического взросления русские выработали одну интересную национальную черту: они как никто научились «воевать за правду». И напротив — неправедные войны русским не давались, в отличие от некоторых других народов, которым достаточно было хорошего полководца и привлекательной цели.
А что значит «за правду»? А это значит — за Бога, за Божью правоту, за Господню правду, которую русский человек понимал душой и с которой становился непобедим, поскольку именно с ней обретал особую неодолимую силу. Поясню, что для меня понятие «русский» объединяется верой, русской землей и общей судьбой как в истории, так и в будущем нашем.
В той Великой войне правда была за нами, и народ это знал. Воевали за правое дело, а потому и сила русская велика и пересилит любую другую. Суворов говорил: «Я русский — какой восторг!» А значит «нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим!» «Не постоим за ценой» не потому, что мы такие щедрые или бездушные (как нынче некоторые рассуждают), а потому, что как же отмерить цену Божьей правде? Не цифрами же человеческих жизней, не арифметикой потерь. Только верой народной, а на нее ценник не навесить.
Слова Людмилы Петрановской о войне как глубокой травме народной (с. 18) хороши, но не окончательны для меня. Не пагуба налетела вдруг, от которой отбились тяжко, так что рана жива покуда. Нет, оно так, да не только так, главное — правду отстояли, великую Божью правду, всем народом, всей душой, всем миром. И тем пред Богом покаялись, быть может, за грехи великие, за которые и страдали тяжко.
«Возрождение жизни» идет через тело, через базовые потребности, считает Петрановская, объясняя, что нынешняя духовная деградация есть часть стадии психологического восстановления.
Но что есть базовые потребности? Юрий Вяземский (с. 10) в интервью называет одной из базовых потребностей стремление к знаниям. Думаю, что жажда Божьей правды тоже есть базовая потребность для живой души, а о мертвых душах здесь разговора нет.
В словах Егора Холмогорова (с. 22) о героическом сопротивлении армии летом 1941 года много правды, но правда и в том, что зимой немцы стояли под Москвой, что без военного разгрома вряд ли могло случиться. Замечу, кстати, что в почти неизвестную для нас Первую мировую войну русская армия до такого себя не допустила. Ну, да это другая история, хотя и наша.
Правда и в том, что, как писал немецкий генерал Блюментрит, русские солдаты сражаются даже в безнадежных ситуациях и их поведение отличается этим от поведения войск западных союзников в условиях поражений. Там, где иной, чувствуя безнадежность сопротивления, склонится к сдаче, там русский только начинает по-настоящему воевать. Только тогда упрется народ намертво, так, что не сдвинешь, и будет землю толкать «от себя, от себя» (Владимир Высоцкий).
Что касается зверств советских солдат, о которых упоминает Людмила Владимировна, — да, и звериного, и преступного в этой войне до краев было, но жертвенного и светлого было стократ больше, в этом и есть правда. По-моему, не надо равнять одно с другим, хотя порой и очень хочется. Все было, а только сострадания и жалости было не в пример больше, и это осталось в памяти и в душах. И надо, чтоб оставалось...
Да, нам сегодня нужна атмосфера поддержки, как верно пишет Петрановская. Да, не надо осуждать, презирать и злиться. Не надо нападать и клеймить. Но мне ясно и то, что общность судьбы не только общими победами задается, но порой меряется и общими бедами. Если они действительно общие, если чувствуются и осознаются таковыми.
И если молодежь «не грузится», это и есть общая беда, не всегда победа — в преодолении травмы, порой — в ее осознании. И я не уверен, что патриоты и космополиты, левые и правые, все мы сегодня здесь — одно целое. Если так, то славно было бы. Но не так сегодня, хотя и унынию предаваться негоже.
Поэтому мне близки строки иеромонаха Димитрия (Першина) (с. 26) о нынешних молодых людях, которые в Прощеное воскресенье сообща молились об упокоении душ всех убиенных на поле брани в Чечне, независимо от национальности и веры. Отец Димитрий пишет о них с любовью и в конце добавляет: «Думаю, они бы взяли Берлин».
Я к этим словам присоединяюсь.
P.S.
Одновременно с новым журналом «Фома» у нас выходят фотообои по мотивам июньского номера. Заставки на рабочий стол выполнены нашими дизайнерами в двух размерах: 1640х1200 и 1920х1200.
Посмотреть их можно на нашем сайте, в разделе «Проекты».
