Дырки в ушах и дыры в сердце. Почему одной жалостью проблем с детьми не решить

Отвечает Андрей Рогозянский, автор книг по проблемам семейной педагогики, отец шестерых детей:

Здравствуйте, уважаемый Дмитрий. Спрашиваете: «кого жалеть больше?» Хотя, для начала, что значит «жалеть»? Давайте смотреть вместе и разбираться.

Вот мы наблюдаем за тем, как команда лыжников бежит эстафету. Отдача сил высокая, и к концу дистанции каждый приходит в изнеможении. Означает ли это, что лыжников нам жалко, и лучше бы им на финишной прямой никуда не спешить, а постоять, отдышаться, водички попить? Или, может быть, вовсе не мучиться и перестать бегать с таким напряжением? Нет, все переживают за спорт­сменов, желая им достичь наивысшего результата. «Жалко» же будет означать нечто противоположное: допустил лыжник оплошность или техническая неисправность произошла — лыжа сломалась — и, не потратив сил, бедняга бредет с места соревнований. Вот этого действительно жалко.

Другой пример: малыш упал и занозил ручку-ножку. Чтобы избавиться от заноз, необходимо предпринять неприятное действие — каждую подцепить булавкой и вытащить. Или — как полагаете — может быть, лучше пожалеть и оставить как есть? Нет, все хорошо представляют, в чем состоит жалость: чужеродные колючки должны быть извлечены, невзирая на плач. Иначе хуже: нарыв, воспаление. Другими словами, жалость — это не обязательно мягкость, желание уступить, но и содействие лучшему в человеке, помощь против того, что угнетает и не дает расправить крылья.

Жалеете своих детей? Тогда делайте все, чтобы они были свободны от заносчивости и грубости, от легкомысленности и изнеженности, от цинизма и стремления к удовольствиям, к примитивному времяпрепровождению. Целый ряд качеств современных молодых людей вызывает острое чувство жалости о напрасно растраченном времени, о непоставленных рекордах и несделанных изобретениях, о неготовности к глубоким взаимоотношениям, к сильным и ярким поступкам. В свои шестнадцать, восемнадцать или двадцать два это как будто «сбитые летчики» с потухшим взором, с выражением самолюбования и мелочной калькуляцией эгоистических выгод. Скажите, уважаемые читатели, разве не жалко вам человека, который в жизни своей не полюбит, не станет хорошим родителем и супругом, не вырастет в хорошего профессионала, в мастера своего дела? Конечно, такого человека очень жаль. Поэтому жалостью нельзя оправдать что угодно, любые уступки. Жалость требует наличия некоего нравственного компаса, указующего, на что лучше направлять данное чувство.

Синдром родительского бессилия

Возвращаясь к написанному Вами. Мое впечатление: сама постановка вопроса о воспитании сына неверна. Обращать внимание на крайние проявления, такие как тоннели в ушах (теперь только осведомился, что такое тоннели в ушах, равно как о существовании целого направления бодимодификаций: тоннелях в носу, в щеках и др.), — все равно что бежать за уходящим поездом. Важнее заблаговременно быть в курсе, чем занят Ваш сын, кто составляет его круг общения, что обсуждается и одобряется его товарищами. По краткому описанию трудно представить всю степень сложности ситуации. Взаимопонимание между сыном и Вами, по всей видимости, потеряно давно. Молодой человек подхвачен общим течением, интересы его отвечают стандарту масс-культуры: компания сверстников, мятеж против приличий и правил, эксперименты над внешностью как доказательство свободы и независимости…

Не нужно думать, что все безнадежно. Современная мода привлекает широкий круг молодежи. Бывает, например, что внутренне скромная девушка носит открытое платье и использует агрессивный макияж. Также и пирсинг, татуировки, к сожалению, многие делают, не задумываясь. Это результат общего расстройства вкуса, некритичного восприятия того, что делают и говорят друзья и подруги. Как говорится, охота пуще неволи.

В деревне, где мы живем, каждое лето гостит чудесный мальчик Сережа, который слушает тяжелый рок. На голове у Сережи вместо прически нечто невообразимое, уши украшают (если данное слово допустимо) полдюжины пар сережек. Одежда в шипах и заклепках. Этакое чудо-юдо, в особенности с точки зрения пожилых. Однако его любят и с некоторых пор перестали обращать внимание на вызывающий внешний вид. Вернее, считают это не имеющим значения дурачест­вом. Сережка — идеалист, разговаривает неплохим языком, избегает ругательств, готов поднести воду бабушке или оказать какую-нибудь другую услугу. По всей видимости, он перерастет трудный, склонный к эксцентрическим манифестациям период и, став взрослым, проявит себя во вполне нравственном качестве.

Зато в душе кольнуло при встрече с другой гостьей, девочкой, которую я помню еще ребенком. Всегда бывшая тихоней, она явилась в образе эмо в сопровождении такой же подруги. Во взгляде прочитывались цинизм и озлобленность. За прошедший год положение изменилось качественно, к худшему. Познание как бы некоей бездны, дна человеческого существования могло привести к столь разительным переменам, положить печать недетской опытности на чело. Родным стоило бы побеспокоиться, но они, похоже, совсем растерялись, не понимая смысла происходящего и того, что им делать дальше.

Родительское бессилие — частое явление в период беспокойного юношества детей.

К сожалению, родители поздно спохватываются. Вот и Вы, Дмитрий, имеете дело со всходами, зёрна которых были посеяны в сыне прежде. Нынешних трений могло бы не быть при более правильной настройке воспитания. Пять, или семь, или десять лет назад, не поскупись Вы на силы и время, Ваша жизненная и культурная позиция могла стать ориентиром для сына. Однако школьная жизнь, мнение сверстников, масс-медиа оказались для мальчика более авторитетными воспитателями.

В подростковый период скрытый пласт заимствований, влияние среды выходит наружу, становится явным. Есть от чего смутиться мыслям и чувствам отца и матери, когда в краткое время близкий и такой знакомый, кажется, облик маленького человека преобразуется в нечто неведомое, пугающее перспективой произвольного и неуправляемого скольжения по наклонной.

В состоянии мятежа подросток, юноша лишен чувства меры, не в силах оценивать, насколько нелепы конкретные его выходки и высказывания, принятый демонстративный стиль. За прямолинейностью скрыта неуверенность. Будут ли трудности возраста временными или усугубятся? Родители не могут этого оценить. Тогда как впереди возникают перспективы по-настоящему тяжких последствий: наркотики, суициды, сексуальная распущенность и извращения, радикальные группы. К сожалению, всё это слишком близко и доступно, входным билетом в опас­ную ситуацию в любой момент может стать участие в интернет-сообществах или фестиваль электронной музыки. Многие отцы и матери, пережившие бедствие с сыном или дочерью, счастливы были бы что-то изменить в прошлом и по-настоящему уделить время подрастающему чаду.

Какие планы на выходные?

На фоне размышлений о детско-взрослом товариществе, о родительском формирующем влиянии отвлеченно выглядит вопрос о том, кого жалеть больше: мальчиков или девочек. Ранимы и мальчики, и девочки, иногда в большей, иногда в меньшей степени, смотря по складу личности. Для сыновей отцовский пример играет прямую референт­ную роль (то есть является непосредственным образцом для подражания), для дочерей — дополняющую, фактора, отвечающего за эмпатию — способность сопереживать. Жалеть нужно всех, особенно же в столкновении детской души с жесткой реальностью современного социума, сверстников, предоставленных самим себе и ничем не занятых, — ведь главная травма проистекает именно отсюда. При этом на долю родителя выпадает удовольствие сомнительного свойства — иметь дело с невротизированным, задавленным обструкцией («Ты что, лох? Давай, сделай это!»), разговаривающим как бы с чужого голоса отпрыском. Скажу откровенно: на­дежды, что в условиях чрезвычайно изощренного психологического давления, которым отличаются одновозрастные коллективы, ребенок сам во всем разберется и сделает правильный выбор, не сбываются.

Поэтому мой общий совет читателям: не экономьте на внимании к ребенку! Лучше отвести меньше времени на выстраивание карьеры и другие взрослые занятия и приложить усилия, чтобы поддерживать теплые, дружеские отношения с собственными детьми, чем многие годы пребывать в смятении, тревожась о вещах, казавшихся еще недавно далекими, немыслимыми, не имеющими отношения к вашей жизни.

До идеи прорезать тоннели в ушах дело попросту не дошло бы, имей молодой человек круг общения иной и лучший, чем, условно, тусовка какого-то клуба, участвуй он вместе с вами в тематических сообществах с положительным содержанием, к примеру, в деятельности поисковиков, квестеров, любителей внедорожных пробегов, парапланеристов, велотуристов. Парадокс: во множестве семей сетуют на проблемы с подростками и, несмотря на это, проявляют поразительные однообразие, неизобретательность и бездеятельность. Плана какого-нибудь мероприятия «с искоркой» на выходные, совместной вылазки пап с детьми из нескольких семей нет как нет! Месяц за месяцем и год за годом проходят одно­образно. В итоге поводы сблизиться, обрести общую память о событиях, войти в контакт с интересными людьми у родителей и детей отсутствуют. А сколь ценно всё это! Наличие одной-единственной авторитетной фигуры из взрослых, старшего лидера и наставника, к мнению которого юноша или девушка прислушиваются, кардинально меняет картину взросления, помогает ровнее и проще пройти период переоценки ценнос­тей.

Неожиданно, папа!

Насколько оправданна Ваша резкая реакция на выдумку сына с «тоннелем в ушах»? Универсальное педагогическое правило в таких ситуациях: старайтесь быть разнообразными. Бесконечное выяснение отношений на повышенных тонах и монотонные нотации одинаково неубедительны. Иногда ошибочно думают, что задача родителя — быть постоянно спокойным и ровным, как индеец. Это не так. Подростки и юношество ценят искренность. Как живой человек, Вы не только имеете право, но и обязаны, если хотите быть услышанным, использовать большой диапазон проявлений чувств. Конечно, это не должен быть Ваш срыв. Но несогласие, возмущение, ирония, гротеск, неожиданные, парадоксальные ходы — всё в педагогике имеет значение!

Будьте же непредсказуемы, избегайте однообразного «пиления», в котором Ваш воспитанник не замечает энергии Вашего собственного убеждения, не чувствует Вашей глубокой заинтересованности, но слышит только дежурные слова с отбыванием как бы некоей повинности.

Отреагировать иной раз эмоционально не только возможно, но и полезно, ибо подросток или юноша и сам, по справедливости, знает свое упущение и ожидает ответа. Мастерство педагогики в этом случае — отвести разговор от столк­новения лоб в лоб двух «я» к обсуждению принципов, к выявлению правды и неправды конкретного события, к полемическому экспромту и состязанию аргументаций. Если ваше общение станет строиться таким образом, Вам нечего опасаться нанести невзначай психологическую травму.

На общий взгляд, способ довести до сына его неправоту выбран Вами удачно. Вы не говорите: «я заставлю тебя сделать по-моему», но: «у меня есть серьезные обязательства по отношению к семье в целом, к младшим детям, и я не могу позволить тебе подавать плохой пример, вносить в дом расстройство». Таким образом, от конфликта личностей, двух мужских характеров, каждый из которых желает пересилить и утвердиться (что представляет негативный сценарий, которого необходимо всячески избегать), ситуация перетекает в плоскость рассуждений о пользе и вреде для семьи как целого и выборе приемлемого для остальных членов решения. Будьте уверены, что даже сильно запущенный 18-летний юноша в глубине души сознает: «тоннели в ушах», столкновение с отцом не есть то, что полезно видеть младшим братьям и сестрам. Мотив ответственности по отношению к младшим по возрасту отчетливо проявляется в молодежной среде, по крайней мере, на уровне расхожего: «Ты салага, тебе еще рано».

Зато сильные сомнения у меня вызывает ультиматум: «Или ты подчиняешься, или уходи из дому и живи, как захочется». Со стороны родителя это ultima ratio — последний и чрезвычайный довод. Без крайней нужды лучше таковой не использовать. Воображение юноши тотчас станет рисовать всевозможные варианты ухода, включая и сумасбродные, предпринимаемые назло, в намерении в максимальной степени досадить родителю, испугать, третировать доведением себя до какой-нибудь крайности. Многократное указание на дверь рано или поздно спровоцирует разрыв между вами.

Конечно, меры педагогического воздействия по отношению к 18-летнему юноше ограничены, воспитание его в целом завершено, многое состоялось и закрепилось как факт, вошло в привычку. Бог весть, когда придет в равновесие мятущаяся молодая душа. Родителю остается приносить покаяние за ошибки и не уставать молиться. Однако у Вас, дорогой Дмитрий, как видно из письма, подрастают еще дети. И сколь важно, чтобы Вами был вынесен урок из сложившегося педагогического тупика! Всем отцам и матерям пожелаем срочно «наводить мосты» во взаимоотношениях, заручаться доверием, находить обоюдные интересы, не терять мужества, крепиться, работать.

Также отвечает на вопрос Дмитрия психолог Ирина Мошкова:

Нам не хватает не жалости, нам не хватает отцов