Недавно знакомые библиотекари попросили меня высказаться о детских конкурсах «духовно-нравственной тематики» — то есть где школьники соревнуются, кто лучше напишет эссе, рассказ или стихи о патриотизме, о вере, о том, что такое хорошо и что такое плохо. Для примера мне показали детские работы с нескольких таких конкурсов — и спросили: «Ну вот как ты, православный человек, все это оцениваешь?»
Ответ предполагался короткий: профанация. И действительно, сказав так, я бы не погрешил против совести. Показанные мне работы и в самом деле были, как сейчас говорят, «ниже всякого плинтуса». Тем не менее, здесь не та ситуация, чтобы рубить с плеча.
Сразу оговорюсь: примеры приводить не буду. Незачем позорить детей-участников, равно как и их педагогов, и организаторов конкурсов. К тому же речь не о том, чтобы обругать какие-то конкретные конкурсы — мне кажется, гораздо полезнее разобраться в сути проблемы.
Логика организаторов вполне понятна и вполне заслуживает уважения: поскольку в наше тяжкое время дети растут как сорная трава и не заморачиваются нравственной оценкой своих поступков, равно как и более высокими материями вроде патриотизма и веры, то уже само участие в подобного рода конкурсах волей-неволей заставит их задуматься на этические темы. Вдруг воспитаются? То есть классическое «цель — ничто, движение — всё».
Я вполне допускаю, что в отдельных случаях именно так и происходит в жизни. Живет себе обычный российский подросток, зависает в соцсетях, слушает современную музыку, режется в компьютерные игры... но вот учительница попросила его принять участие в конкурсе, допустим, «Судьба семьи в судьбе страны», подкинула темы... и подросток втянулся в работу, заинтересовался, его энергия, ранее бестолково распыляемая, вошла в правильное русло. Он увлекся предложенной темой, начал по ней что-то читать, начал разговаривать о ней с родителями, педагогами... и его внутренний мир стал богаче.
Возможно? Не просто возможно, но реально, я такие примеры знаю. Вопрос в том, что случается чаще: такой вот описанный расклад — или совсем другой, когда подросток циничен и прагматичен, когда он соглашается поучаствовать в конкурсе ради хорошей оценки, ради «портфолио»... и далее изображает свою увлеченность историей российской монархии, или осуждает наркоманию, или рассуждает о преимуществах духовности по сравнению с бездуховностью... Слово «цинизм» тут, может, даже не совсем уместно. Настоящий циник в равной мере презирает все, чего ни коснется его мысль. Здесь же — не презрение, а просто равнодушие. Нашему поколению, то есть тем, кому за сорок, это хорошо понятно. Когда мы, школьники, писали сочинения про подвиги пионеров-героев или про «советскую лениниану», мы же чаще всего не страдали ни повышенной коммунистической идейностью, ни убежденным диссидентством. Просто знали, какие слова по этим поводам надо произносить, чтобы не поиметь неприятностей. А всерьез восторгаться Владимиром Ильичом или мысленно влезать в шкуру Павлика Морозова — зачем? У нас были совсем другие интересы.
Что-то подсказывает мне, что и сейчас мотивация большинства детей, участников подобных конкурсов, такая же. Надо изобразить высокие чувства — ладно, изобразим. Написали — и забыли. Что-то если в голове и осталось, то в связке с самим фактом обязаловки. Преподобный Сергий Радонежский, о котором раньше просто не задумывались, теперь будет ассоциироваться с пятеркой по истории в качестве гонорара за участие, подвиг героев-панфиловцев — с двойкой, которую могли бы влепить за ненаписанный доклад, мысль о связи поколений — с учительницей, которая назойливо заставляла написать что-нибудь на конкурс.
Все это можно обозначить и короче: лицемерие. Лаской или таской принуждая школьников участвовать в подобных «конкурсах духовно-нравственной направленности», именно лицемерие в них и воспитывают. Пусть не во всех, но во многих. Схема-то понятная: сперва кому-то пришла в голову идея провести такой конкурс (автор идеи мог исходить из самых светлых соображений), затем идея, пройдя через начальственные каналы, превратилась в разнарядку и в таком виде спустилась на уровень школы. Далее просто: «Вы, Марья Ивановна, чтоб немедленно обеспечили участие!». А потом бедная Марья Ивановна выкручивает мозги детям.
Я прекрасно понимаю, как это делается. Сам уже несколько лет работаю в жюри детского литературного конкурса «Волшебное слово» и очень четко вижу: вот эти работы дети написаны по своей воле, а вон те — по требованию учителя. И это при том, что «Волшебное слово» — конкурс не официозный, никого вроде силой в нем участвовать не заставляют, на местах о нем узнают случайно... Что же говорить о конкурсах, исходящих от официальных структур...
Где же выход? На мой взгляд, все просто:
Первое. Не устраивать конкурсы ради галочки, ради отчета о проделанной работе. Нечего плодить мертвечину.
Второе. Если уж конкурс устраивается, то незачем педалировать его педагогическую направленность. Не надо говорить (особенно детям), что это конкурс проводится для повышения духовности и нравственности. Пусть это будет просто литературный конкурс, или журналистский, или фотографический, или художественный. Пусть дети думают в первую очередь о том, чтобы сказать что-то, интересное им самим, не пытаясь угадать пожелания педагогов. И пусть понимают, что оценивать их работы будут по критерию профессионального качества, а не по идейной правильности.
Третье. Участие в таких конкурсах должно быть абсолютно добровольным. Ни грозить двойкой нельзя, ни соблазнять пятеркой, ни еще каким-либо образом капать на мозги. И победа в таком конкурсе не должна давать подростку никаких карьерных преимуществ. Ты занял первое место в поэтическом конкурсе, получил приз и диплом — ну и молодец. Но без экзаменов тебя все равно никуда не примут. Ты участвуешь только для того, чтобы испытать себя, а не зарабатываешь «ништяки».
Вот тогда, может быть, и прекратится этот нынешний позор, выдаваемый за «духовно-нравственное воспитание».
