Миссионер в стране самоедов

Медленно и неправильно

«Чувствуешь себя дирижером, который, стоя босиком на муравейнике, уписывает макароны и в то же время штурмует вместе с оркестром Венгерскую рапсодию Листа. На письменном столе и вокруг него царил невероятный сумбур…», — эти слова великого путешественника Тура Хейердала, записанные им во время подготовки экспедиции на о. Пасхи, отлично характеризовали состояние автора этих строк в начале июля 2013 года. Через три недели мы должны были отправиться на Полярный Урал изучать религиозность северных народов и проповедовать им Православие. За это время надо было успеть обкатать новый мотор — чудо японской техники, которое мы впервые решили установить на катамаран, разработать методику религиоведческих опросов, оборудовать походный храм, слепить карты для навигатора, закупить и упаковать продукты… Обещанные спонсорами деньги текли пересыхающей струйкой. В пос­ледний момент, несмотря на купленные уже билеты, отказалась ехать наш фельдшер, пропуск в погранзону, уже месяц как высланный архангельским ФСБ, никак не мог преодолеть расстояние до Москвы. Вспоминались еще бессмертные слова Венечки Ерофеева о том, что «все в мире должно происходить медленно и неправильно…»

Мотор, начали!

Но вот, наконец, наш приходской уазик подруливает к Ярославскому вокзалу, мы разгружаем экспедиционное оборудование и начинаем под моросящим дождем перетаскивать его на перрон. Мы — это участники научно-миссионерской экспедиции «Гиперборея»: пятеро студентов 4-го курса миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского университета и члены нашего приходского турклуба в возрасте от 12 до 50 лет, всего 14 человек. Нет, пока еще 13: наш новый медик Лена благополучно опоздала на поезд из Питера, вскочила, как потом выяснилось, в первую «Газель» до Москвы, водитель которой мамой клялся, что в 9-00 они будут на Ярославском вокзале, но увяз в дикой пробке на въезде в столицу. Лена появилась за 10 минут до отхода поезда, но мы все-таки успели перегрузить из мусорного пакета в фирменный чехол, который она привезла с собой, нашу надежду — уже упомянутый выше мотор.
Странная закономерность: почему-то количество оборудования увеличивается от похода к походу. Проводники и раньше-то приходили в шок от этих баулов, рюкзаков, упаковок с трубами и веслами, а тут еще мотор и 40-литровые канистры для бензина... Но наши плацкартные вагоны обладают счастливой способностью при применении определенных навыков вместить в себя, кажется, любое количество походного барахла. Но наконец все размещено, и поезд везет нас в далекую Воркуту.

Где пасут мамонтов?

Первый хариус

На Полярном Урале мы бывали уже не раз. Собственно, так и родилась идея экспедиции: общаясь еще в качестве туристов с местными оленеводами, мы поняли, что эти дети тундры о нашей Церкви практически ничего не знают, зато баптисты и пятидесятники их навещают регулярно. Вот мы и решили, объединив усилия миссионеров и туристов, начать исправлять это положение, выяснив попутно общую картину того, как и во что верует здесь народ. Почему «Гиперборея»? Да просто название красивое, под него, может, спонсоры щедрее будут. А где она, эта Гиперборея, была, все равно никто не знает, — может, и где-то здесь, на Урале. По крайней мере, сказания о народце сихитря, который живет в первом подземном ярусе и пасет там стада мамонтов, есть у всех наших северных народов.

Самоеды

Маленький  житель тундры

Первые шаги по христианизации ненцев, которые, наряду с хантами, коми и другими малыми народностями, населяют эти края, были предприняты еще в XVI–ХVII вв., но начало организованной проповеди Православия среди этого народа было положено в 20-х годах XIX века. Тогда под началом настоятеля Антониево-Сийского монастыря архимандрита Вениамина была учреждена специальная миссия для обращения в Православие самоедов*, благодаря которой были крещены более 3000 человек. Архимандрит Вениамин составил «Грамматику самоедского языка» и «Лексикон самоедского языка», перевел на ненецкий язык фрагменты православного катехизиса и Нового Завета. В 30-х годах XIX в. здесь появились первые церкви. Процесс христианизации был прерван катастрофой 1917 года, все храмы были закрыты, по Заполярью, как и по всей стране, прокатился каток насильственной атеизации.

Кара

Порог после Беломраморного каньона

От Воркуты вахтовка по новой трассе, проложенной здесь Газпромом, который тянет трубу от Бованенковского месторождения газа на Ямале через Байдарацкую губу к Воркуте и дальше на запад, доставила нас к начальной точке маршрута — мосту через реку Кара. Раньше эти 90 км на вездеходе мы преодолевали бы сутки, а теперь — два с небольшим часа. Здесь развернуто колоссальное строительство: компрессорные станции, водозабор, какие-то временные поселки… Но дальше какие-либо признаки цивилизации заканчивались и нас ждали 230 км дикой тундры.
Кара — одна из самых крупных рек Полярного Урала. Начинаясь с западного склона хребта, она через 260 км впадает в залив Карского моря, который так и называется: Карская губа. Там расположен поселок Усть-Кара, который стал конечным пунктом экспедиции (поначалу-то мы размахнулись на большее — хотели дойти по морю до поселка Амдерма и острова Вайгач, но Господь эти планы подкорректировал).

Мелодия тундры

Следующий день уходит на стапель — сборку наших катамаранов и их загрузку. На удивление, жара стоит тридцати­градусная, ветра почти нет. Оно вроде и неплохо, но это идеальные условия для разного рода гнуса, который пытается нами поживиться. К семи вечера все сделано, и мы решаем пройти пробные километры. Начинается сплав.

Из дневника юного миссионера:
«… К вечеру мы добрались до предполагаемого места отплытия. Добирались долго и тяжело. Решили отдохнуть первую ночь и начать сплав со следующего дня. Пока мы разбивали лагерь, матушка готовила ужин на костре. Подкрепившись, дружная компания наших музыкантов достала свои инструменты. И над тундрой понеслась гармоничная с природой мелодия…»
25.07.13. Ярослав

Закинули удочки

Работаем в стойбище

На третий день сплава — первая встреча с местными. На высоком берегу — стадо оленей. Подходим поближе и видим, как к реке спускаются несколько человек с удочками. Студенты вступают с ними в беседу, проводят первый опрос. Одна женщина не говорит по-русски, переводит сын. Все они оказываются сознательными верующими, но, увы, баптистами и пятидесятниками. В разговор вступают охотно, открыто говорят о своей вере. Пока длится беседа, наш Серега, «специалист по работе с рыбой», вместе с Пашей вытащил штук 25 хариусов. Вот тебе и порыбачили гости, нехорошо как-то получилось. Оставляем поэтому себе пять рыбин, а остальное отдаем.

Что услышал заяц

Литургия в тундре

День памяти св. равноапостольного кн. Владимира. Служим Литургию в походном храме, причащаются почти все наши. Первая моя Литургия в походных условиях, все очень необычно, особенно сочетание привычных слов и песнопений и окружающих нас просторов тундры. Когда вчера читали вечерние молитвы и правило, из кустов метрах в тридцати вылез заяц и минут пять-семь внимательно слушал. Всякое дыхание… Вспоминаю, как с моим другом, альпинистом, священником Романом Глыбовским мечтали о такой походной службе. Отец Роман погиб три года назад на Кавказе, а меня вот Господь сподобил.

Из дневника юного миссионера:

«Суббота. Идет подготовка к Божественной литургии. Для проведения службы мы взяли большую палатку, складной столик под Престол и всё необходимое. Думаем, как прикрепить к палатке икону Спасителя и Богородицы. Ребята смекнули — натянули веревку. Стихло, наступила ночь, всё готово к завтрашней службе. Разбиваемся по лагерю — келейно читаем Последование ко Святому Причащению. Полярная ночь — сказочное явление: только зашло солнце — и вот оно уже стремится появиться на горизонте. В этот момент наступает таинственная тишина. Плывет над водой туман, незаметно окутывает весь лагерь, создавая атмосферу уединения. Воскресенье. Трепетное и восторженное настроение: наверное, это первая Божественная литургия в этих краях. Причастились. Слава Богу! Ну, в добрый путь…»
28.07.13. Ирина

Чум

К вечеру погода портится, падает температура, начинается привычный для этих мест мелкий дождь и северный холодный ветер.

Из дневника юного миссионера:
«… Мы остановились на дневку, чтобы высушить вещи и подготовиться к одному из важных испытаний нашего похода — водопад Буредан. Сплавляясь ночью, мы заметили стойбище и специально решили разбить лагерь неподалеку, чтобы разведать обстановку утром.
В стойбище нас встретили только женщины, мужчин не было, уже две недели они пасли оленей. В первом чуме жила женщина — ненка Павла, во втором — три ловкие старушки — сестренки, которые активно продавали нам различные сувениры, сшитые собственноручно: сумочки, ножны, выделанные оленьи шкуры. В третьем чуме — женщина (коми по национальности) и семеро детей.
Сразу же мы разбились на группы для научных и религиозных опросов. Я начала общаться с Павлой, сначала мы сидели на нартах (длинные сани для езды на северных оленях, единственный способ передвижения для ненцев). Только мы познакомились, как эта добродушная женщина любезно пригласила меня продолжить беседу в чуме. Поразительная атмосфера в этом чуме: на полу из крашеных досок постелены оленьи шкуры, повсюду самодельные одеяла из лоскутков. Надо сказать, что наряды ненцы шьют себе сами. Женщины ходят в красивых сарафанах ярких цветов. Удивляются и искренне не понимают, зачем женщины в городах носят черную одежду. Рядом стоит маленький столик с чайником, в середине печка, благодаря которой раз в неделю, после хорошей топки, чум превращаются в баню.
Павла оказалась очень душевным, открытым человеком. Двое ее взрослых детей живут в Воркуте. Сама же она с мужем и три месяца в четырех стенах прожить не может, тянет домой, в тундру. «А что, здесь свежий воздух, тишина, — говорит она. — Настоящая жизнь, а другой нам и не нужно». Мы еще долго беседовали, но меня уже ждала команда. На прощанье женщина подарила мне выделанную оленью шкуру.
А я выходила и думала, насколько же открытая и чистая душа ненца, живущего в гармонии с природой, отличается от людей, привыкших к комфорту. К сожалению, ищущую Бога душу уже пленили пятидесятники своими многочисленными проповедями в этих краях. Ночью, в палатке, я с благодарностью вспоминала добродушную женщину, греясь на теплой оленьей шкуре…»
31.07.13 Ксения

Опоздали

На берегу Карской губы в Усть-Каре

Водопад Буредан — наиболее сложный порог Кары. Пока ребята работают в стойбище, проводим его осмотр. Спортивная часть команды рвется его пройти, но для этого придется почти полностью разгрузить катамараны, обнести вещи и загрузить опять. Даже если само преодоление порога пройдет без приключений, на обнос уйдет минимум полдня. Поэтому решаем провести суда с грузом на веревках.
На следующий день решаю поставить мотор. Монтируем сей аппарат на транец, и под крики Сереги: «Верещагин, не заводи баркас!», я делаю первые круги по Каре. Надо сказать, что наш Suzuki вполне себя оправдал: тащил два полностью груженых ката с экипажами со скоростью 8 км/ч, что превзошло наши ожидания и сильно помогло проходить участки со слабым течением. Но зато безвозвратно ушло чувство полного слияния с природой, когда окружающая тишина нарушалась только плеском весел и ты был как бы встроен в ритм окружающего мира.

Из дневника юного миссионера:
«Снова проводим опрос местного населения. Женщина называет себя христианкой. На вопрос, к какой конфессии она принадлежит, ответить затрудняется. С ее слов выясняется, что муж считает себя православным, хотя не молится и не читает Священное Писание. „Мне муж не разрешает ходить в „нашу“ общину,  говорит: „Мы православные!“ — и всё тут. Мне самой было бы интересно пообщаться с православными, но мы их почти не встречаем. Много миссионеров христианских у нас бывает. Несколько лет назад к нам из Воркуты Дима с Пашей приезжали, три месяца у нас жили, они-то нам про Бога всё и растолковали. А у меня ведь родители православными были…“ У нас, конечно, не было возможности пробыть у них три месяца, как Дима и Паша, но прощаясь, мы оставили им свои контакты. Сказали, что если ей или ее мужу нужна будет какая-то информация или литература, то мы непременно вышлем. Уезжая, они нам кричали и звали к себе снова, а я в этот момент думала: „Опоздали мы немного… Лет на десять…“»
2.08.13 Ксения

Освященный каракат

Освящение караката

Входим в залив Карская губа. На горизонте виден мыс, за которым должна быть Усть-Кара. Но тут поднимается сильный боковой ветер и волна. Только мотор и выручает, на веслах бы не выгребли...

Из дневника юного миссионера:
«… Выходим в Карское море. Из-за сильного ветра решаем ставить мотор, сцепляем катамараны. Дела плохи — волны настолько большие, что мотор выбрасывает, и он тут же глохнет. Атмосфера напряженная. Капитан командует всем садиться назад, чтобы потопить мотор. Батюшка начинает молиться, все погрузились в себя. Сидим по колено в воде, вода плещет из-под катамарана. Я молюсь. Вдруг люди с оленями, я иду одна, вокруг никого… Открываю глаза — похоже, я задремала. Берег уже близко…»
4.08.13 Ирина

После Литургии в часовне

Наконец, часов в шесть огибаем мыс и видим поселок: вначале какой-то искореженный металлолом, старые бочки, брошенные катера, баркасы, потом начинаются дома, а в середине поселка на берегу — стройная бревенчатая часовня. Пристаем около нее и буквально сразу сталкиваемся с группой местных женщин. Открытость и доброжелательность их просто удивительны. Выслушав, кто мы и что мы, одна из них — Галина — тут же предложила нам для проживания половину своего дома, расположенного неподалеку. Пока основная часть команды пошла туда обустраиваться, втроем отправляемся представляться главе местной администрации — Евгении Ювенальевне. Здесь наш ожидал гораздо более холодный прием. Как выяснилось потом, нас приняли за пятидесятников, уже не единожды пытавшихся организовать здесь свою проповедь. Только по представлении всех «верительных грамот» и уверении, что мы — самые что ни на есть православные, глава сменила гнев на милость. Окончательно это произошло уже на следующий день, когда мы договорились о возможной научной работе, о концерте и беседе в местном ДК и, самое главное, богослужении в часовне, которая стояла заколоченной уже несколько лет.
В Усть-Каре большая часть населения считает себя православными. Но за неимением практически никакого духовного окормления (раз в год сюда заходит судно «Михаил Сомов», на котором находится священник, посещающий таким образом, по благословению Нарьян-Марского епископа, все прибрежные поселки), они просто держат глухую оборону: кроме православных никого слушать не хотим и не будем.

Наш ансамбль дает концерт в ДК Усть-Кары

Вечером проводим миссионерское совещание, определяя стратегию и тактику дальнейшей работы. Помимо всего прочего, с нами путешествовал целый набор музыкальных инструментов: гитара, скрипка, флейты, джембе (такой здоровый африканский барабан), т. к. наши туристы — это еще и фолк-ансамбль «Забытая тропа». Поэтому назначаем на завтра вначале концерт, а потом уже беседы.
Между тем слух о нашем прибытии распространяется по поселку. К нашему дому подъезжает удивительное трехколесное транспортное средство — каракат, можно сказать, корабль тундры. С него спрыгивает молодой человек, и, несколько смущаясь, просит его освятить. И вот — первая треба на берегу Карского моря. Потом освящаю еще три дома, в благодарность получаю здоровый пакет с красной рыбой.
Весь следующий день ребята ведут опросы населения. В пять вечера — концерт, после которого присутствующие разбиваются на группы, и студенты проводят с ними духовные беседы. После беседы появилось много желающих принять таинство Святого Крещения. Совсем уже вечером с соседней улицы приходит женщина и просит покрестить двоих детей — собираемся и идем к ней, за этим и приехали сюда.

Человек и море
Из дневника юного миссионера:
«Сегодня ко мне подошел мужчина лет сорока, сказал, что желает покреститься, и попросил рассказать ему о Боге, о православной вере. Сам он считал Николая Чудотворца „Русским Богом“. Он показал мне даже его икону, других икон у него не было. Рассказал, что его вид деятельности часто дает повод задуматься о смысле жизни, о вечном:
— Я рыбак. Мне почти ежедневно приходится выходить за рыбой в море одному, на катере. Многие мои знакомые, борясь с водной стихией, погибли, ведь каждый раз есть вероятность не вернуться домой. Несколько раз и я попадал в непростые ситуации. Однажды ушел в море, через несколько часов начался сильный шторм, берега не было видно из-за спустившегося на воду тумана. Волны накрывали мой катер, сильный ветер сбивал меня с ног. Так продолжалось несколько часов. Я был обессилен. Из последних сил мои руки держались за штурвал. Меня постепенно стало охватывать чувство близости смерти. Тогда я вспомнил про Бога, стал кричать в небо и просить спасения у Бога. Вдруг я почувствовал в себе силу, уверенность и радость, наполняющую меня изнутри, почувствовал, что я не один, что кто-то меня охраняет. С удивительной легкостью добрался до берега. Я был спасен. Господь услышал меня. Потом я узнал, что в этот шторм погибло несколько рыбаков.
Я провел для него огласительную беседу, следующим утром он крестился».
6.08.13 Михаил

Пить не хочется!    

На третий день на 8 утра назначили крещение для тех, кто прошел накануне собеседование. Потом — Литургия в часовне. Подхожу в 7-30 к часовне и вижу, как к ней приближается человек, как говорят в народе, «на автопилоте». Еле стоит.
— Отец, мне креститься надо!
— Ну, нельзя же в таком состоянии!
— Нет, мне надо!
И вот в таком духе наш диалог длился минут пятнадцать. Потом подошли ребята, что-то ему объяснили, он остался на крещение, просто стоял. Потом отстоял Литургию. И опять:
— Мне надо креститься!
— Ладно, — говорю, — в три часа приходи, придешь трезвый — покрестим.
Пришел.
— Я, — говорит, — хочу пить бросить. Мне только Бог поможет.
На следующий день наши видели, как он по поселку бегал и всем рассказывал: «Вот, совсем пить не хочется!» Не знаю уж, сохранил ли он такой настрой или опять споткнулся, но поминаю его теперь за каждой Литургией.
В три часа крестим еще 8 человек, а к вечеру отбоя от желающих нет, приходят целыми семьями. В семь покрестили еще 12 человек.
После всех наших подвигов глава администрации совсем к нам потеплела и предложила улететь рейсовым вертолетом, который будет завтра, что существенно экономит наши средства. И вот на следующий день стальная птица за час полета доставляет нас назад в Воркуту.

До свидания, крестники!

Из дневника юного миссионера:
«Вертолетчики скептически осматривают гору нашего снаряжения. „Не взлетим“, — говорит один. „Нормально, взлетим!“ — успокаивает второй. Рев мотора вертолета приглушает любые звуки. Глядя на муравьиные домики из иллюминатора, мы кричим: „Прощай, Усть-Кара!“ но мне хочется сказать: „До свидания!“ Как же быстро прошло время, не могу поверить, что больше не увижу этих людей, ведь у многих из нас здесь остаются крестники. Мы теперь можем рассчитывать только на милость Божью, ну и на „Почту России“…
Это был не просто поход, не просто научная экспедиция, а настоящая школа жизни. Школа, где каждый учился чему-то друг у друга и у этих удивительных людей. Было много сложностей: от жутких климатических условий, голода и недосыпания до каких-то внутренних настроений: разочарований и душевных смятений перед различными трудностями. Но с нами всегда был тот, у кого имелась запасная пара носков для замерзающего, совет для унывающего, и анекдот на любой случай. Наш батюшка заботился о духовном состоянии каждого члена нашей экспедиции, благодаря чему мы преодолели все испытания. Именно духовная атмосфера в лагере очень важна, ведь миссионерство — это, в первую очередь, свидетельство и действие любви.
„По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою“ (Ин 13:35)».
8.08.13 Ксения

Фото Александра Снегирева. Подробная информация об экспедициях «Гиперборея» на сайте giperbor.ru