Время от времени в интернете мелькает демотиватор — икона Богородицы, всем известное изображение Марии с Младенцем на руках, и рядом с ним другое изображение матери и младенца — только это языческая богиня Исида, с ее сыном Гором (или, как еще передают это имя, Хорусом).
Вывод, который делается из этого сопоставления — христиане просто позаимствовали образ Богородицы у более ранних языческих культур, и само Евангелие — миф, подобный другим мифам. Иногда — с той же целью — приводят и другие изображения языческих богинь с младенцем на руках — например, Деваки, матери Кришны.
На это можно ответить очень просто. Изображение матери с ребенком — один из наиболее частых сюжетов в изобразительном искусстве вообще, как материнская любовь — одна из постоянно возникающих тем в любой культуре. Во всех культурах и религиозных традициях матери рожают детей и держат их на руках — это не связано с заимствованием, это связано с человеческой природой.
Бог, сделавшийся младенцем ради нашего спасения, Господь наш Иисус Христос, на руках у Пречистой Своей Матери был похож на любого другого младенца на руках у любой другой матери — и отметить тут очевидное сходство никак не значит доказать заимствование. Точно также, как обнаружить изображение языческого божества в виде мужчины с бородой — никак не значит показать, что образ Христа списан с языческих божеств. Это просто значит обнаружить тот факт, что у мужчин, обычно, растут бороды.
Но попробуем внятно сформулировать сам аргумент — или, вернее, риторический прием, который стоит за этим демотиватором. Его можно изложить примерно так:
«Вы же сами считаете мифы язычников ложными, вы согласны, что язычник, который взывает к Изиде, взывает к порождению своего воображения. Признайте, что Богородица — это аналогичное порождение воображения».
Атеисты любят повторять, что христиане не верят в Зевса, Одина, ту же Изиду — то есть сами являются атеистами в отношении всех этих божеств. «Мы только распространяем наше неверие на еще одного Бога — библейского» — говорят они.
Что же, мы действительно считаем языческие верования ложными, но не так, как атеисты. Есть важный критерий, по которому христиане — и самые причудливые язычники — находятся на одной стороне, а атеисты — на другой.
Это критерий смысла. Христиане — как и язычники — видят мир чем-то осмысленным. В нем есть лад и порядок, гармония и закон. В жизни человека есть настоящий смысл, у него есть подлинные обязанности. Мудрость состоит в том, чтобы открыть истину о подлинном благе и предназначении человека и жить согласно с этой истиной.
В мире атеизма такой истины просто не существует — как не существует никакого «подлинного блага и предназначения». Как эту позицию прекрасно формулирует Ричард Докинз, «Во вселенной нет ни добра ни зла, ни цели, ни замысла, ничего, кроме слепого, безжалостного безразличия».
Поэтому христианин и атеист видят языческое поклонение по-разному.
Для христианина оно является проявлением подлинного и глубокого, но трагически сбившегося с курса человеческого стремления к смыслу, к спасению, к подлинной жизни. Для атеиста само религиозное чувство является чем-то иллюзорным, никуда не указывающим. Христианин полагает, что наш религиозный и моральный компас глубоко повреждён грехопадением — атеист вообще отрицает существование полюса, на который он мог бы указывать.
Для христианина язычник, взывающий к Изиде, искал Небесного Милосердия, но не там, где его можно найти. Для атеиста никакого Небесного Милосердия вообще не существует.
Христианин мог бы сказать язычнику — друг, ты стучишься в нарисованную дверь, но есть и настоящая, где тебе отворят.
Атеист считает, что все двери вообще нарисованы.
Поэтому, хотя мы считаем поклонение Изиде ложным, мы не считаем ложным сам религиозный инстинкт. В язычестве — ложном, запутанном, темном — жило некое смутное ожидание и надежда на приход того, кто в Библии назван «Желаемым всеми народами» (Агг 2:7).
Как-то по интернету ходила трагическая картинка — маленький мальчик, осиротевший в результате войны, нарисовал мелом на асфальте схематичную фигуру матери и заснул внутри.
Это, конечно, очень неточные — да что там, просто неверные изображения — но они показывают нечто подлинное и важное — тоску ребенка по семье.
Нарисованные на асфальте родители не доказывают, что у человека не бывает настоящих. Наоборот — они указывают на то, что они должны быть, и их отсутствие — катастрофа и трагедия.
Так и языческие изображения матери с младенцем, к которым люди взывали в поисках милосердия, никак не доказывают, что Небесного Милосердия не существует. Напротив — они указывают на то, что это милосердие, в итоге, было явлено человеческому роду — и оно пришло именно как Младенец на руках у Матери.
Читайте также:
Почему Богородица почитается Церковью выше, чем все святые?
На заставке: Джованни Беллини. Мадонна. 1485
