Других судить — лишь себе вредить. За какие грехи осудим ближнего, в те впадем и сами, иначе не бывает — так об этом писал святой Иоанн Лествичник.
Наверное, у каждого, внимательного к себе верующего человека есть свой опыт подтверждения этой печальной истины. Вот только рассказывать о своих грехах дело неполезное, а уже тем паче – о чужих. Видимо, потому таких историй немного.
Но был у меня в жизни случай, когда этот духовный закон исполнился не совсем обычным образом, и потому я спокойно могу рассказать о нем, не боясь кого-либо соблазнить, или обидеть. Дело в том, что осудил я тогда человека не за грех даже, а за вполне естественное движение души… И немедленно получил за это воздаяние в полном соответствии с принципом, описанным у Иоанна Лествичника.
Случилось это без малого двадцать лет назад. Я тогда работал на строительстве храма. И ко мне в гости приехал друг. А мы в это время готовились к ответственному моменту – установке креста на главном куполе церкви. Построили леса в несколько ярусов, так, что самая верхняя площадка была даже выше купола метра на четыре – ну, чтобы крест с нее можно было опускать вниз. И когда друг ко мне приехал, я как раз ладил помост на этой верхотуре. Свистнул ему, рукой машу – лезь, мол, сюда. А надо сказать, когда долго работаешь на высоте, страх перед ней пропадает напрочь, вообще забываешь, что это такое – боязнь высоты. Мы пока эти леса ладили, научились карабкаться по ним не хуже мартышек, без всяких страховок и ограждений. А Лешка – друг мой – человек сугубо «земной», по верхам никогда не лазал. И вот, стал он подниматься ко мне. Одну лестницу прошел, вторую, третью. А на предпоследнем ярусе вдруг остановился. До меня и оставалось-то всего-ничего, метров шесть подняться. А он вцепился в тесину на лесах, и стоит, как вкопанный. Я ему сверху:
– Лёш, ты чего? Давай сюда, тут красота такая во все стороны открывается.
А он улыбнулся так, виновато, и говорит:
— Не могу, Саш. Ноги не идут дальше. Боюсь.
И ведь не сказал я ему даже ничего, вот ни полсловечка в упрек, или насмешку – точно помню. Лишь подумал: «Слабак».
Ну и про себя, любимого, тоже мелькнула мыслишка. Мол – орел мужчина, вона как – ничего не боюсь. И действительно – не боялся: самая верхняя площадка была без ограждений, а я по ней ходил, как у себя по комнате.
Короче, спустился я к Лешке на предыдущий ярус. Обнялись, чуть-чуть поболтали, я попросил его подождать, пока работу закончу. И полезли каждый в свою сторону– он вниз, а я – вверх, доделывать помост. Поднялся на площадку, привычно выпрямился и… тут же присел на корточки. От неожиданности я даже не понял, что произошло, вернее – не поверил своим ощущениям. Попробовал, уже осторожнее, еще раз подняться в полный рост. И снова тут же сел. Это был страх высоты. Лютый, животный, до холода в груди, до спазма под ложечкой, когда тело действует помимо мыслей, и само решает – как и что ему делать. А ведь еще пять минут назад я на этой площадке мог краковяк станцевать... И тут на память как-то сами собой пришли слова Лествичника – за что осудим другого, в то сами впадем, и иначе не бывает.
С тех пор на высоте я работал с большой оглядкой, и вынужден был постоянно преодолевать этот страх, перепрыгнувший на меня с моего друга.
Господь попустил мне самому испытать то, за что я мимоходом осудил Лёшку. От этой боязни высоты я так до конца и не избавился. Но не жалею об этом, если честно. Хорошая это оказалась зарубка на память о том, что слова Христа «…какой мерой меряете, такой и вам отмеряно будет» - не поэтическая аллегория, а вполне реальный закон духовной жизни.
