В последние годы я работаю в США, и Господь одарил меня уникальной возможностью общаться с потомками первой и второй волн эмиграции. Все они родились заграницей, многие ни разу не бывали в России, иные даже с акцентом говорят по-русски. Но эти люди удивительным образом сохранили в себе русскую культуру. Они представляют собой осколки той самой России, которой нет, и наверное, уже не будет. Но самое главное — они сберегли в себе русский несгибаемый дух, которым щедро делятся с теми, кто намного моложе них.
В приходе нашего вашингтонского храма святого Иоанна Предтечи есть женщина, которой уже под 90, но она по сей день остается у нас лучшей… танцовщицей! Из-за проблем с ногами в последнее время она передвигается с помощью ходунков, однако почти каждое воскресенье приезжает на литургию одной из первых задолго до ее начала и остается до самого конца. На мой вопрос, зачем так рано, отвечает: «Я уже так привыкла».
Но едва на каком-нибудь приходском празднике начинает звучать русская плясовая, бабушка эта словно забывает о больных ногах, отставляет ходунки и выходит на самый центр площадки, чтобы в который уже раз дать молодежи бесплатный урок танца.
«Раньше мне говорили: хочешь бегать подольше — танцуй каждый день», — поделилась она как-то со мной своим опытом.
А недавно эта бабушка преподала мне урок силы и веры, который я, надеюсь, запомню надолго.
После службы мы снова разговорились о танцах — поскольку сын мой выступает в детской приходской группе. И я наполовину в шутку, наполовину всерьез спросил, когда ждать следующего ее выступления.
Собеседница моя рассказала, что дважды в неделю к ней приходит врач, который следит, чтобы при ходьбе спина была прямая (это почти в 90 лет!), а потом произнесла фразу, ставшую для меня тем самым уроком:
— Надо работать! — сказала она.
Заметьте, она обратила эти слова не ко мне — здоровому мужику почти вдвое моложе нее и зацикленному больше на своих проблемах, чем на делах окружающих. Она говорила это о себе.
Причем сказала без всякого пафоса, очень просто, но в то же время — с огромной верой, в которой я услышал почти что детское доверие Богу, который обязательно выведет.
Мне стало стыдно, что у меня такого доверия нет.
И я подумал: хотел бы я в 90 обладать такой силой веры, чтобы думать о танцах и совершенно искренно говорить самому себе «надо работать», а не поучать этим других.
Вашингтон
На заставке фото Vitor Pina/Flickr/СС BY 2.0
