Владимир Легойда, председатель Синодального информационного отдела Русской православной церкви (РПЦ) в интервью GZT.RUдал оценку неоднозначным и скандальным событиям в церковной жизни, на которые в последнее время все чаще и чаще обращает внимание светская общественность. Легойда рассказал о том, сколько храмов будет построено в спальных районах Москвы, в каких случаях священники пойдут в парламент, почему обществу не стоит навязывать единый дресс-код, а черноморскую резиденцию РПЦ не стоит считать «дачей патриарха».
— Мэр Москвы Сергей Собянин поддержал программу патриарха по строительству 200 храмов в Москве. В то же время есть немалые проблемы в передаче объектов недвижимости, каких-то построек и в том числе храмов. Удалось ли вам найти взаимопонимание с новыми московскими властями?
- Есть закон о возвращении религиозным организациям собственности религиозного назначения. Подчеркну, речь идет не только о Православной церкви, но и об исламской умме, и буддистской сангхе, и иудейской общине. В нашей ситуации закон касается в подавляющем большинстве случаев тех храмов, которые уже много лет находятся в пользовании у Церкви. Причем пока они у нас находились в пользовании, мы их восстановили из руин, отреставрировали, восстановили иконостасы и так далее. А дальше ситуация очень простая. Закон имеет заявительный характер. Что это значит? Это значит, что религиозная организация не автоматически что-то получает, но должна вначале обратиться в соответсвующие органы. Причем только централизованная религиозная организация (то есть не приход, но епархия). Дальше начинается процедура проверки, которая в законе подробно прописана.
Что касается Москвы, то главной проблемой является не возвращение, но строительство новых храмов. Если же говорить о возвращении, не могу не назвать храм Иоанна Богослова на Новой площади – он должен был передан церкви уже 18 лет назад. Точнее, было принято решение о передаче. Но решение не выполнено. В здании храма находится Музей истории Москвы, которому никак не могут предоставить помещение, которое его устраивало бы. 18 лет они не могут эту проблему решить. Очень надеемся, что московские власти пойдут храму навстречу.
И все же, как я уже сказал, в Москве проблема другого плана. В столице катастрофически не хватает храмов. Поэтому в отношениях с правительством Москвы мы крайне заинтересованы в продвижении программы, которая предполагает строительство храмов в первую очередь в спальных районах, т.е. там, где их не предполагалось по программе застройки, потому что они (спальные районы) планировались в советское время. К великому сожалению, Москва находится на последнем месте в соотношении числа храмов на душу населения. На первом месте у нас Саранская и Мордовская епархия, кстати сказать.
Мэр Сергей Собянин подтвердил свою готовность эти вопросы обсуждать. И не просто обсуждать, но и решать. Поэтому мы очень надеемся, что эта программа, которая была запланирована некоторое время назад, будет последовательно реализовываться.
— Проясните позицию РПЦ в вопросе выдвижения в депутаты священников. Откуда взялась эта информация? Как обстоит ситуация на самом деле?
- Здесь, мне кажется, есть опять некоторое недопонимание. Потому что текст документа, который, собственно, послужил поводом для этой дискуссии, изначально был довольно определенным. Есть Межсоборное присутствие Русской православной церкви, которое возглавляет патриарх; туда входят все архиереи, а также священники и миряне — всего 144 человека. В присутствии 13 комиссий. Одна из комиссий подготовила документ о практике заявлений священников в периоды предвыборных кампаний и участия в вышеобозначенных кампаниях. Собственно, этот документ был создан для того, чтобы еще и еще раз подтвердить то, что сегодня в Церкви считается нормой. Священники (и, кстати сказать, что является новацией этого документа,— миряне, которые занимают позиции в общецерковных учреждениях или на епархиальном уровне работают (например, меня этот документ напрямую касается) не могут выдвигать свои кандидатуры в законодательные органы власти. У церкви есть разный опыт в этой области, в том числе и опыт начала 90-х годов, когда иерархи и священники участвовали в политической жизни непосредственно. Опыт не самый положительный. Именно поэтому была выработана такая норма о неучастии, и она в очередной раз была подтверждена этим документом. Но в этом документе есть сноска, которая гласит, что в исключительных случаях в индивидуальном порядке Священный синод может давать благословение конкретному священнику на участие в выборах в законодательные органы власти. (На работу в органах исполнительной власти исключение не распространяется.) Вот такой был проект. Потом он был вынесен на общецерковное и даже всенародное обсуждение. Проекты не только разослали по епархиям, но и разместили на церковных сайтах — мы хотели получить обратную связь. К дискуссии были приглашены все заинтересованные лица.
Обсуждение сыграло положительную роль, мы получили много комментариев, замечаний и пожеланий. Часть из них сводилась к тому, что хорошо бы эти критерии исключительных случаев прописать. И они были прописаны. В финальном виде документ, принятых Архиерейским собором, говорит, что исключительный случай— это если какая-то политическая сила и/или политическая партия ставит борьбу с Церковью одной из своих целей, и если мы понимаем, что все другие способы противодействия этому испробованы и не дают результата, то тогда в индивидуальном порядке и в исключительном случае церковь в лице Священного синода или Синода самоуправляемой церкви может дать благословение конкретному священнику на вхождение в законодательный орган власти — для того, чтобы защищать церковь. При этом делается очень важная оговорка, что даже если выборы идут по партийным спискам, идущий по партийным спискам священник не может быть членом партии. Просто потому, что у партии много других целей. И священник далеко не всегда может все эти цели разделять. Поэтому это очень конкретный случай.
Самое главное, что я хотел бы здесь сказать: в сегодняшней России нет никаких оснований для того, чтобы говорить о такой вероятности, возможности или тем более необходимости. Я надеюсь, что в ближайшем будущем они тоже не появятся.
— Какова все-таки позиция Церкви по общероссийскому дресс-коду? И давайте сразу отвлечемся от всего того, что уже говорилось на эту тему после высказывания протоиерея Всеволода Чаплина на эту тему.
- Мне не очень нравится слово дресс-код... Просто хочется, чтобы люди прилично выглядели, что называется. Красиво, приятно, но прилично. Но когда из отца Всеволода Чаплина пытаются сделать какого-то Савонаролу начала ХХI века, как на это всерьез реагировать? Священник сказал о том, о чем он и должен говорить,— как пастырь, как проповедник. Могу привести личный пример. Я преподаю в МГИМО. Когда я вижу, что современные студенты и студентки выглядят в институте так, как они органично смотрелись бы на пляже или около него, я понимаю, что это, поверьте мне, совершенно однозначно мешает учебе. И, в конце концов, зачастую просто не эстетично.
Поэтому, мне кажется, та дискуссия, которая была инициирована с участием представителей Церкви, говорит только об одном: есть вопросы, которые стоит обсудить. При этом я глубоко убежден в том, что, конечно, эта проблема, в списке проблем нашего общества достаточно периферийная. Это не центральная проблема. Но связь между внешним и внутренним никто не отменял. И даже эпатажный внешний вид ведь тоже следствие определенных внутренних установок или их отсутствие. Недаром существует униформа. Я всегда студентам, когда рассказываю о символизме внешних форм, говорю, что если на улицу выйдет человек, который будет одет в майку, какие-нибудь порванные брюки, соломенную шляпу и будет батоном колбасы пытаться останавливать проезжающие автомобили, изображая из себя сотрудника дорожной полиции, то единственная машина, которая остановится, это машина с красным крестиком. И отвезет его в Кащенко. То есть— в униформе заложен большой смысл. Это некий символизм, который позволяет людям читать знаки. Символизм священнической одежды и так далее. Любая одежда в той или иной степени символична.
Людям, которые не видят здесь никакой проблемы можно посоветовать почитать труды выдающегося русского философа Алексея Федоровича Лосева, который много писал о символах. Повторюсь, что я согласен с теми, кто писал, что у нас есть много других проблем, более важных. Только я не очень понимаю, почему эти люди считали, что мы полагаем эту проблему самой главной? Нет, конечно. Иное дело, что любая внешняя форма — это выражение некоего внутреннего содержания. Когда я вижу, как в американских известных колледжах ребята ходят в одинаковых костюмах, мне кажется, это очень неплохо. И это не просто так делается. Это и социализация, и ощущения причастности к чему-то важному и т.д.
— Скажите, а вам не кажется, что это был бы невероятный жест доброй воли, если патриарх взял бы и снял мигалку со своей машины, как того требует прогрессивная, так сказать, общественность?
- Вы знаете, я вам открою, видимо, страшную тайну: у патриарха нет мигалки на машине. Патриарх является охраняемым лицом, это решение было принято руководством страны несколько лет назад, еще при Патриархе Алексие II. Поэтому мигалки есть только на машинах, которые его сопровождают. Такие машины всегда передвигаются с мигалками.
— В Москве существуют так называемые «Синие ведерки», которые борются с мигалками, и граждане их в основном поддерживают. Может, и РПЦ взять и отказаться от мигалки— как некоего неприличного знака избранности?
— А от машины если отказаться— представляете, какой бы был жест! А вообще от транспорта если — вот было бы супер, да? Только потом мы мгновенно захлебнулись бы в потоке жалоб и обвинений, что патриарх нигде не появляется (оно и понятно — не успевает), ничего не посещает и т.д. В конце концов, у нас один патриарх. Один, понимаете? «Синие ведерки» — это о другом. Мне лично эта гражданская инициатива весьма симпатична. Она касается многих чиновников (а не охраняемых государством лиц), которые непонятно зачем ездят с мигалками на своих машинах, но не одного Патриарха. Наконец, эта тема еще более периферийная, чем дресс-код. Поговорим о чем-то действительно важном?
— Хорошо, есть вопрос, который интересует всех, а не только сообщество «Синие ведерки». Будет ли издан учебник «Закон божий» для мирян в новой редакции? Будет ли он изучаться в школах?
— «Закон Божий» всегда издавался для мирян. Может быть, вы имеете в виду новый Катехизис, над которым сейчас идет работа? То есть текст, который содержит основные положения веры. Катехизис, который сегодня изучается в семинариях,— это Катехизис митрополита Филарета, созданный в XIX веке. Безусловно, авторитетнейшее и очень серьезное, знаковое, если можно так сказать, для интеллектуальной истории Церкви издание. Однако новые времена требуют и новых подходов для изложения тех вероучительных истин, которые Церковь проповедует вот уже 2000 лет. Поэтому работает редакционная коллегия, которую возглавляет богослов с мировым именем, митрополит Волоколамский Илларион, председатель Отдела внешних церковных связей. Я не исключаю, что будет, может быть, даже две версии: полный Катехизис — для богословских учебных заведений, и сокращенный — для широкого употребления. Но это не учебник для школ.
В школах сегодня в порядке эксперимента преподают основы религиозных культур и светской этики. Это культурологические дисциплины. Школьники могут выбрать основы одной из четырех традиционных религий или историю мировых религий, или основы светской этики. Учебник по основам православной культуры написан редколлегией под руководством известного протодиакона Андрея Кураева (исполняет функции иностранного агента). Не исключаю, что по результатам двухгодичного эксперимента этот учебник — как и другие — подвергнется некоторой редактуре авторов.
— Как РПЦ относится к т.н. православным предпринимателям? Например, Василий Бойко-Великий в своей компании отменяет официальные государственные праздники, так как они чужды православной культуре в нашей стране. Есть и другие известные и скандальные его начинания. В то же время президент группы компаний «Сапсан» Сергей Шмаков строит храмы в элитных коттеджных поселках (например, «Княжье озеро»), привозит туда известные православные иконы, что, опять же, вызывает общественное негодование. Направления деятельности разные, но посыл, видимо, один?
- По поводу Сергея Шмакова я сразу сделаю примечание: храм, о котором вы говорите и куда была временно передана из Русского музея Торопецкая икона Божией Матери, находится не в коттеджном поселке «Княжье озеро», а возле поселка. И этот храм открыт для всех желающих.
Мне кажется, определение «православный предприниматель» — точно так же, как и православный журналист, и православный врач, и православный конькобежец — несколько условно. Человек является православным все-таки по своим мировоззренческим взглядам, а не по особому религиозному виду профессионализма. При этом, конечно, православное мировоззрение определяет многие вещи и в профессии. Если человек, именующий себя православным предпринимателем, в разгар кризиса не уволил ни одного сотрудника и сохранил им зарплаты, сократив свои личные расходы, — его мировоззрение действительно определяет его поступки и в профессии. То есть евангельские истины для него не являются пустым звуком и, выходя из храма, он не оставляет там свое православие.
Другое дело, что у нас очень часто сейчас православные люди, стараясь применять свои взгляды и в профессии, нередко идут как бы на ощупь. Например, у меня есть знакомый православный предприниматель, который торгует вином. Перед ним очень часто вставал вопрос, он даже спрашивал об этом своего духовника: а не перестать ли ему этим заниматься? Насколько это дело сочетается с его верой? Для одних ответ очевиден — перестать. Но для других такой вопрос наивен. Но это реальный вопрос человека, пытающегося жить по Евангелию. Так вот, в этом пути на ощупь неизбежны ошибки, какие-то, быть может, не совсем верные шаги. Но если поиск искренен, — уверен, человек способен прийти к взвешенному решению.
— Прокомментируйте появившуюся информацию о строительстве под Геленджиком так называемой «дачи патриарха».
- Тут нет никаких секретов или тайн. Неправильно называть центр «дворцом» или «дачей». В указанном месте строится церковно-административный духовный центр РПЦ многофункционального назначения. Я подчеркиваю, что это церковно-административный центр. Такие же центры есть в Москве, Санкт-Петербурге. Строительство ведется уже около пяти лет. Первая функция — церковное управление. Проведение заседаний Священного синода. Должны быть помещения для проведения заседаний, на территории центра должны быть помещения, в которых смогут размещаться члены Синода и смогут размещаться административно-управленческие службы московской патриархии. Также предполагается, что в этом центре будут оборудованы рабочие кабинеты, конференц-залы, помещения для пресс-службы. Одним словом, все то, что поможет полноценно функционировать церковно-административному центру. Вторая функция — представительская. Прием предстоятелей других поместных церквей, например — Александрийского патриарха. Ему проще прилететь на черноморское побережье, чем лететь в Москву. Третья функция — просветительская. В центре будет вестись работа с детьми, молодежью, проходить встречи с общественностью. Кроме того, там будет построен храм, то есть будет идти богослужебная жизнь. Заказчик строительства — московская патриархия. Исполнителем является ФГУП «Предприятие по поставкам продукции управления делами президента». Строительство ведется на средства московской патриархии без привлечения государственных денег на каком-либо уровне.
Никакой сенсации тут нет. Сегодня у церкви есть возможность строить храмы и строить духовные центры. И это замечательно. Строится ведь центр на церковные деньги. Это же не какое-то увеселительное заведение. Строится церковно-административный духовный центр, который поможет Церкви выполнять свою основную задачу — попечение о душе человека. Но в современном мире нужны условия, чтобы с людьми общаться. Понимаете, если следовать логике тех, кто критикует церковь за строительство этого центра, то можно критиковать и строительство храмов. Так могут говорить только люди, которые ни разу не видели в храмах очередь в сто-сто пятьдесят человек на исповедь. Вот когда стоит сто человек, с него нельзя спрашивать за плохую пастырскую работу.
Читать ОКОНЧАНИЕ интервью
Автор: Евгений Насыров.
Фото Владимира Ештокина.
Источник: GZT.RU
