Приехали в Рим — и вдруг сломался фотоаппарат? Потеряли карту города и заблудились в кварталах, где даже по-английски никто не говорит? Забыли взять с собой воды и с жаждой смотрите на городской фонтан? Значит, у вас появился шанс стать самым счастливым туристом на свете. Таким, как автор этого путевого дневника.
***
Говорят, что вода в город до сих пор идет по древним акведукам. Именно поэтому она даже в фонтанах чистая и гораздо вкуснее любой бутилированной. Мое любопытство очень долго боролось с инстинктом самосохранения, но в итоге все равно вышло победителем. Я намеренно выбрал время ближе к вечеру и место ближе к отелю. Ну, мало ли… Попробовал... Вот это да! Она действительно очень вкусная! Прошло 5 часов. Пока все хорошо…
***
Ватикан. Колоннада собора св. Петра. Подняться сюда, конечно, дело не из самых простых. Преодолевая 551 ступеньку, можно успеть взмокнуть и, быть может, даже значительно. Но вид на город, безжалостно обрушивающийся на уставший взгляд, имеет свойство резко и неумолимо стирать память о недавнем подъеме. Это восхитительно!
Сделав пару кадров, я понял, что не смогу объять необъятное жалким объективом камеры. Я положил руки на высокие перила и опустил голову, уперев подбородок в запястье. Легкий и прохладный утренний ветерок, еле касаясь и словно извиняясь за беспокойство, заботливо огибал мой силуэт. Я чувствовал, что за моей спиной проходит одна туристическая группа за другой. А мне не нужно было ничего. Вечный город был передо мной как на ладони. Время остановилось. Я его не чувствовал. Оно смешалось в веках и эпохах. Пространство больше не имело смысла, оно тут безгранично. Мой взгляд в спокойном безмятежье блуждал по городу, останавливаясь то на одном здании, то на другом. Заботы? Проблемы? Они покинули мои чувства и сознание. Мне хотелось построить тут кущу, как желал сам апостол Петр на горе Преображения. Хотя его характеристика своего состояния «хорошо нам тут» совсем не описывает состояния моего. Я испытал настоящее блаженство. Надеюсь, в раю тоже есть колоннада святого апостола Петра...
***
«Как было возможно такое создать! » — крутилась мысль в голове, поднятой ввысь, к куполу собора св. Петра. Ничто не могло помешать моему неописуемому восхищению: ни затекающие мышцы шеи, ни разбегающиеся глаза, не понимающие, на чем именно остановить внимание. Какое величие! Какая мощь! Как идеально продумана каждая деталь! Как завороженный, я бродил от одного угла к другому. Монументальная тишина застыла в каждом скульптурном изваянии. В каждом кусочке мрамора сохранилась вера поколений. Лучи солнца, обретающие телесность в кадильном дыму, словно видимые знаки Божьей благодати, снисходили из окон на всех присутствующих.
На одном из престолов служилась месса. Я постоял немного в стороне. В этот момент я понял, что лично мне очень легко здесь восхищаться, но почему-то невозможно молиться. Быть может, сказываются разительные расхождения Католичества и Православия, быть может, духовное несоответствие русского воспитания и западного. Почему-то в сердце остро родилась тоска по небольшому деревенскому храму с низкими потолками и закопченными стенами. По службе в будний день с косноязычным священником, наспех собранным неспетым маленьким хором и пустым храмом. Да, там впечатления совсем не те, да, не испытываешь такого восторга, но душа переживает совсем другое. Такую службу воспринимаешь не внешними чувствами, а внутренним духом.
Я окинул собор взглядом еще раз и пошел дальше.
***
С момента, когда я сделал последний глоток воды из фонтана, прошло 20 часов. Самочувствие отличное, температура в норме, признаков душевных или всевозможных телесных расстройств не наблюдается (и даже не ощущается). Смело пополняю свой запас водой из очередного фонтана.
***
Уже на второй день пребывания тут я заметил одну особенность. Постепенно перестаешь обращать внимание на просто красивые улицы или дома. Поначалу восторгаешься и фотографируешь все подряд, потому что некрасивых зданий тут решительно нет. Но теперь-то, когда ты видел Ватикан или площадь Испании, какое тебе дело до просто гармоничного античного строения, какие стоят на каждом углу. А ведь находись это здание не в Риме, а где-нибудь в Таганроге, оно было бы культурным достоянием и главной местной достопримечательностью.
Это натолкнуло на мысль, что в общении с людьми мы ведем себя так же. Если родной человек одаривает нас обилием благ, любовью и теплом, то эта его ежедневная забота становится для нас привычной и естественной, мы за нее даже не благодарим. Ребенок быстро привыкает к тому, что его вещи всегда постираны и поглажены, он не благодарит за это мать, он проявит недовольство, если этого внезапно не произойдет. Муж со временем перестает благодарить жену за то, что в доме всегда есть готовая пища, он будет роптать, если этого не найдет. Жена перестает замечать, что ее муж всегда подает ей руку на ступеньках или в общественном транспорте. Хотя ведь точно такое же проявление заботы от малознакомого человека мы всегда отметим и будем воспринимать с благодарностью...
***
Колизей. Конечно, сотни раз видел его на фото. Но только оказавшись рядом, понимаешь, почему даже сами римляне, проходя мимо на работу, окидывают его восхищенным взглядом. Потрясает.
Для меня он никогда не был памятником истории. Здесь не происходило каких-то особенно знаменательных событий. Это памятник человеческой психологии. Дикая, безрассудная жажда увеселения за счет мук, страданий и смерти других людей. Место, средоточие дичайшего контраста: боль одних являлась радостью для других. Сегодня мы воспринимаем это как что-то немыслимое — варварство или невежество. «Как такое возможно!» — крутится в голове. Тогда же это было вполне нормальным явлением.
Но можно сколько угодно размышлять об этом над книгами, а можно прийти сюда и попытаться проникнуться тем духом. Попытаться поставить себя на место людей, как тех, кто сидел на трибунах, так и тех, кто находился на арене. Именно с этими мыслями я прикоснулся к стенам Колизея, месту, впитавшему в себя реки крови.
Считается, что здесь проливалась и кровь христиан. Вспомнив, что на этом месте был замучен св. Игнатий Богоносец, мне стало стыдно за свою «пятерку» на экзамене по патрологии. «Святой был растерзан дикими зверями в Риме в 107 году»,— сухо сказал я тогда. Только сейчас я ощутил весь ужас этой фразы. Я словно увидел все происходящее — реально, без налета одухотворенной поэтичности жития святого. Мне стало стыдно сидеть на месте наблюдателя, какого-нибудь жирного римского патриция или безумного плебея, с жадным восторгом наблюдающего, как хищники терзают человека. Мне захотелось оказаться на арене. Там, где находились мои братья по вере. Там, где были люди, вынужденные бороться за свою жизнь. Где людей натравливали на животных, а животных — на людей. Где сильные воины и бойцы разили мечами и подставляли себя под удар не ради каких-то высоких идеалов, а для того чтобы кто-то хорошо провел время… Как я ни пытался, так и не смог понять, как человек, видя все это, мог вскакивать и кричать от восторга. Видимо, слишком много между нами пролегло веков и поколений.
Прошли годы, а Колизей продолжает оставаться местом увеселения. Сюда по-прежнему идут толпы народа ради удовлетворения любопытства. Зеваки, по туристической привычке, фотографируются на фоне арены, видимо, не осознавая, что это место человеческой бойни. Хорошо хоть на саму арену теперь никого не выпускают.
***
Эрих Фромм, критикуя общество потребления, говорил, что современный человек не умеет созерцать что-то просто так, он обязательно стремится этим завладеть. Например, проходя по полю и увидев красивый цветок, он не просто остановится и полюбуется им — он обязательно сорвет его, чтобы взять с собой.
Глядя на современных туристов и внимательно отслеживая свое внутреннее состояние, заметил, что, фотографируя что-то, человек тоже пытается хотя бы таким образом завладеть этим объектом. А сфотографировав, тут же готов бежать дальше. Зачем пытаться проникнуться его духом, зачем искать в нем отражение собственной натуры, зачем сливаться с ним воедино, зачем пытаться оставить частичку этого создания в себе? К чему эти идеалистические сложности, если его частичка уже есть в моем фотоаппарате? Я его как будто забираю с собой — как будто это уже моя собственность, а потом смогу на фото разглядеть получше.
А что, если попробовать подойти к этому по-другому? Что, если предстать перед созданием божественным, природным или человеческим не как потребитель, а как друг? Что, если попробовать намеренно не делать ни одной фотографии, а просто постоять перед ним с пониманием: вот оно, а вот ты. Сейчас ты уйдешь, и у тебя от него не останется ничего, кроме того, что ты сможешь сохранить в своем сердце. Тогда ваше общение будет пропитано гораздо большим уважением, эмоциональностью, глубиной. Мало того, только такое общение и способно менять человека.
Вот и решайте, чего вы хотите больше: обогатить свою душу или карту памяти фотоаппарата.
***
Я очень плохой экскурсант. Вернее, никакой. Мой организм испытывает сразу целый комплекс реакций при виде группы людей, шествующих гуськом за тетенькой с флажком. Я не понимаю, как можно отвлекаться на скучный рассказ из цифр, дат и событий, вместо того чтобы сродниться с каким-нибудь творением. Даже аудиогиды с заранее начитанными монотонными историями мне неприятны.
Зато я испытываю удовольствие от подготовки к очередному посещению с вечера. когда есть возможность пересмотреть несколько источников, полноценно описывающих объект и его историю. Приходя на место, я знаю о нем все, что мне необходимо, не хуже любого гида.
Потому всего лишь за два дня я неспешным шагом обошел все основные достопримечательности Рима. В каждом из этих мест я пробыл ровно столько, сколько хотелось лично мне. На колоннаде я, например, провел полдня.
Хотя, признаться, посещение натоптанных туристами дорог мне тоже особого удовольствия не доставляет. Потеряв в конце второго дня карту, я воспринял это как знак и на следующий день отправился просто гулять по городу, куда глаза глядят. Я забрел далеко за пределы центра, туда, где совершенно не было туристов. Здесь даже официанты говорили только по-итальянски. Было очень весело объясняться на пальцах с человеком, обладающим широкой улыбкой, хорошим настроением, отменным чувством юмора и совершенно меня не понимающим.
Оказывается, тут есть места, которые влюбляют в себя простым сочетанием природы, древних руин и современных построек. Простым, но таким родным, как будто созданным для моих глаз. Такие места не указаны ни в одном туристическом маршруте, но пропитаны вековым духом тишины и покоя. Я мог подолгу стоять там и вдыхать всей душой эту красоту.
В этот день я отдохнул так, как не отдыхал очень давно.
Мой лучший день в Риме.
***
Поезд Домодедово — Москва. Вот и завершилось мое путешествие. Поникший, я сижу около окна в хорошо знакомом аэроэкспрессе. В руке бутылка с водой, которую уже пришлось покупать, вокруг чуть режущая слух русская речь, а поезд то и дело спешит напомнить, что ездит он все-таки по земле. По ту сторону окна мелькают привычные картины: деревья, кусты и маленькие домики. Но в голове и перед глазами, сменяя друг друга, пролетают совсем иные образы, впечатления, навсегда оставшиеся во мне.
Я не первый раз езжу в отпуск. И не первый раз был в Европе. Но эта поездка выходит за рамки всего, что я пережил прежде. Я чувствую себя так, словно мои легкие освободились от оков и готовы к новому вдоху полной грудью. Словно мой дух неожиданно расширил свою жилплощадь и теперь у него появилось несколько новых пустых комнат, жаждущих заполнения. Словно ум стал работать по-другому, а сердце изменило свое монотонное звучание. При этом я чувствую, что вырос и что теперь мне будет определенно тесно в моей прежней жизни...
Справка "Фомы". Христианский Рим. Что посетить
Для тех, кто собирается в Рим не как турист, а как паломник, мы составили краткий список известных христианских святынь города.
Храм святой великомученицы Екатерины
Он стоит на холме прямо напротив Ватикана. Принадлежит Русской Православной Церкви. Освящен в 2009 году, хотя идея его строительства возникла еще в конце ХIХ века, а в 1913 году по всей России начался сбор пожертвований. Революция помешала плану. Вернулись к нему лишь в 1990-е годы, по инициативе МИД России.
Церковь Честного и Животворящего Креста Господня (Santa Croce)
Базилика построена на месте дворца, где жила святая равноапостольная Елена. Здесь много святынь, которые она привезла из Иерусалима: части Животворящего Креста Господня, гвоздь от распятия, шипы от Тернового венца и другие.
Латеранский собор святого Иоанна Предтечи
Базилика Матери Божией Великой (Santa Maria Maggiore)
Санта-Мария-Маджоре — одна из четырех главных базилик Рима. Ее называют еще «Божия Матерь в снегах»: по преданию, папе Либерию летней ночью 352 года во сне явилась Богородица и велела построить церковь там, где наутро выпадет снег, что папа и сделал. В крипте базилики хранятся деревянные фрагменты яслей Христа из Рождественской пещеры в Вифлееме.
Церковь святого мученика Вонифатия и преподобного Алексия, человека Божия
На Авентийском холме в базилике во имя этих двух святых находятся их мощи. Здесь же — икона Божией Матери Эдесской, у которой прославился святой Алексий. По преданию, она написана евангелистом Лукой. Слева у входа — часть лестницы, под которой жил Алексий по возвращении в родительский дом.
Святая лестница (Santa scala)
