Я художник, и если захотела бы написать картину, посвященную Греции, то отложила бы в сторону тонкие кисти. Грецию хочется писать широкими мазками. Хочется передать, как здесь, словно большими кусками мозаики, море врезается в скалы, скалы врезаются в леса, леса сменяются равниной с серебристыми лоскутами оливковых рощ.
Россию я писала бы иначе. В дереве на нашем равнинном пейзаже стремишься выделить каждый листок, в природной аскетике — найти детали, в просторе — отыскать мелочи, в которых концентрируетя смысл. Чрезмерное внимание к деталям... Иногода ты слишком увлекаешься частностями, теряя при этом ощущение пространства, величины. Как в жизни, как в вере — за четким исполнением правил и предписанных действий не можешь разглядеть Того, ради Кого они…
Я много думала об этом, путешествуя по Греции. Здесь разбиваются частности. Помню, как проплывала на корабле мимо Афона. Святая гора там, а я здесь — этого не было. Вдали от Афона я в то же время чувствовала себя внутри его — в поле действия его Молитвы…
Православная молитва широким мазком проходит по полотну жизни Греции. Будучи состоянием и действием внутренним, она постоянно прорывается наружу — в доброте и радушии встречающихся тебе людей, в маленьких часовенках в частных дворах, в табличке с телефоном настоятеля на закрытой двери церкви: мол, надо? — Звони, и я сразу открою для тебя храм…
Мне трудно описать Грецию мелкими деталями. В память она входит массивами, величинами — природы, православных святынь, следов античности и средневековья.
И память эта остается живой в тебе.
Вернувшись из Греции домой, к множеству тонких кистей я положила в свой этюдник несколько широких…
1. Мое открытие Греции началось с ее северной столицы — Салоник, расположенных на полуострове Халкидики. По форме полуостров напоминает трезубец. Потому и говорят, что Салоники расположились на «первом пальце» трезубца — полуострове Кассандра. В этом современном мегаполисе между жилыми постройками двадцатого века то и дело мелькают византийские храмы, встречаются в самых неожиданных местах части некогда окружавшей город стены. Более ранние базилики можно увидеть, пожалуй, только в итальянской Равенне. До наших дней в Салониках сохранилось 17 церквей византийского периода, один из самых древних — храм Дмитрия Солунского, ему не менее 1500 лет.
У этого храма непростая судьба. Во времена завоевания города турками-османами христиане могли молиться лишь в одном небольшом приделе, так как все прочие помещения храма были отданы под мечеть. Уникальные фрески и мозаики либо уничтожили, либо замазали штукатуркой. В XII веке были похищены мощи святого Дмитрия. Они вернулись в храм всего тридцать лет назад. А в 1917 году здание пострадало от страшного пожара, в котором сгорела большая часть Салоник. Уцелела лишь нижняя часть каменной кладки. Восстанавливали церковь долго, до 1948 года, и сейчас она выглядит так же, как в начале VII века.
2. «Второй палец» Халкидик — Ситония. Красивейшее место, куда туристы предпочитают выезжать семьями. Для меня же это точка отправления к святыням — к Афону, «третьему пальцу» Халкидик. Здесь двадцать монастырей, десять на западном побережье, вдоль которого идет наш корабль, остальные — в центре полуострова и на восточном побережье. По берегам видны причалы внутренних обителей — арсаны. В глубине гор то тут, то там видны скиты. На полуострове их двенадцать.
3. Метеоры. Здесь скалы парят между небом и землей, а монастыри каким-то невероятным образом умещаются на их вершинах. Сейчас от монастыря к монастырю проложены дороги: хочешь — езжай, хочешь — иди. Но когда первые монахи-отшельники еще
в X веке селились в Метеорах, они выбирали эти места именно из-за их труднодоступности. В XIV веке в этот скалистый район прибыл афонский монах Афанасий. На самой высокой скале он основал первую обитель, наподобие Афонской, — Преображенский монастырь, — собрав братию из отшельников. По преданию, именно святой Афанасий дал этому месту название Метеор. С течением времени на соседних скалах стали появляться и другие монастыри, и к XVI веку их насчитывалось уже двадцать четыре. Многие не пережили войн, бомбежек Второй мировой войны, до наших дней сохранилось лишь шесть.
4. В Преображенском мужском монастыре (Большой Метеор) всего четверо монахов. Днем, когда монастырь заполняют туристы и паломники, монахи не выходят из келий, отделенных от доступных для посещения территорий. Поднявшись по каменным ступеням, вырубленным в скале, можно попасть в ту часть обители, которая больше похожа на музей. Здесь и трапезная, и кухня, и многое из того, что веками составляло ежедневный быт монаха. Чувство, что ты турист, исчезает, когда видишь сохранившиеся росписи со сценами мученической смерти первых христиан. Их трудно разглядывать отстраненно: события раннехристианских времен становятся осязаемыми, а скупая цветовая гамма лишь усиливает впечатление. Стены центральной части главного метеорского собора богато расписаны фресками. Некоторые из них принадлежат кисти Доменикаса Теотокопулоса — это тот самый художник, который начинал с иконописи, а позже, уехав в Венецию, сменил имя на Эль Греко.
5. Пейзажи в окрестностях Салоник похожи на крымские: сосны, растущие на склонах, круто спускающихся вниз к дорогам, тут же ровные ряды олив. Там, где рельеф переходит в равнину, часто-часто сменяют друг друга посадки пшеницы, ржи, винограда и вновь олив. Посадки эти вовсе не дачные, но совсем и не широкие поля, как в России. Сельское хозяйство в Греции полностью частное. Небольшие участки поделены на еще меньшие и засажены всем, что только может произрастать на этой богатой земле.
Меня удивило, как много здесь маленьких часовен вдоль дорог. «Здесь сильна, должно быть, потребность совершать молитву», — подумала я. Гид разъяснил: в Греции принято возводить часовни на местах автокатастроф, в каком-то смысле они даже служат предупреждением об опасном участке дороги. Впрочем, такие же храмы с миниатюрными куполами стоят и рядом с частными домами. Потребность в молитве действительно велика.
Благодарим компанию «Музенидис Трэвел» и авиакомпанию «ВИМ-Авиа» за организацию поездки.
Фото Анастасии ПАССОВОЙ
