Мне нередко приходилось наблюдать у друзей, людей церковных, скепсис по отношению к «Ночным волкам» — мол, православие для многих из них скорее что-то внешнее, они себя с ним ассоциируют, но не более того. Однако недавно мы отправились с ними в мотопаломничество по всей Центральной России, по местам славы русского воинства и древним монастырям, проехали почти 3 тысячи километров в 7 регионах, посетили 6 обителей и 3 знаменитых «ратных поля России» — и почти сразу поняли, что все, мягко говоря, не так.
Лужецкий монастырь — единственный из 18 средневековых монастырей Можайска сохранился до наших дней. Он был построен учеником преподобного Сергия святым Ферапонтом через 10 лет после основания знаменитой Кирилло-Белозерской обители. Монастырь пережил вскрытие мощей своего основателя, разорение, разрушение и запустение — при советской власти здесь работали несколько производств. На кладбище устроили гаражи и склады, в монашеские кельи поселили рабочих, а остальные строения передали для их досуга. До сих пор монастырь с трудом возрождается.
Это наша первая остановка. В десяти километрах западнее простирается знаменитое Бородинское поле. Здесь 26 августа 1812 года произошло сражение между русской и французской армиями, а в 1941—1942 годах проходил передовой рубеж Можайской линии обороны столицы. 22 памятника героям Отечественной, и 10 — Великой Отечественной войн. Панихиду по усопшим служит клирик расположенного рядом Смоленского храма отец Георгий Шамрук, а со мной рядом стоит далекая правнучка Михаила Кутузова Юлия Васильевна Хитрово. Она очень смущается и просит отложить интервью на потом: «Я так волнуюсь, простите! Приходите в гости!»
Но «потом» не получается — отец Георгий, смущаясь, просит съездить с ним до храма и подержать горячее кадило. «Не могу рулить вместе с ним», — смеется он. В качестве подарка он показывает мне свой храм. Основанный еще при патриархе Иоакиме, сожженный французами, восстановленный при митрополите Филарете и вновь разграбленный при большевиках, которые передали его ветеринарной артели, он стоит до сих пор. Прихожан здесь немного. Обычно — дачники.
«Вот этот крест сделал человек, который меня привел в Церковь. Единственный крест в его жизни. Он умер, а я служу. Приезжайте к нам, тут хорошо, правда», — показывает мне распятие священник.
И очень тихо закрывает за мной калитку.
Дождь как образ жизни
«Понимаешь, для меня с рождения путешествие — образ жизни. Мне нравится передвижение во времени и пространстве. Я и плавала, и по горам лазила, и в походы ходила. А однажды села на мотоцикл и поняла, что все — пропала! Идеальный вариант для того, чтобы путешествовать и ощущать жизнь в полной мере. Все, что происходит с тобой, — это то, что происходит с миром. Дождь, снег, ветер — все со мной и надо мной», — рассказывает вечером за столом Марина.
Красивая, всегда улыбающаяся девушка закончила истфак Белгородского университета. Религиовед и журналист, она возглавляет комиссию женского мототуризма в соответствующей федерации. Вся организация мотопаломничества фактически лежит на ней. Это непросто. «У них беспокойство, они считают мили, они думают о том, где сегодня будут ночевать, сколько отдавать за бензин, о погоде, о том, как они доберутся — а они ведь все равно доберутся, ты же знаешь», — писал автор знаменитого романа «В дороге» Джек Керуак.
«Только мы не байкеры. Мы — мотоциклисты!», — со значением говорят мне, услышав про американского писателя.
Ранней весной абсолютно то же пытались объяснить мне болгарские «Ночные волки», приехавшие на Шипку на «службу двух патриархов». Патриархи Кирилл и Неофит в присутствии высшего руководства республики тогда на ледяном ветру совершили заупокойную службу по русским воинам, павшим в сражениях против турок.
Пример для детей
Следующим утром мы уже на Угре. Небольшую речку недалеко от Калуги часто называли «поясом Богородицы» и неспроста: именно здесь, согласно преданию, закончилась эпоха ига Золотой Орды над Русью. Сейчас здесь музей с большой диорамой, созданные трудами находящейся рядом Свято-Тихоновой пустыни. Перед поездкой на второе по счету «ратное поле России» мотоциклисты (не байкеры!) дисциплинированно прикладываются к монастырским святыням. Прихожане удивленно косятся на девушек в экипировке, повязывающих платочки и юбки.
«Мы просто таким образом подчеркиваем значимость духовного труда людей, к которым мы приезжаем в гости. Например, в Сербии или Греции платочки не нужны. Но там такое поведение и ценят вдвойне. Это несложно и не унижает личность, хотя кого-то, возможно, и забавляет нелепость сочетания мотоэкипировки и этих юбок-косынок», — говорит Марина.
В странах Южной Европы, Греции и на Кипре традиционный для России дресс-код при посещении храмов действительно не требуется. «А у нас прихожане говорят детям: вот видите, даже эти оболтусы на мотоциклах и то знают, как себя в храме вести!» — усмехается она.
И мы едем в Оптину пустынь. Суровые мужчины в кожаных куртках скромно едят постную кашу в одном из самых строгих монастырей России.
Сергий Радонежский в Уганде
В 1295 году, в день Рождества Пресвятой Богородицы, недалеко от сожженного татарами Курска крестьяне нашли икону, лежавшую лицевой стороной вниз на корне дерева. Когда ее подняли, чтобы рассмотреть, сразу забил родник. Простые охотники, разумеется, не знали, что нашли образ, который через много веков станет одной из главных святынь «зарубежной России».
«Приехали и не искупались? Быстро, бегом! Благословляю. Потом расскажете», — встречает нас иеромонах на ступенях Рождественского собора Курской Коренной пустыни. Отсюда после кровавых событий октябрьского переворота та самая икона была вывезена сначала в Константинополь, потом в Грецию, Сербию, Германию, и наконец — в США, где пребывает и поныне. Поселок, где находится монастырь, символично называется Свобода. Здесь мотоциклы можно оставить прямо в стенах обители, и здесь же мы встречаем духовного наставника всех мотоциклистов, которые так или иначе относят себя к православной вере. Вообще-то иеромонах Гурий из Троице-Сергиевой лавры интервью не дает, но для нас делает небольшое исключение.
«Желание ездить, посещать святые места, просто путешествовать однажды переросло в желание жить церковной жизнью у многих людей. Да, много трудностей, много невежества, но я вижу, как это место заполняется на моих глазах. Люди даже с черствыми, ожесточенными сердцами принимают Бога, посмотрите сами», — говорит он, заводя мотоцикл.
«Мы отправляли в кругосветное путешествие наших двух мотоциклистов, они отвезли икону преподобного Сергия в ЮАР. В Уганде на острове служит священник-африканец, и ему такую же передали. Благословение Лавры на всех континентах! Мы делаем имя нашего русского святого известным и привлекаем мотоциклистов к служению, которое бы их заинтересовало, превращаем их стремление к путешествию в действо, которое для них было бы важно, как для людей верующих», — продолжает иеромонах.
Он составил «молитвослов мотоциклиста». На первый взгляд, ничего нового — Символ веры, утренние и вечерние молитвы, и молитвы путешественников, и помянник. А еще картина Нестерова «Всадники» на второй странице и слова архимандрита Герасима (Шевцова) о том, что нужно не слишком доверять себе, тогда и дорога станет чем-то большим, чем простое обозрение достопримечательностей.
Мотоциклист, убежден отец Гурий, вовсе никакая не «отдельная категория граждан». «Это просто те, кто ездит на мотоцикле. Это может быть кто угодно, а веру вообще измерить невозможно. Но на моих глазах на ее основе меняются люди», — на этих словах отец Гурий выезжает за монастырские ворота. Его провожают взглядом десятки кошачьих глаз — Курская Коренная известна еще и как самый «кошачий» монастырь России. Утром после завтрака наши мотоциклисты оставляют в трапезной курицу на обед хвостатым насельникам.
Пилигримы древности
По пути на третье ратное поле муж Марины Артем вылетает с трассы в кювет — «добрые люди», как булгаковская Аннушка, щедро разлили по асфальту масло. Скорая помощь увозит его в одну из больниц Курска, а местные жители, завидев машины оперативных служб, прячутся по домам. «Фото на память!» — просит Тема всех сделать селфи с ним, перед тем как мы на носилках погрузим его в машину. И обещает обязательно сбежать из больницы.
«Паломничество, странничество — очень древнее явление. Люди со словом Божиим испокон века ходили пешком или там, не знаю, верхом ездили, и мотоциклетное паломничество максимально приближено к пониманию этого явления. Мотоциклист испытывает абсолютно все невзгоды, которые могут произойти в этом мире, даже в усиленном режиме. Ветер, дождь, плохая дорога. Весь смысл паломничества в отказе от комфорта, в усилении духа за счет дискомфорта психологического», — размышляет потом Марина.
В руках она держит телефон. Ей звонят разные люди и спрашивают, как там Артем. В Белгород в кузове сопровождающего нас грузового микроавтобуса едет его мотоцикл.
Белгородское чудо
12 июля 1943 года, в день святых апостолов Петра и Павла, на юге «Курской дуги» произошло одно из крупнейших танковых сражений в военной истории. По разным оценкам, под Прохоровкой сошлись от 1200 до 1500 танков Красной армии и вермахта. Здесь механик-водитель Т-34 Александр Николаев совершил знаменитый таран, направив свой горящий танк на немецкий «Тигр». К этому памятнику мотоциклисты подходят и крестятся на коленях.
В Прохоровке находится один из лучших военных музеев страны. Иначе бы проехавшие несколько сотен километров под палящим солнцем (а в Белгородской области оно палит особенно невыносимо) «Ночные волки» не стояли бы молча, глядя на реконструкции советских и немецких штабов.
«Многие мотоциклисты готовы испытать тяготы дороги, но чтобы на финише был комфорт. А когда эти неудобства длятся неделю, две, это серьезное испытание. Чего ты стоишь, где предел твоих сил, обозлишься ты или поймешь незначительность телесных неудобств?» — это тоже Марина.
На огромном поле тишина. В голубое небо стрелой уходит звонница, чем-то напоминающая колокольню Ивана Великого.
Зачем батюшке Харлей
На четвертое ратное поле — Куликово — мы едем с другим батюшкой-байкером. Отец Всеволод служит на теплом российском юге у берега моря.
«Мотоциклисты — это люди, которые психологически не приемлют фальши. Они же каждое мгновение между жизнью и смертью, и поэтому всегда ценят настоящее. К ним нужен честный подход, и в храм байкера просто так не приведешь», — рассказывает он, пока мы мчимся по федеральной трассе «Дон» под саундтрек из «Властелина колец».
Ездит батюшка на «Ямахе». Почему не «Харлей»? «Ой, дорогой он в обслуживании, быстро не ездит и вообще я американское не люблю», — смеется священник. Про легенду американского автопрома действительно говорят — специально создана для медленной езды, чтобы окружающие любовались. «Эстетика, конечно, да, тут даже мой антиамериканизм ничего не возразит», — соглашается отец Всеволод.
Священник, говорит он, пока мы едем по бескрайним полям Черноземья, должен находиться во всех сферах. Везде человека можно привести к Богу, и в самых злачных местах надо искать людей, потому что издалека, презирая атмосферу, где находится человек, невозможно вытащишь его оттуда. Рассказывает, как специально стал играть в мрачные компьютерные игры, чтобы помочь детям. Потом они приезжали к нему на море…
Последняя часть пазла
На слиянии Непрядвы и Дона заканчивается степь и начинаются березки. Здесь, на месте одного из самых знаменитых сражений, в котором, по преданию, участвовали даже монахи (кстати, инока Пересвета мотоциклисты почитают особо), стоит небольшой храм-памятник. На его строительство император Николай II пожертвовал пять тысяч рублей серебром, а автором проекта стал Алексей Щусев. Один из куполов храма, освященного в честь преподобного Сергия Радонежского, благословившего князя Дмитрия на Куликовское сражение, выполнен в форме воинского шлема XIV века.
Церковная служба на Куликовом поле свершалась до 1940 года. После закрытия храм был разграблен. Советской власти храмы-памятники были не нужны, достаточно вспомнить судьбу построенного в честь воинов Отечественной войны Храма Христа Спасителя. Сегодня здесь подворье Троице-Сергиевой лавры.
«С верой у меня было сложно. Но без нее пазл не собирался. Где-то что-то услышала, поняла, потянулась, попросила купить мне детскую Библию. Прочитала, стало интересно. Это заполнило ту пустоту, которая была. Мне 12 лет было. И как-то отец моей подруги решил своих детей воцерковить, и сам решил креститься. Мне говорят: хочешь? И я подумала, что хочу. И бабушка мне разрешила», — вспоминает Марина.
«Пару лет назад я узнала, что святая, в честь которой я названа, тоже была из неверующей семьи и в 12 лет приняла христианство. Я очень долго боялась прийти в храм, потому что там бабки какие-то, смотрят косо — повернулся не так, встал не так, выглядишь нехорошо. Они как бы олицетворяют канон, но на самом деле — только себя. И только когда в мою жизнь пришли люди, которые сами ходят в церковь, ездят в монастыри, вот тогда наконец я стала что-то понимать по-настоящему», — делится она.
Большую часть пути — а его протяженность в итоге составила почти 2700 километров — мы проделали в машине гостеприимного Валеры и его маленькой внучки Лизы. В поездках такой продолжительности обязательно возникают сложности, конфликты и раздоры — но только не в его старенькой иномарке. Всем своим видом он демонстрирует, что Маринины слова о «усилении духа за счет дискомфорта» не просто слова, а вполне себе норма жизни. Над лобовым стеклом его машины несколько икон, в том числе и из Сербии, где «Ночные волки» — частые и желанные гости.
«Рука немного болит, нос зажил, ничего страшного. Главное же — сопричастность общему делу! Для меня любая вылазка на мотоцикле — это событие, огромное количество положительных эмоций. А то, что упал, — досадное недоразумение. Понимаешь, это же погружение в историю. Православная культура пронизывает всю нашу жизнь, пусть многие из нас пока и не христиане, и не крещеные. Еще съездим!» — уже потом говорит мне поправившийся Маринин муж Артем.
Фото Юлии Маковейчук
