Эту тьму ты носишь в себе

Мне в последнее время тяжело слушать и читать некоторых своих коллег-журналистов, когда они оценивают события, свидетелем которых был и я. «Ну, видишь, что происходит?» — спросил у меня коллега, с которым мы вместе присутствовали на дискуссии о необходимости смотреть в школе советскую киноклассику. «Что?» — спросил я. «Затея провалится, потому что у нас нет преподавателей, способных талантливо и ярко объяснить детям, зачем им это надо».

При этом мы оба слышали как минимум двух участников спора, учителей, рассуждения которых не оставляли ни малейшего сомнения: это как раз те люди, которые понимают важность изучения киноязыка школьниками и сами, без списка и наставления, открыли в своих школах по киноклубу.

.

«Ну, это столичные школы», — ответил мне коллега, ничуть не смущенный тем, что первое его утверждение — нету напрочь преподавателей, ни столечка, ни полстолечка — уже вступает в логическое противоречие со вторым. Тогда я рассказал о вычитанном мною опыте школы Екатеринбурга: там тоже факультативно, но вполне весело изучают советское кино. Тогда он сказал: а на селе? Ну кто знает про Пудовкина на селе?

И я вдруг вспомнил, как в селе Михайловка я смотрел черно-белую копию сокращенного «Конформиста» Бертолуччи, и местная интеллигенция, которая и по сей день кажется мне светлее и милее самой распродвинутой нынешней, благоговейно молчала. Она все знала про Пудовкина. «Мать» регулярно показывали по телевизору, как и «Стачку» Эйзенштейна. «Кружева» Юткевича не показывали, врать не буду. «Кружева» я недавно скачал у пиратов. И посмотрел, исполнив старинную мечту юности. Я много читал о некоем кадре из «Кружев», где поезд, отражаясь в воде и дымя трубой, мчит из левого края кадра в правый. И это гениально.

Да, гениально. Подтверждаю. Здорово. Как минимум.

Как раз на селе, а не в Москве, по-моему, проживает до сих пор та самая выпускница пединститута, чуть рыхловатая, но милая Марья Дмитриевна, двадцати с лишком лет, впрочем, ей уж сорок... какие сорок, больше... что способна ребенкам рассказать интересно про кино, про Пудовкина, про Петрова и Васечкина, про «Жизнь Пи» (правда ехать надо в область). Про поезд, про что угодно, потому, что это интересно ей самой. А кто проживает в Москве? Двести тысяч усталых безработных киноведов, которые выпустила фабрика ВГИК (такая цифра тоже прозвучала в ходе дискуссии, но за нее я не ручаюсь), которые могли бы... Но не могут. Потому что, когда они говорят, что нет никого, кто нес бы детям разумное, доброе, вечное, они не предполагают на этой стезе себя. Они единственно умеют говорить, что никого нет.

«И вообще, — продолжает мой оппонент, — давайте задумаемся: чему мы научим ребенка, если покажем ему фильм «Чапаев»? «Чему?» — спрашиваю я. «Н-ну... Вот там есть сцена психической атаки. А кого расстреливают Анка и Петька? Цвет российской армии, законную власть и Россию, которую мы потеряли». «Допустим, — говорю я. — И что, нельзя рассказать школьникам о драматизме и даже трагизме этой сцены, увиденной новыми глазами?» Коллега совершенно потрясен: «Я так и думал, вся эта история — для пропаганды все тех же советских фильмов! Вы опять хотите протащить свой любимый совок! Но, к счастью, вам это не удастся: ни один ребенок, который видел «Гарри Поттера», не станет смотреть «Золушку».

Я, честно говоря, другого мнения. Я бы показывал детям эти фильмы в такой нехитрой последовательности, чтобы Поттер следовал за Золушкой. И я знаю минимум двух детей, которые, как приклеенные, смотрят «Золушку» — с Гариным, Жеймо, с нравственными максимами Шварца, такими нежными, ненавязчивыми и нерушимыми. А Поттер их еще догонит, ничего не повредя, увлекая и ведя в глобальный мир. Потом. В свое время.

Тем временем мой коллега уже совершенно оставил идею о невозможности преподавания отечественного кино. Он обнаружил другую, куда более «прогрессивную»: а этого и не надо. Потому что вредно. И с каким-то мрачным воодушевлением он начал препарировать фильмы, большинству людей очень дорогие, на предмет идеологической направленности. Он обнаруживал тлетворный советский дух везде: в «Неуловимых мстителях», что неудивительно, но и в «Даме с собачкой»!

 «Как вы покажете рядом «Освобождение» и «Двадцать дней без войны»? «Покаяние» и «Смелые люди»? — изумлялся он. А я думал: вот странно. А я бы и показал, и рассказал, и не обделил бы ни себя, ни чадо свое ничем — ни героической и помпезной сагой, ни драмой, ни приключением, ни совестливым перестроечным первопониманием невероятно сложной нашей истории.

«Я бы весь этот список фильмов, книг и картин заменил бы одним — «Архипелаг Гулаг». И пусть читают, содрогаются и набираются ума, — сказал он, завершая спор, и праведный огонь вспыхнул в его глазах. – Дети должны понимать, какая страна была у нас, от чего мы отказывается со стыдом и что хотим построить».

Тут уж пришла моя пора содрогнуться. Я представил себе, что горький, переворачивающий душу «Архипелаг» — единственная книга несчастных детей, которым предписывается вычеркнуть из сознания страну, где родились их мамы, папы, бабушки, дедушки. И никакой «Обломов» и «Чапаев» им не нужен, и страна, тысячелетняя история которой вмещает все это богатство и разнообразие, все счастье и все горести, блокады, осады, полеты, открытия, казни, прорывы к свободе и любви — не нужна.

«Эту тьму ты носишь в себе, — сказал я своему оппоненту. — В этом все дело».

ОТ РЕДАКЦИИ: здесь можно ознакомиться cо списком из 100 фильмов, которые журнал "Фома" рекомендует для просмотра и обсуждения с детьми и подростками. 

Фото анонса: кадр из фильма "Покаяние" (Тенгиз Абуладзе, 1984).