Как известно, в Новом Завете для обозначения слова «грех» использовано сразу шесть разных слов. Какие-то употреблялись чаще, какие-то реже. Мы уже писали про грех как непопадание в цель – ἡ ἁμαρτία (hamartia), потом про грех как падение – τό παράπτωμα (paraptōma). Также в нашей рубрике вышли статьи про грех как непослушание и неправильный слух – ἡ παρακοή (parakoē), и про грех как преступление — ἡ παράβασις (parabasis).
Другое слово из этого же ряда слов, каждое из которых обозначает грех и вскрывает новые смысловые грани в этом понятии – это ἡ ἀνομία (anomia), которое на русский язык переводится как беззаконие. Образовано оно от приставки ἀ-, которая в данном случае означает не-, отрицание, и существительного ὁ νόμος (nomos) – закон.
Слово «аномия» встречается в Новом Завете 14 раз, например, здесь: (Мф. 7.23; 13.41; 23.28; 24.12; Рим. 4.7; Евр. 1.9). «Всякий, делающий грех, делает и беззаконие, и грех есть беззаконие». (1 Ин. 3.4).
Конечно, закон здесь не следует понимать юридическим образом или как неизменный естественный закон природы. Законом Божиим принято называть заповеди духовно-нравственной жизни, которые дал людям Бог. Что главное в этом Законе? Когда к Христу подошел один «законник» из фарисеев, и искушая, спросил его, какая заповедь является большей, Христос ответил: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: Сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф. 22. 37– 40).
И получается, что все заповеди и все добродетели свой первоисточник имеют в любви – к Богу и к ближнему. Грех, который есть беззаконие, происходит на самом деле от того, что в человеке охладела любовь. Охладела любовь к ближнему, и теперь его можно, например, обворовать, можно ему завидовать, а иногда получается, что его можно даже предать или убить. Интересно, что в Новом Завете Христос несколько раз говорит о грехе как беззаконии именно фарисеям и книжникам, которые внешне исполнены вроде бы всяческих достоинств, но не имеют главного – любви и того Божественного огня, который Христос пришел принести на Землю (Лк. 12.49). Он сравнивает их с поваленными гробами, «которые снаружи кажутся красивыми, внутри же полны костей мертвых и всяческой нечистоты. Так и вы снаружи кажитесь людям праведными, внутри же наполнены лицемерием и беззаконием» (Мф. 23. 27–28).
Можно ведь и пророчествовать, и совершать чудеса, и отдать на сожжение свое тело, но все это будет напрасно, если нет любви: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13. 1–3).
Вот что, например, также говорил Серафим Саровский: «Бог есть огнь, согревающий и воспламеняющий сердца и утробы. Если мы ощутим в сердцах своих холод, который от диавола, ибо диавол хладен, то призовем Господа: Он, пришед, согреет наше сердце совершенною любовью не только к Нему, но и к ближним. И от лица теплоты убежит хлад доброненавистника».
Так что по большому счету именно оскудение любви порождает грех и заставляет человека преступать Закон, причинять несчастья себе и своим близким.
Фото Michelle Robinson/www.flickr.com
