«Я принимаю мир не как оптимист, а как патриот. Мир — не пансион в Брайтоне, откуда мы можем уехать, если он нам не нравится. Он — наша фамильная крепость с флагом на башне, и чем хуже в нем дела, тем меньше у нас прав уйти», — писал Гилберт Кийт Честертон.

Значит ли это, что мы обречены лишь на безрадостную борьбу в этой крепости? И бывает ли так, чтобы, несмотря на все несуразицы, мир нам очень нравился? Думается, поиск ответов на эти вопросы и есть то, что объединяет такие, казалось бы, непохожие друг на друга истории из жизни Анны Леонтьевой. Сегодня мы публикуем ее третий рассказ.

Варенье

LeontjevaБывают такие моменты, когда ты слышишь какое-то правильное слово — и понимаешь что-то для себя очень важное. Вот один из таких эпизодов. В моей жизни очень много детей. Не только потому что у меня их трое. Я работаю с подростками в детском лагере. Это трудоемкая, но очень радостная работа. Объясню почему. Дети, оказавшиеся в лагере без родителей, начинают создавать свое детское общество.

Преподаватели их пытаются направить в нужное русло, заинтересовать. Дети все равно живут своей интересной и интенсивной детской жизнью. Говорят удивительные «детские» вещи. Иногда от этой жизни очень устаешь.

В наш международный лагерь приезжает сложный парень по имени Тихон. Ему восемь лет, он сирота. Он каждый раз идет на мою кафедру — я веду кафедру журналистики — и считает себя очень крутым журналистом. Он маленький. Мне тяжело. Он не умеет толком писать, хотя у него, как и у всех, есть девайс — старенький компьютер.

Вечер. Мы с преподавателями сидим и пытаемся обсудить планы на завтра. Завтра — куча мероприятий, нам еще надо поспать хотя бы несколько часов. Приходит Тихон и говорит: «Аня, — мы все называем друг друга по имени. — Я не могу заснуть!» Я ворчу, провожая его в комнату. Я говорю: ты вряд ли сможешь заснуть, бегая по этажам. Я говорю: вообще лучший способ заснуть — это хотя бы прилечь, я знаю, это — проверено! Я вхожу в его комнату и понимаю, что заснуть ему просто негде. На его постели спорят о праве на место компьютер, телефоны, туалетная бумага и мокрые полотенца. Я убираю их, и он засыпает, не успев договорить фразу о том, что у него страшная бессонница. На середине фразы он уже видит какой-то сон. Но напоследок он говорит мне: «Мама перед смертью всегда говорила мне, что Бог все видит». Я говорю: «Это к чему?» Он говорит: «У меня в тумбочке стоит варенье, целая банка. Аня, ты можешь взять». Я говорю: «А зачем тебе варенье в тумбочке?» Он говорит: «Аня, я просто очень люблю варенье. Я всегда воровал варенье и ел его за диваном. Я говорил себе: Бог же не видит, когда ты ешь варенье за диваном…»

Я сижу у его постели, с радостью слышу, что он сладко спит, и поражена одной мыслью: Господи! Как часто я в своей взрослой жизни ем это варенье за диваном, надеясь на то, что Бог моего варенья за диваном — не видит!..

Иллюстрация  Натальи Романенко

Слушайте Анну Леонтьеву на Радио Вера

1
0
Сохранить
Поделиться: