Сюда стекаются жаждущие кипучей деятельности выпускники семинарий, здесь на улице звучит польская речь, напротив кафедрального собора стоит лютеранская кирха, настоятель которой — женщина-священнослужитель; православные ездят на экскурсии по дотам на велосипедах, епископ 10 лет живет в здании мединститута, экологический отдел — рядовое подразделение Церкви; семинарского бухгалтера поздравляют с днем Ангела в неделю мытаря и фарисея, епархиальную газету делает математик-программист, а молодоженов запрещено венчать без нескольких бесед со священником.
Это не какая-то экзотическая православная диаспора.
Это белорусская Гродненская епархия.
Икона от колхоза
… Долго стоишь, смотришь во все глаза на эту икону. И... привыкаешь к местному колориту. В деревенском храме, куда мы с фотографом приехали буквально с вокзала, под потолком висит большой, в типичном белорусском сельском стиле написанный образ. «Господь Саваоф» — это надпись сверху. А снизу, крупными аккуратными буквами: «Икона пожертвована колхозом «Октябрь». Председатель такой-то»...
Позже нам рассказали, что Белоруссия по плану советских деятелей должна была стать первой абсолютно «безбожной» республикой в Союзе (говорят, что до сих пор памятников Ленина на душу населения в Беларуси больше, чем в любой другой стране СНГ), а по иронии судьбы стала одной из самых активных в Русской Церкви. Соседство активной и пестрой религиозной жизни — православных, католиков, кальвинистов, неопротестантов — и никак не выветривающегося атеистического прошлого — одна из специфических особенностей этих мест.
Удивительная судьба! За один только XX век город побывал в составе пяти государств: Российской империи, Литвы, Польши, СССР и Беларуси; переходил из рук в руки — год город польский, четыре месяца — литовский, и снова — польский! Жители не успевали привыкнуть к одному названию улицы, как оно менялось на другое: Софийская — Кенигсбергская — Ленинская. Но кафедральный собор Гродно и кабинет епископа Гродненского и Волковысского Артемия находятся на улице «идеологически нейтральной» — в честь польской писательницы Ожешко.
Прямо с вокзала мы едем на архиерейскую службу, чтобы после познакомиться с владыкой Артемием.
Фото Ивана Цыркуновича
Чин «освящения картошки»
Говорят, каков поп, таков и приход. Какой епископ, такая и епархия — не говорят. Наверное, потому что звучит длинновато и нелаконично, но, тем не менее, это именно так и есть.
Наше знакомство с епископом Гродненским Артемием начинается, как знакомство читателя с главным героем «Ревизора», который появляется лишь во втором действии, а в первом — все о нем говорят.
«Очень он хороший, «живой», с юмором. Он с вами шутить будет постоянно», — наставляет коллега из Минска. «С ним легко», — характеризуют нам епископа при заселении в гостиницу. «Владыка очень требователен к духовенству, много работает с молодежью, миссионер, — неожиданно серьезно говорит сопровождающий нас с первых минут в Гродно иерей Вячеслав Гапличник, когда мы едем в деревню на соборную службу. — Один из первых указов владыки в Гродненской епархии предписывал проводить обязательные огласительные беседы перед Таинствами Крещения и Венчания. Некоторые священники опасались, говорили, что это отпугнет людей, но владыка настоял…»
...После Литургии епископ принимает нас тепло и очень как-то просто. «Только чтоб не написали, как иногда пишут: его преосвященство отслужило Литургию, пообедало и спать легло», — шутит и с нами владыка. Но его преосвященство действительно «отслужило Литургию и пообедало» — что поделаешь! Сегодня в деревне Свислочь — архиерейская служба, соборная. Но храм полупуст. «На картошку все пошли», — предполагает настоятель, иерей Николай Войтов. «А что, пора чин освящения картошки ввести? — тут же находится епископ Артемий. — Храмы переполнены будут!»
В Беларуси шутят, что картошка — основная религия страны. А если серьезно, основная конфессия во всю историю Гродненской области менялась чуть ли не с той же частотой, что и политическая власть. Православие, католицизм, униатство, кальвинизм — в разное время власть и местная знать поощряла то одну, то другую веру.
Так что храмы и костелы меняли «хозяев», разрушались и восстанавливались, строились и разбирались. В годы коммунизма ими владело государство, верующие храмы арендовали, а священник фактически не мог быть главой прихода. «У меня где-то в архивах до сих пор лежит договор с прихожанами и председателем: «я сотрудничаю», «я являюсь», — вспоминает владыка Артемий. — Скажешь что-нибудь «не то» в проповеди — заберут регистрацию без объяснения причин или с формулировкой: «Вы приход не устраиваете».
Гродно, Старый замок. Руины нижней церкви XIV–XV веков
Трудности
Трудности не помешали будущему архиерею ходить в храм с седьмого-восьмого класса — хотя в первый такой поход «бабка из церкви выгнала». После учебы в техническом вузе и службы в армии он уехал в Псково-Печерский монастырь послушником, потом — семинария, духовная академия... «Все годы обучения в академии этот факт удавалось держать в тайне от родителей — говорил, что работаю в библиотеке. А уж потом пришел: пожалуйста, извините меня, но я теперь дьякон, если хотите — принимайте меня таким». Приняли. Хотя, узнав об этом, начальство досрочно отправило мать будущего епископа на пенсию... Такие были времена.
Трудности временами перестройки не ограничились, просто, наверное, приняли другой характер. Когда владыка Артемий, только что назначенный епископом, приехал в Гродно в 1996 году (как говорит, «с подрясником и рясой — вот и вся моя «команда») — «резиденцией» архиерея были 3 комнатки и пожарная лестница в здании Мединститута (ранее принадлежавшем Церкви). По соседству с моргом, операционной и виварием для собак, крыс, кроликов. «Вроде Ноева ковчега, — шутит епископ. — Только с характерным запахом формалина».
Карта города Гродно времен Польско-Литовского государства. XVI век.
Сейчас — потихоньку, с трудом все восстанавливается. Люди вспоминают свою полузабытую веру, храмы и церковные здания возвращают свое первоначальное назначение, улицы — былые названия. Деревенский храмик, например, стоит на Крестовоздвиженской...
...Старенькие прихожанки после Литургии сидят за одним столом с епископом, священниками, едят одну и ту же «бульбу». Нас тоже приглашают за трапезу. «Кто у нас бригадир? Кто старшая? Кирилловна?» — к смущению скромных старушек спрашивает посреди трапезы владыка. «Кирилловне» 87 лет. Она уже отвыкла быть в центре внимания. «Вы можете не бояться, — подбадривает ее епископ. — Вы пирог архиерею дали — он ругаться не будет». Общий смех. «Вы ведь шум подымали, что церковь надо открыть?» — снова подбадривает бабушку владыка, и виновница этих слов расцветает, осмелев, говорит тост. «Старушки, милые, спасибо вам. Благодаря вам открываются приходы», — как не расцвести от таких слов?
Когда каждый — при своем деле
Из деревни владыка Артемий отправляется по делам — мы прощаемся с ним до вечера и едем с отцом Вячеславом в город Гродно. Город маленький, и поэтому впечатление такое, что половина жителей — молодые люди в рясах. Гродненская епархия считается самой молодой в Беларуси — если считать по возрасту священников. И одной из самых деятельных.
Вот мы и в Гродно, у Кафедрального Покровского собора — бывшей гарнизонной церкви, построенной в память о погибших в русско-японской войне 1904—1905 г.г.
…Мимо нас проезжает молодой человек лет 30 — на горном велосипеде, в черной бандане и в «беспалых» черных перчатках. Улыбается и притормаживает, подъезжая к нам. «Познакомьтесь, это редактор епархиальной газеты и сайта, Александр Шурский», — представляет его отец Вячеслав. Александр по образованию программист, выпускник математического факультета, но уже 7 лет один отвечает за интернет-сайт и газету. «Я не журналист, хотя с детства любил писать дневники. И однажды решил послать свою статью на сайт епархии. Через какое-то время меня пригласили работать — временно…». Еще Александр ведет «ветку» о православии на светском форуме, учится заочно в семинарии и... пишет стихи — правда, об этом сам не рассказывает, узнаем случайно из интернета. Вот вам и технический склад ума!
Свято-Покровский кафедральный собор
Как сказал владыка Артемий, люди зачастую приходят в церковь как в государственное учреждение: пришли, отстояли, ушли. «Не чувствуют себя дома, в доме нашего Бога». Поэтому у себя старается всеми силами объединить людей, ввести их в «семью», никого не оставить не у дел, так что поддерживает практически любые начинания — у человека «глаза горят», когда он при своем деле.
«Здесь надо ограду поставить, вокруг плащаницы», — делится своими планами неутомимая Мария Андреевна Ефимова, староста Кафедрального собора. Эта приятная женщина лет шестидесяти встречает нас каждый раз по возвращении в паломнический центр. Она офицер, военный строитель, окончила инженерно-строительный институт в Москве. В ее взгляде, манере держаться сразу видны и хватка, и воля… и радушие. 15 лет назад ее попросили помочь в строительстве храма, так Мария Андреевна и осталась в Кафедральном соборе, главным специалистом по строительству: возглавляет паломнический центр, консультирует по поводу строительства, реконструкции, заботится об убранстве главного городского храма.
Угощая нас, разумеется, бесподобной картошкой, Мария Андреевна рассказывает, как строили больничный храм. Однажды начавшись, в какой-то момент работа была приостановлена, ничего не двигалось с места. Тогда она попросила разрешение вмешаться. Пришла на стройплощадку, собрала рабочих, прораба:
— Вы знаете, что строите?
— Да, конечно — храм строим...
— Вот именно — не что-нибудь, а храм. Так давайте обсудим, как нам организовать нашу работу в соответствии с этой целью.
И дело пошло!
Больничный храм — тоже гордость епархии и отдельный разговор. Сестра владыки Артемия лечилась в гродненской больнице, и он вспоминает об этом с горечью: «Придет иной священник, прочитает молитвы и уйдет — ни беседы, ни поддержки. А когда в больнице есть храм, это, безусловно, гораздо лучше». Удивительный по красоте храм, и типично белорусский — по скромности. Тут служит протоиерей Александр Хомбак, по второму образованию он психолог. По призванию — наверное, миссионер: он возглавляет миссионерский отдел епархии.
Соборы, костелы и кирха
Протестанты и католики в Гродно — на особенном положении: ведь разные конфессии уживаются тут еще со средних веков. «Практическое богословие можно и у баптистов «подсмотреть», — говорит отец Вячеслав. Не заметно здесь никакой воинствующей враждебности по отношению к инославным. Отношение спокойное.
...В двух шагах от паломнического центра — лютеранская кирха 1783 года постройки. А у римо-католиков в Гродно — своя семинария. Когда стоишь на главной площади города, видишь сразу несколько костелов — и ни одного купола! Когда-то на этой площади был храм, где в разное время служили то православные, то католики, но его в 60-е годы приказал взорвать Никита Хрущев. В костелах — польская речь: 25-30% населения в городе поляки, тут даже можно увидеть среди изображений и изваяний святых статую католического епископа Иоасафата Кунцевича, жестоко гнавшего православных. Нынче традиционные христианские конфессии живут мирно. Такая вот эклектика!
«Ох, и потанцуют на мне!»
Кстати говоря, в Гродно мы оказались в день памяти Иоанна Кормянского. это белорусский святой XX века. Он тихо жил, тихо умер, еще до революции. «Ох, и потанцуют на мне», — говаривал в конце жизни святой, и никто не понимал, к чему ж это он. Поняли после, когда пришла советская власть: могилу отца Иоанна залили асфальтом и на ней устроили… танцплощадку. За пределами Беларуси святой совсем почти не известен.
Тем не менее, в главном соборе Гродно, куда мы отправляемся вместе с отцом Вячеславом, первое, что бросается в глаза — это иконы новомучеников, большинство из них — белорусские святые. Об этих иконах отзываются по-разному, но ясно одно: идея понравилась не всем. Потому что — как же! — на иконах всё так, как было: вот красноармейцы расстреливают крестный ход в Астрахани; вот сжигают священномученика Иоанна, архиепископа Рижского, живьем, заперев на его собственной даче; вот расстреливают Иоанна Мозырского, уводят под конвоем Петра Крутицкого, смотрителя Жировичского монастыря…
Как же, везде, выходит, красноармейцы — злодеи?! Это не всем по духу. Но владыка иконы убирать не собирается — есть вещи, в которых он остается тверд и даже жёсток. «Он — независимый и может высказать в лицо, прямо, что думает. Некоторые священники считают, что владыка уже слишком иногда резко поступает. Большинство поддерживает своего архиерея: не нужно бояться отстаивать свободу веры и интересы Церкви», — говорит отец Вячеслав.
«Нужно уметь заставить себя уважать, — вспоминаются слова владыки Артемия. — И если хочешь поработать, а не устроиться поудобнее — жди трудностей».
«Один гродненский священник, например, — рассказывает нам отец Вячеслав, — пока в 90-е годы собирали деньги на храм, служил... в специально оборудованном железнодорожном вагоне, отданном под временный храм. «Скиния завета». «И, по-моему, теплее этой «скинии» ничего не было, правда?», — говорил владыка Артемий. Епископ уверен, это был самый свободный приход. Потому что он ни от кого не зависел и ни у кого не просил «панской милости».
Так и надо — считает владыка. И учит этому молодежь — своих любимых воспитанников.
«Не надо стесняться быть христианином»
С какого возраста начинается молодежь и в каком возрасте она уже «не молодежь» — сказать трудно. Со «старшей» молодежью Гродно познакомимся вечером, а пока знакомимся... с «храмом для детей». Недавно его освятили при воскресной школе, теперь тут регулярно служится «детская литургия». Она короче, чем обычная, «взрослая». И храмик получился таким детским: маленькие аналойчики, низенький иконостас и словно детские такие иконочки. Алтарничает, конечно, тоже малышня. Храм освящен в честь равноапостольной княгини Ольги, но покровительствует детям еще один святой — их ровесник, мученик Гавриил Белостокский. В XVI веке его выкрали у родителей и жестоко убили сектанты.
Для «старшей» молодежи — службы без поблажек. И каждый месяц — встреча с епископом: вот на нее мы и идем.
Это не то чтобы какой-то обязательно-принудительный «съезд». Встречи «камерные»: небольшой класс, человек 30 молодых людей. После знакомства с владыкой Артемием мне ясно, что тут ни пафоса, ни общих слов в стиле «дорогу — молодым» не будет. Была даже жесткость:
— Не надо стесняться: «Извините, я христианин». Но не нужно и демонстраций устраивать из своей «святости», — говорит владыка Артемий.
Он пересказывает молодежи историю монахинь, чьим послушанием в 20-30-е годы было шить теплые вещи и, с риском для жизни, передавать их на ж/д платформе политзаключенным, которых отправляли по этапу в Сибирь; и еще ночами стоять в очередях за новостями о судьбах арестованных — на Лубянке, у тюрем — чтобы могли отдохнуть, поспать родственники заключенных, стоявшие в этих очередях помногу дней.
— Каждый человек несет ответственность за все, что происходит вокруг него. А мы боимся, как бы чего не вышло…
В епархии существует множество молодежных братств. Есть несколько сестричеств — названия условные: и там, и там состав смешанный. Кстати, одно из сестричеств курирует протоиерей Георгий Суботковский, возглавляющий... экологический отдел епархии — есть и такое! Воспитание бережного отношения к природе, даже устройство церковных помещений по энергосберегающим технологиям, (в т. ч. с использованием энергии солнца или ветра, из экоматериалов) западные христиане уже взяли на вооружение, рассказывал отец Георгий, восточные — пока учатся.
У соседей-поляков в определенной степени призывает учиться и владыка Артемий. Вот в Польше ежегодно вся верующая молодежь выходит на крестный ход — тысячи и тысячи!..
— А у нас кто на даче «спасается» — в «скиту», кто, по примеру апостолов, пошел рыбу ловить на спиннинг — не идут на крестный ход в день всех белорусских святых!
«Обратная связь» на встрече тоже работает.
— Как к православным дискотекам отношусь? Ни разу не был, — ко всеобщему смеху отвечает на чей-то вопрос архиерей. — Не знаю, что они там делают. Может, на коленях стоят….
Говорит, когда был молодым, бабушки ужасались: танцы?! — упаси Боже — не спасешься! А сейчас?
— Все можно, но не все полезно. Каждый человек должен нормально развиваться, я за «живых» людей. Но все нужно в меру. Пока можете владеть собой, воспитывайте себя нормальным человеком.
…Следующая записка уже шуршит по столу: «Что делать, чтоб не быть теплохладным?». «Переливание крови», — быстро реагирует владыка. И уже серьезно:
— Сам теплохладный, сам ленивый — не могу здесь советовать особенно. Стучите и отворят вам. Не дожидайтесь инфаркта. Все начинается с молитвы, но в одночасье ничего не происходит — чтобы мы поняли, что невозможно спастись без Христа.
Позади множество встреч, бесед и историй — день пролетает моментально, а сам город, сердцевину епархии, мы почти не видели. На следующее утро нашим временным экскурсоводом по Гродно станет протоиерей Александр Велисейчик, молодой благочинный Гродненского округа, большой любитель и знаток истории.
Регент — протоиерей Андрей Бондаренко, композитор, лауреат государственной премий за оперу «Князь Наваградскi» (1994). До рукоположения в диаконы в 1995 году преподавал композицию, руководил Гродненской капеллой.
Репетиция хора духовенства Гродненской области
Коложа: мировое наследие ЮНЕСКО
«Здравствуйте!», — кричат дети отцу Александру. «Четыре», — мысленно считаю я, сколько раз люди на улице здороваются с нашим новым провожатым. Снова ощущение, что все друг друга здесь знают.
Борисо-Глебская Коложская церковь, г. Гродно
Отец Александр — из священнической семьи: отец и брат — священники. Из его кабинета, уставленного кубками за баскетбольные турниры православной молодежи, отправляемся в центр города.
В любом городе есть своя «Красная площадь», своя «изюминка», особенная гордость. Для Гродно это, прежде всего, Борисо-Глебская Коложская церковь, Коложа, — потрясающей красоты храм XII века на берегу Немана. Больше нигде в мире вы не увидите такой церкви. На Гродненщине в средние века было принято украшать храмы очень своеобразным способом: в стены с внешней стороны помещались огромные обтесанные камни — в нижний ярус, а выше — из полудрагоценных камней выкладывались мозаикой кресты. Эти кресты на солнце переливались разными цветами. Девять веков спустя они, конечно, потускнели, да и комсомольцы в свое время сделали из них мишени для стрельбы. Часть храма в конце XIX века обрушилась в Неман — дожди подмыли склон. Но своеобразия своего храм не утратил: он прямо дышит средневековьем! В стены встроены «голосняки» — полые кувшины, создающие внутри храма замечательную акустику. Но дело, конечно, не только в акустике. «Необычайное впечатление — здесь служить, необычайное благоговение испытываешь», — рассказывает нынешний настоятель Коложи, иерей Владимир Борисевич. Свой приход он в шутку именует подвижническим: ну кто еще согласится и летом, и зимой стоять всю службу на холодном каменном полу?! Отопления здесь, как и в средние века, нет, но подогрев пола все же планируют сделать, и восстановить его прежний, первоначальный вид. В особенные дни «подвижничают» здесь новобрачные — отец Владимир вспоминает, как в один из дней, на некую круглую дату, кажется, 07.07.2007, венчал... 28 пар!
Сейчас Коложская церковь не просто действует, при ней — вокресная школа, в храме выпускается детский листок — «Сретение», прихожане окормляют городскую больницу, дом инвалидов, тут же молодежное борисоглебское братство…
Местная святыня — Коложская икона Божьей Матери. Говорят, что во время первой мировой войны ее обносили вокруг фортов города, служили молебен. И Вильгем, немецкий кайзер, по необъяснимым причинам развернул свои войска и вместо Восточной Польши пошел на Францию…
Хочется напоследок как бы захватить из этих мест побольше ощущений. Действительно, необыкновенное чувство — быть внутри храма, в котором молились в 1410 году, уходя на Грюнвальдскую битву — решающее сражение против Тевтонского ордена, в котором участвовало чуть не пол-Европы.
Стоишь и завороженно смотришь: тут все так, как должно быть в церкви. Напоследок мы заезжаем к владыке Артемию — попрощаться. И заходим в кафедральный собор. Внимательно всматриваешься в свеженаписанные иконы новомучеников. И воедино связывается нить — между древней Коложей и отреставрированным новеньким Покровским собором.
И так странно вглядываться в облик новомучеников, таким смутным предупреждением отзывается их жизнь — когда знаешь, что храмы открыты и исповедание веры ничем не грозит. Мирное время сейчас... и эти лики — видевшие гонения, личико мальчика Гавриила, распятого сектантами, лик Богоматери, молитвы которой спасали от кайзеровских войск; и те камни и стены Коложи, провожавшие на Грюнвальд литовцев, свидетели бесконечных разорений города крестоносцами, зверств фашистов, холода комсомольских насмешек... И всё это едино: и древние мученики, и новые исповедники, и бабушки-«белые платочки», и молодые, полные сил прихожане и священники. И над всеми этими лицами и ликами — лик Христа: «Бодрствуйте и молитесь, доколе приду».
Артемий, епископ Гродненский и Волковысский
Разбудить человеческое сердце
Гродненщина — особенная область. В свое время Белоруссия была одной из экспериментальных атеистических площадок: здесь первыми хотели отчитаться, что «попов у нас больше нет». И сегодня это до сих пор остро ощущается. Лучшие священнослужители, миссионеры отсюда высылались в Польшу, лучшие выпускники семинарии 50-х годов из республики перебрались в Москву и Петербург.
Поэтому мы все создаем сначала.
Церковь сейчас — как больной, который вышел из реанимации. Мы учимся заново ходить, пока на костылях, ножки передвигаем потихонечку. Главное, чтоб правильно срослись, чтоб не пришлось их снова ломать...
Сейчас для верующих наступило благоденствие — открываются храмы, гонений нет. Но самым страшным для Церкви мне кажутся не гонения, а когда религия становится модой, и уж тем более — идеологией. Когда служба становится ремеслом. Я вспоминаю, как мы в молодости боролись за право быть в Церкви, служить, как мы «горели», и кем мы стали, когда это стало работой...
Сегодня можно очень удобно устроиться, «законсервироваться» на своем приходе. Проще всего для священников поделить все на зоны «влияния» между приходами, брать деньги за требы — и будешь сыт до конца дней! Можно даже построить прекраснейший храм, но жизни там не будет...
Религия — это, прежде всего, не внешнее здание, это область внутреннего мира человека. А порой глубина церковной жизни остается невостребованной... У народа, по большому счету, иллюзорное отношение к христианству. Сейчас появилось большое число людей, которые, называя себя православными христианами, никакой потребности в общении со Христом не чувствуют. Им важнее получить исцеление от разных болезней, им важнее получить утешение от разных житейских скорбей, поэтому они часто прибегают за помощью только к тем или иным святым и святыням. Даже образ Креста иногда не связывается у нас со Смертью Христовой: многие воспринимают Крест и знак крестного знамения, скорее, как оберег, как то орудие, которое охраняет человека от разных темных сил, от разных внушений, сглазов, порчи и всего в этом ряду. О Боге вспоминают, желая, чтобы в жизни все было гладко, тихо, мирно и благополучно.
... Был такой современный спектакль: там Христос ходит по современной Италии. Мимо Него проходят люди, все спешат, всем не до Него. Он заходит в дом, а там все смотрят футбол по телевизору. А на кровати лежит больной — парализованный. Христос к нему подходит: «Тебе говорю, встань». Тот вскакивает и — за табуретку, к телевизору! Христос стоит один у кровати и смотрит на эту толпу, сидящую к Нему спиной...
В Православие должны приходить не за чудесами, и не по политическим мотивам, и не потому, что это культурная, национальная традиция. Оно должно вырастать из сердца человека, из его внутреннего мира. И задача Церкви — не завлечь человека в какую-то структуру, а разбудить его сердце, помочь ему.
Так что строить храмы — очень важно, но еще важнее — «золотить» души, а не купола. Пускай приход имеет золотой купол и прекрасный иконостас, но если у него нет воскресной школы, то для меня такой приход мертв. Если священник не говорит проповеди, не проводит беседы, не посещаются больница, дом престарелых или приют — это просто «фабрика обрядовых услуг» православной направленности, а не церковная жизнь.
К сожалению, больше всего приходится встречать препятствия со стороны духовенства старой, «застойной» закваски. Зато радуют молодые священнослужители — выпускники сегодняшних духовных школ. Как бы то ни было, и священникам, и епископам нужно учиться, как жить в Церкви — и мне в том числе, и у меня масса проблем; и прихожан своих учить нужно.
Но Церковь — это не батюшка и не епископ. Церковь — это все общество верующих, богочеловеческий организм. И изменения должны происходить с «низов» — одними циркулярами «сверху» невозможно изменить отношение к вере.
Кто-то скажет: мы живем обычной христианской жизнью — молимся, причащаемся, постимся. Но обычной христианской жизни не бывает. Все мы — между добром и злом, Богом и дьяволом и третьего не дано. А раз не дано третьего варианта, то значит, средней, комфортной, обыденной христианской жизни быть не может. Если не с Богом, значит с дьяволом. А не хочешь быть с дьяволом — борись, действуй! Путь христианина — это путь крестоношения. Это значит, всегда — путь скорбей, всегда — борьба со многими искушениями и испытаниями; борьба и с самим собой — с теми страстями и пороками, которые живут в нас; борьба и с тем злом, которое окружает нас в мире. И мы никуда не уйдем от этой борьбы. А если хотим благоденствия и спокойствия, хотим тихо плыть по течению, то, значит, мы предаем нашего Бога, Который зовет нас на труд, на борьбу, Который зовет нас следовать за Ним.
Жизнь христианина поэтому — это жизнь с постоянным напряжением физических и духовных сил. И этому нужно учиться. Не плыть по течению, и не сидеть сложа руки. А начинать с самих себя. Господь говорит: «Не гонись за количеством, за объемом, сам стань христианином, и этого будет достаточно». Живи по-христиански и твой пример заставит людей задуматься и обратиться к Евангелию.
Если мы сами, каждый из нас, будем что-то делать, если мы будем активны, Православие будет живое, действенное. Поэтому все должны быть вместе, одной семьей и, как единый организм, устраивать нашу церковную жизнь. Пускай будет лучше самый маленький приходик на весь город, но пусть там будет живая община, такая, какой она была во времена апостолов. Это будет лучше десятка громадных позолоченных соборов.
Факты о Гродно
• Гродненская область — одна из шести областей Беларуси. Расположена на западе страны, граничит с Польшей и Литвой.
• Гродно — административный центр Гродненской области, один из древнейших городов Беларуси: первое упоминание о нем относится к 1005 году.
• На гербе Гродно — сцена из жития католического святого — епископа Льежского Губерта, жившего в VII-VIII веках. Согласно житию, он происходил из знатного рода и обратился в христианство, встретив в лесу на охоте оленя с золотым крестом между рогами.
• Гродненская область в разное время побывала в составе шести государств: Великого княжества Литовского, Речи Посполитой, Литвы, Польши, СССР и Беларуси. 22 сентября 1939 года при разделе Польши Германией и СССР после двухдневной обороны город был занят Красной армией. Западная Белоруссия была присоединена к БССР.
• В XIX веке в Гродно большую часть жителей составляли иудеи (85% в начале века, 60% — в конце). В XX веке это соотношение резко поменялось. Город был захвачен гитлеровцами на второй день войны, до 1943 года здесь существовало два еврейских гетто, а в предместьях города — под Фолюшем — концлагерь, в котором были убиты и замучены 33 тысячи человек. Гродно стал центром партизанского движения и был освобожден в июле 1944 года.
• Православие византийского толка появилось здесь в конце X века, католичество — в XIV веке, после заключения Кревской унии с Польшей. В XVI веке распространяется лютеранство и кальвинизм. С XIV века появляются иудейские (евреи, караимы) и мусульманские (татары) общины. Сегодня большинство римо-католиков Беларуси сосредоточено именно в Гродненской области.
• Сегодня Гродненская епархия насчитывает 81 общину, 79 храмов, 5 молитвенных домов, один храм при больнице.
