Предать можно только своих. Предать могут только свои.
Эти две печальные истины – необходимое условие любого предательства во все времена. Но когда речь заходит о поступке Иуды Искариота, мысль все время норовит соскользнуть в одно из двух упрощений.
Либо Иуда – законченный негодяй и стопроцентный мерзавец (но тогда для чего Господь избрал его в число ближайших учеников и три года ходил с ним по городам и весям Израиля, проповедуя Царство Божие?)
Либо же Иуда – апостол, на которого Сам Иисус возложил эту тяжелейшую миссию – стать презираемым всеми изменником, давшим Спасителю возможность быть распятым за грех мира (но тогда получается, что Иуда становится едва ли не главным действующим лицом в домостроительстве нашего спасения).
Сознание почему-то отказывается принять мысль, что Иуда был искренен в своем следовании за Христом, но при этом совершил подлость ради денег. Кажется, что такое сочетание невозможно, немыслимо, дико. И все же…
Предать могут только свои. Предать можно только своих.
Иуда действительно был своим для Христа. Иначе бы Учитель не избрал его в апостолы, не назвал его другом, не предупреждал много раз о том, что знает о его подлом замысле, надеясь отвратить ученика от предательства.
А Иисус действительно был своим для Иуды. Иначе не повесился бы тот от ужаса и отчаяния, когда понял, что натворил, не горевал бы так люто из-за преданной им невинной крови. По чужим так не убиваются даже предатели.
В том и состоит кошмарный абсурд предательства, что грех этот против тех, кто готов жизнь свою отдать за тебя. Против тех, ближе кого нет у человека людей на свете.
Против своих.
И никакими упрощениями эта противоречивость Иудиного греха не может быть разъяснена.
В своих богослужебных текстах Церковь и не разъясняет его, а лишь констатирует печальный факт: оказывается, человек все-таки может одновременно быть соратником и лжецом, учеником и доносчиком, другом и диаволом.
«Иуда раб и льстец, ученик и наветник, друг и диавол от дел явися…»
«…Аще бо богатство любил еси, почто ко Учащему о нищете пришел еси? Аще же и любил еси, вскую продал еси Безценнаго, предав на убиение?»
Эти стихиры Великого Четверга, наверное, понятны даже тем, кто совсем не знает церковно-славянского языка. Если любил богатство – зачем пришел к Учащему о нищете? А если любил Учителя, почему продал Его за тридцать сребреников?
Ответить на эти страшные вопросы вряд ли смог бы и сам Иуда. Но когда в сердце человека борются две любви – к деньгам и ко Христу – одна из них неминуемо должна в итоге победить. Вместе жить они просто не смогут.
На заставке: Тайная Вечеря (фрагмент). Франческо Бассано. 1586
