Читайте в новом номере:
Мы сегодня часто жалуемся на сложную жизнь: рубль падает, доллар растет, квадратных метров не хватает, машина барахлит и проч. и проч. Если же вспомнить, через что прошли наши бабушки и дедушки, как они пережили — голод, коллективизацию, войну, послевоенные годы — наши жалобы сразу выглядят чуть иначе,
- Владимир Легойда о роли бабушек в жизни.
Чемпионом в любом деле можно стать через большой труд. Я сейчас столкнулся с такой проблемой: у наших молодых людей есть большое желание стать чемпионами, но оно не подкреплено трудолюбием. То есть ребята сталкиваются с трудностями, когда приходится преодолевать себя, уставать, где-то перерабатывать. Поэтому нужно полюбить труд, нужно полюбить свое дело и понимать, к чему ты идешь,
- Федор Емельяненко о вере, спорте и борьбе за успех.
Легко курить куришку, бухать бухашку и дурить дурашку, когда твоя жизнь — так, случайный эпизод в огромном человеческом муравейнике. Никто не мешает растратить свой век на мелкие глупости, не оставив после себя ни наследства, ни потомства. И уж совсем никто не осудит, если ты свалишь со своей родины в какие-нибудь более благополучные края. А ты попробуй заняться всем этим теперь — когда на тебя глядят десять поколений предков. Теперь ты обрекаешь на бессмысленность не только собственную жизнь, но списываешь в утиль и их усилия,
- Дмитрий Соколов-Митрич о том, как он попал на консилиум предков.
Не всегда род — это отвлеченные истории, которые принято из поколения в поколение передавать как семейное предание. Иногда психологические травмы кого-то из предков начинают проявляться у потомков. Не надо только здесь искать никакой мистики и уж тем более какой-нибудь кармы. Это психологический механизм. Как он работает, мы до конца не понимаем, но отрицать его не можем^,
- психолог, ведущий тренер Института групповой и семейной психологии и психотерапии Екатерина Михайлова о том, как далекое прошлое меняет нашу жизнь сегодня.
Получив весь массив устных и архивных сведений о истории своей семьи, вы вольны распорядиться ими по вашему усмотрению: построить родословное древо в одной из специальных компьютерных программ, написать книгу о своих предках, искать дальнюю-предальнюю родню на родоведческих форумах, делиться своими знаниями во время семейных застолий… Можно делать что угодно — если это доставляет пользу и радость вам и окружающим людям. Радость и живой интерес должны быть главным мотивом генеалогических штудий,
- Григорий Шеянов дает полезные советы для начинающих генеалогов.
Священник тоже не может быть этаким бюро добрых услуг. Мы приходим в храм изменяться, а не менять других. Дело священника — утешать страждущих, поддерживать, но ни в коем случае им не потакать. Если не складываются взаимоотношения — поменяйте приход. Найдите того, кто будет для вас наставником. В храм вы всегда можете прийти и помолиться. А духовное окормление вы будете получать в другом месте. Все люди разные, и все священники разные, так Богом устроено. Постарайтесь найти того, кто будет вас понимать и, главное, кого вы будете слышать и слушать,
- протоиерей Игорь Фомин отвечает на вопрос читателя о границах доверия священнику.
У нас нет возможности оставлять дела “на потом”, и прежде всего — откладывать на какое-то неопределенно-туманное будущее наше главное дело: стремление к богообщению,
- филолог и богослов Марина Журинская долгое время читала с нами Евангелие. В этом номере мы публикуем ее беседу о 8 главе Евангелия от Матфея.
Беда, если папа воспринимает детей лишь как некий неизбежный довесок к своим творческим или карьерным амбициям. Потому что пройдут годы, представления о целях и смыслах постепенно будут меняться, амбиции будут все слабее, и, наконец, совсем угаснут. А дети останутся — уже взрослые, сильные, полные жизни. И от того, каким богом ты был для них все это время, будет зависеть, увидишь ли ты в них любящих друзей, равнодушных знакомых или же ненавидящих тебя врагов,
- Александр Ткаченко о том, как стать добрым папой и не стать злым и ленивым.
На Причастие нельзя идти с обидой в душе. Поэтому в тюрьме мы обращаем особое внимание на то, чтобы за время исповеди они смогли простить своих обидчиков, перестать думать мести. И когда батюшкам удается снять эти узы с души, что-то объяснить, открыть другой путь, когда они видят, как на их глазах люди выходят на свободу — пусть отбывать свой срок им еще много лет, но в душе они уже свободны, — это окрыляет и придает силы,
- О жизни тюремного прихода и духовном окормлении заключенных рассказывает старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы в бутырском изоляторе протоиерей Константин Кобелев.
Несмотря на "теплую" погоду, уличные мероприятия в Норильске проводятся недолго — не более сорока минут. Но все эти 40 минут по Голгофе раздается то робкий и прерывающийся, то уверенный и частый колокольный звон. Каждый приходящий сюда может взяться за канат и ударить в колокол,
- фоторепортаж Владимира Ештокина и Дарьи Бариновой о “Норильской Голгофе”.
“Или ты будешь рисовать флаг и получишь сегодня зарплату, купишь матери хлеб, или ничего не получишь, но будешь творить как хочешь”. Он не ушел в подполье, не стал частью художественного андеграунда, но перестал быть “правоверным», и ворота в истэблишмент советской культуры для него полузакрылись,
- искусствовед Инна Волошина о художнике Викторе Попкове.
Генералы, офицеры, солдаты, казаки, священники и профессора, члены их семей, простые беженцы… Как будто крупный город снялся с места и уплыл из России. Можно сказать, Белый Китеж переместился в дальние края…
- историк Дмитрий Володихин о русском исходе 1920 года.
