Недавно мы в редакции «Фомы» заговорили о том, что такое «малый грех». Казалось бы, уж столько всего на эту тему написано, тут и святоотеческие труды можно вспомнить, и проповеди современных священников, и, конечно, известную книгу архиепископа Иоанна (Шаховского) «Апокалипсис мелкого греха» (строго говоря, сам владыка Иоанн такой книги не писал, она составлена из разных его статей и выступлений).
Тем не менее, вопрос о «градации» грехов на мелкие и крупные не может быть решен раз и навсегда. Это крайне важный вопрос для любого христианина... точнее, для любого христианина, который не только называет себя таковым, но и пытается жить по заповедям Христовым.
Есть две крайние точки зрения. Одна заключается в том, что грехи, конечно же, различаются по своей тяжести, и на вершине этой пирамиды гордыня, богохульство, самоубийство, ниже — алчность, зависть, гнев, блуд, а совсем уж внизу — мелкие, простительные грешки: лень, сквернословие, праздность, болтливость, чревоугодие. Главное — не поддаваться «верхним» грехам, а если что по мелочи, то и нестрашно, Господь простит.
Другая крайность — что никакой такой «пирамиды грехов» выстраивать нельзя, любой грех разрывает связь между тобой и Богом, любой грех ведет в ад, в этом смысле нет никакой принципиальной разницы между убийством и ковырянием в носу, и то, и другое убивает душу. Поэтому нужно одинаково бороться со всеми грехами, каяться сразу во всем. Некоторые заходят еще дальше и призывают каяться в тех грехах, которые ты не совершил, но мог бы совершить, сложись твои обстоятельства иначе. В том числе и грехи, упомянутые в молитвословах, значения которых сейчас уже мало кто понимает («мшелоимство», «скоктание»).
По-моему, это именно крайности, и каждая из них вредна. Первая ведет к массовому самооправданию (действительно, среди нас не так уж высок процент богохульников, убийц и самоубийц, да и блудом люди отнюдь не поголовно балуются). А значит, обычный человек, на совести которого нет ничего чудовищного, расслабляется и успокаивается. Его мелкие грешки — это, выходит, что-то неопасное. Насморк, а не рак. От насморка не умирают.
Вторая ведет к отчаянию. Если любой твой грех (проезд в трамвае без билета, сорвавшееся с языка грубое слово, похотливый взгляд на проходящую мимо девушку) столь же ужасен, как и изнасилование с расчленением, то ты обречен. Этих мелких грешков у тебя масса, покаяться как следует в них ты не можешь (хотя бы уже потому, что не запоминаешь их, они сливаются в общую серую массу обыденности), каждый нераскаянный грех ведет к погибели — значит, как говорит молодежь, «поздняк метаться».
Ну, что Православие не одобряет крайности — это уже общее место, хотя все равно постоянно надо напоминать. Однако легко сказать: не хватайтесь за крайности, идите «царским путем» (то есть ищите золотую середину). Как можно совместить обе перечисленные позиции? Не получится ли гибрид ужа с ежом?
По-моему, в обеих этих позициях есть общее слабое место: они слишком уж схематичны, они подсознательно строятся на том, что есть человек-грешник, есть грехи, есть средство борьбы с грехами (то есть покаяние)... и всё. Больше ничего нет. Нет Христа. Вернее, Он дал нам церковные таинства — и стоит в сторонке, не вмешивается.
Разумеется, это не так. Он рядом с нами, даже когда мы о Нем забываем, когда грешим напропалую. Он не ставит нам никаких невыполнимых условий, для каждого из нас обратиться к Нему — совершенно реально. Обратиться — это не означает в мгновение ока изменить всю свою жизнь, отринуть любые грехи, даже самые мельчайшие, и отныне до гроба вести идеально-праведный образ жизни. А ведь многие именно так считают и на этом ломаются. Если рассуждать по принципу «всё или ничего» — то большинство выбирает «ничего». Если меня ставят перед фактом: или немедленно стань чемпионом мира по бегу, или умри, я предпочту умереть: знаю, что чемпионом мне все равно не стать, так хоть не буду зря мучиться.
Но Бог ничего такого не требует. Он знает сердце каждого человека, Он знает, что реально каждый из нас может сделать для борьбы с нашими грехами. Недостающее Он покроет Своей силой. И значит, главное — понять, что конкретно мы можем сделать в нашей ситуации. А поняв — решиться. Речь не идет о немедленном совершенстве. Но вот если начать с того, чтобы не срываться на престарелую бабушку... а потом неплохо бы перестать врать хотя бы своим близким... а потом... потом...
Это все равно трудно. Стоит только начать так делать — и немедленно обнаруживается, что нам мешают. Причем мешают не столько внешние факторы, сколько наши внутренние болячки. И вот тогда-то, чтобы от них избавиться, чтобы не мешали — мы идем на исповедь. Не потому, что так положено. Не потому, что «не покаешься — не спасешься». А именно для того, чтобы не путались под ногами. «Свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех» — пишет апостол Павел в послании к Евреям (Евр. 12:1).
И вот если так подходить к делу — выясняются два обстоятельства. Первое — это что бессмысленно разделять грехи на крупные и мелкие. Бессмысленно потому, что важен не объективный размер греха, а то, какой именно грех в данный момент тебя «запинает». С ним и борись, в нем кайся, против него проси у Христа помощи. Для кого-то это будет убийство, для кого-то — пьянство, для кого-то — ковыряние в носу. Справишься с этим грехом, продвинешься дальше по дороге, ведущей к Богу — найдется что-то другое, что помешает, и преодолевать придется уже это другое. А сразу со всем справиться невозможно, поэтому нужно начать хоть с чего-то.
Второе обстоятельство — если уж говорить о размере греха, то только в том отношении, насколько именно этот грех именно меня отдаляет от Бога, насколько он коверкает мою душу. Не то важно, какова величина этого греха с точки зрения культуры, традиции, нравственных норм общества. Важно, чем этот грех опасен конкретно мне. А мы все ведь разные, устройство души у каждого свое. Для кого-то зависть гораздо опаснее блуда, для кого-то наоборот. Кого-то даже убийство, совершенное при экстраординарных обстоятельствах, не так уж сильно оттолкнет от Христа, а для кого-то кража кроссовок из торгового центра станет почти непреодолимой преградой. Наши «пирамиды грехов», с их разделением на смертные, тяжкие, естественные, противоестественные, крупные, мелкие — это не более чем совокупный опыт человечества, а уж насколько этот опыт актуален для данного человека в данный момент — вопрос другой.
Словом, не нужно мерить грехи линейкой. Особенно чужие грехи. Нужно всматриваться в свою душу, выяснять, что мешает тебе здесь и сейчас — и уже с этим бороться. Без линейки. Но — с Христом, Который стоит рядом.
