Судить о посмертной участи других людей мы не можем. Кто ты, осуждающий чужого раба? — спрашивает апостол Павел. — Перед своим Господом стои́т он или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его (Рим. 14:4). Наши суждения о ближнем чаще всего основываются на его внешних проявлениях: поведении, поступках, словах. Что происходит у него внутри остается тайной. Это ведомо только Богу. Ты разумеешь помышления мои издали. Иду ли я, отдыхаю ли — Ты окружаешь меня, и все пути мои известны Тебе, — восклицал царь и пророк Давид в одном из псалмов (Пс. 138:2-3). А его сын, Соломон, обращаясь к Творцу в молитве, говорил: Ты один знаешь сердце всех сынов человеческих (3 Цар. 8:39).
Безусловно, нераскаянные грехи отягощают душу и мешают ее движению к Богу. Но не следует думать, что исповедь автоматически освобождает человека от греха. В православном понимании грех — это не столько нехороший поступок или провинность, сколько симптом духовного недуга, которым поражен человек. Поэтому просто признание наличия у меня того или иного греха недостаточно. Преподобный Петр Дамаскин называл это лишь началом душевного оздоровления. «Первым признаком начинающегося здравия души является видение грехов своих, бесчисленных, как песок морской», — писал он. Следующим шагом должно стать твердое желание освободиться от них, намерение изменить состояние души и ума, подкрепляемые конкретными усилиями и делами, способствующими изменению. Это изменение и называется покаянием.
Покаяние, которое начинается с осознания грехов, может занять всю жизнь. Преподобный Сисой Великий, в течение 72 лет подвизавшийся в египетской пустыне, сказал перед смертью окружавшим его монахам: «поистине, я не знаю, положил ли я хоть начало покаянию». В то же время в истории христианской святости бывали случаи, когда покаяние носило стремительный характер, так что в сердце человека совершался мгновенный переворот, полностью менявший его душевное устроение. Яркий пример тому — евангельский разбойник, распятый по правую руку от Иисуса Христа. Уже в последние часы перед смертью он осознал греховность своей жизни, смирился со своей участью и обратился к Богу в покаянии и надежде: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! (Лк. 23:42). В результате разбойник стал первым человеком, который унаследовал рай.
Никто из нас не может знать вечной участи тех или иных конкретных людей — наших родных или кого-либо еще. Даже о самом закоренелом грешнике невозможно сказать, что он неминуемо отправится в ад. Кто знает, что произойдет в его сердце перед переходом в вечность? Вместо того, чтобы предаваться бесплодным размышлениям о посмертной участи усопших, мы можем молиться за них, прося милости Божией для них и для себя. К этому призывает нас Церковь. Молитва служит выражением нашей надежды на их спасение, даже если они умерли с нераскаянными грехами.
