Второй кассационный суд общей юрисдикции спустя 40 лет отменил приговор 1980 года по уголовному делу в отношении православной диссидентки советского периода, филолога Татьяны Николаевны Щипковой.
Помимо отмены приговора, в среду 25 декабря суд также признал за Татьяной Щипковой, умершей в 2009 году, права на реабилитацию, передает агентство «Интерфакс-религия».
Ранее инициатором пересмотра дела филолога Татьяны Щипковой выступила Генеральная прокуратура России.
Преподаватель Смоленского пединститута, филолог Татьяна Щипкова была уволена из ВУЗа, а затем 8 января 1980 года Ленинским районным судом Москвы осуждена к 3 годам лишения свободы по уголовной статье «Хулиганство» (ч. 2 ст. 206 УК РСФСР).
При этом к ней была применена вторая, сама тяжелая часть этой статьи – «злостное хулиганство», что позволило увеличить срок заключения до 3 лет.
Татьяна Щипкова, которой через месяц после суда исполнилось 50 лет, провела три года (с 1980 по 1983-й) в исправительно-трудовой колонии общего режима (ИТК 267/10) под Уссурийском в Приморском крае.
На суде и во время трехмесячного этапа через всю страну из Москвы в колонию у нее произошло несколько острых приступов глаукомы (без экстренной помощи они приводят к слепоте).
Настоящей причиной репрессий в отношении Татьяны Щипковой была ее вера и религиозные убеждения. На уроках латыни она рассказывала своим ученикам об античной культуре и христианстве. Эти рассказы о христианстве и Христе отличались от официальных идеологических шаблонов, она приносила на занятия Евангелие и читала отрывки из него. Без этих знаний, по ее мнению, невозможно было иметь представление о русской и западноевропейской культуре, пронизанных христианскими мотивами. Именно эти занятия привели многих ее учеников к вере.
В начале 1970-х годов Татьяна Щипкова вошла в один из кружков православных интеллигентов, изучавших богословие и религиозную философию. Инцидент на одном из таких религиозных семинаров стал формальной причиной для ее осуждения к уголовному сроку.
В своих мемуарах «Женский портрет в тюремном интерьере» Татьяна Щипкова так описала произошедшее:
«В феврале 1979 года мы собрались на семинар в Москве, в квартире одного из знакомых. Туда пришла группа сотрудников милиции и дружинников, с обыском. Моя несдержанность (дружинник грубо сдавил мне руку, чтобы я разжала пальцы и отдала ему блокнот; я взмахнула рукой, чтобы дать ему пощечину, но лишь мазнула по подбородку) дала им возможность обвинить меня в хулиганстве».
В суде этот инцидент был представлен как нападение (удар кулаком по лицу) на дружинника при исполнении обязанностей.
В кассационном представлении Генпрокуратуры России по делу Татьяны Щипковой отмечалось, что дружинники проникли на семинар для проверки паспортного режима, при этом они были в гражданской одежде без красных повязок, также дружинник, который пытался отнять блокнот, не представлялся и документы не предъявлял.
По мнению Генпрокуратуры, дружинник превысил свои полномочия и не имел права отнимать блокнот у Татьяны Щипковой.
В представлении Генпрокуратуры отмечалось, что: «…уступавшая потерпевшему по физическим данным пятидесятилетняя женщина, работавшая преподавателем французского языка, дала пощечину мужчине, действия которого она восприняла как личное оскорбление ее достоинства. При этом, никаких действий, направленных на грубое нарушение общественного порядка и выражение явного неуважения к обществу, а тем более имеющих признаки исключительного цинизма или особой дерзости, она не совершала. Действия же потерпевшего, посягнувшего на чужое имущество, явно превышали его полномочия как дружинника, не отвечали требованиям законности и не были направлены на пресечение хулиганства либо иного правонарушения».
Свой тюремный опыт филолог описала в мемуарах «Женский портрет в тюремном интерьере», опубликованных в 2011 году, где она рассказала, как была осуждена, с чем столкнулась в тюрьме и о том, как продолжила проповедовать Христа в лагере.
Татьяна Щипкова дала совершенно новое осмысление советских репрессий, которые ей пришлось пережить. В отличие от общепринятого в постсоветский период отношения ненависти и презрения к советскому периоду и тем более к репрессиям, автор дает глубокое христианское отношение к людям, которые ее репрессировали. Она никого не осуждала. Вынесенную из лагеря любовь к этим людям – надсмотрщикам и надзирателям, а также к простым уголовным зэчкам, она считала главным своим тюремным опытом.
Свой опыт она описала так: «”Любите врагов ваших…” Один раз в жизни мне было дано это почувствовать полной мерой. Я считаю это переживание самым главным в том духовном опыте, который дал мне лагерь».
Татьяна Щипкова осталась единственной православной исповедницей веры, которая не была реабилитирована после окончания советской власти. Она не отказалась от своей веры, от своих религиозных убеждений для того, чтобы избежать репрессий, сохранить социальный статус, карьеру и домашнее благополучие.
Святейший Патриарх Кирилл, написавший предисловие к мемуарам Татьяны Щипковой, так оценил ее подвиг:
«Нам иногда кажется, что подвиг исповедничества – это то, что принадлежит прошлому, поскольку нас сегодня окружает совершенно другая реальность, не требующая никаких особых усилий, чтобы исповедовать Христа. Нам кажется, что эта реальность исповедничества – где-то позади в прошлом. На самом деле исповедничество веры, подвиг свидетельства всегда будет. Все мы должны твердо помнить и знать, что путь служения Христу и Его Церкви всегда связан с исповедничеством и даже мученичеством».
Читайте также:
Репрессии
Новомученики
Прошлое, которое надо ворошить
Фото (фрагмент) с сайта religare.ru
