У голливудских постановщиков, работающих с религиозным материалом, выработалась одна устойчивая традиция. Особенно явной она становится в случаях, когда речь идет о сюжетах, взятых из христианства. Картина может быть абсолютно прохристианской («Я — легенда», «Книга Илая»), относительно нейтральной («Догма», «Брюс Всемогущий») или же антихристианской на сто процентов («Тело», «Код да Винчи», «Агора»), но во всех случаях не допускается сколько-нибудь серьезное, сколько-нибудь основательное отношение к вероисповедной базе.
Дело тут не только в определенной политической культуре (хотя она играет существенную роль). Просто сама киноиндустрия, рассчитанная на успех у миллионов зрителей, на триумфальный прокат, не допускает ничего слишком сложного. Или, иначе говоря, ничего слишком тормозящего сюжет. А фундамент христианства — текст, и это всегда сложный текст, иной раз не до конца понятный без комментирования. Он до скончания веков будет требовать и внимания, и умственного напряжения. Проще сказать, он всегда будет «тормозить»: его на конькобежной скорости не проскочишь — смысл потеряется.
Поэтому христианство подается в адаптированном виде. Оно не только выставляется на экран минимизированными порциями, но еще и проходит стадию упрощения.
Иногда — до уровня публицистики. Иногда — до уровня футурологии. Иногда — до уровня героического фэнтези.
Упрощение же, как правило, сопровождается искажением, пусть его и совершают без злого умысла.
Недавно состоялась премьера фильма «Ной», снятого Дарреном Аронофски, — звездой Голливуда. То, что получилось у Аронофски, одновременно соответствует правилу адаптации и выходит за его пределы.
Упрощение — да, оно, разумеется, есть. Искажение, допущенное ради красоты сюжета, — в полный рост! Тут и битва с царем-кузнецом Тубалкаином, проникшим на борт Ковчега, тут и странная история с сыновьями Ноя, которые, по Аронофски, не успели обрести жен до Потопа, хотя в Библии сообщается прямо противоположное. Да много всего, идущего мимо библейского повествования, а то и сталкивающегося с ним лоб в лоб.
Но какова история, рассказанная языком кино? Стоило ли во имя ее красоты и цельности городить огород перестановок, выдумок, прямо фэнтезийных деталей? За хорошую историю кинематографисту прощается многое. А если он взялся за всемирно известный сюжет, плоть двух великих религий, то суть ее, переданная метафорически, образно, ярко, пусть и без попадания буква в букву Священного Писания, наверное, может оправдать смелый творческий эксперимент.
Вышло совсем иначе. Сущность истории, рассказанной в картине Аронофски, идет мимо голливудской традиции… только в худшую сторону.
Все понятно!
Библейский мир лежит во зле и развращении. Потомки Каина изуродовали его своей милитарной, урбанистической цивилизацией. Всюду жестокость, грязь, распутство. Бог поручает Ною создать Ковчег, собрать на нем животных, птиц, гадов ползучих, а потом претерпеть Потоп, очищающей землю от рода людского. Ной понимает слово Божье на свой лад: бессловесных существ надо спасти, род же человеческий должен, «по воле Господа», прекратиться, не исключая и собственной семьи Ноя. А значит, всех девочек, появляющихся на свет в его роду, следует безжалостно истреблять, дабы они не могли стать матерями. Ной, выполняя «волю Бога», рассчитывает, что его младшие сыновья станут последними людьми: вместе с ними угаснет человечество в целом. Но у него рука не поднимается зарезать двух дочек-близняшек, рожденных женой Сима. Пристав к берегу, Ной горюет, напивается, уходит от семьи. Его гложет мысль: «Я не выполнил Божью волю!». Но ему приходит на помощь всё та же Симова жена, юная красавица, которая (о вездесущая политкорректность!) учит старого Ноя правильно понимать Бога. Глава семьи, бедняга, мучается, а зря! Бог-то дал ему выбор: хочешь, живи по Моим указаниям, а хочешь — по любви. Ведь девочек Ной не решился убивать именно из любви, из милосердия! Вот он и сделал выбор. А Бог своей волей подкрепил этот его выбор в пользу любви. Ной радуется: о, теперь-то ему всё понятно! Дела семьи идут на лад. Новой духовной силой становится молодая наставница Ноя, Хам даже говорит ей: «Хорошо, что ты будешь переустраивать мир. Быть может, мы научимся добру».
Произведена подмена — не адаптация, не упрощение, не случайное искажение — а именно сознательная подмена смысла всего библейского рассказа о Ное. Судьба Ноя и его семейства представляет собой историю праведности, твердой веры, соблюдения Божьей воли, высказанной в крайне трудной для исполнения форме.
Но это даже в самой ничтожной мере не история милосердия.
Нет. Нет.
Что слышал Ной?
О праотце Ное сказано: Ной же обрел благодать пред очами Господа [Бога]. Вот житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом (Быт 6:8–9). О нем не сказано: самозабвенно любил свою семью, получил от Бога право выбора — нарушать волю Божью ради Любви или же блюсти ее неотменно.
О нем также не сказано: Ною дарован «Завет любви». Господь Бог действительно дал Ною и его потомкам завет, но совершенно другой, никак с этим не связанный.
Этот завет, полученный Ноем, представляет собой древнейший Закон. То, к чему прирастут заповеди, обретенные позднее Моисеем.
После того как семья Ноя спаслась, уже на берегу, он совершил жертву всесожжения, отобрав для нее животных от чистого скота и чистых птиц. Господь обонял приятное благоухание жертвы. Он решил более не проклинать землю за грехи человека. Бог обратился к семейству Ноя и благословил их, произнеся милостивые слова:
Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю [и обладайте ею]; да страшатся и да трепещут вас все звери земные, [и весь скот земной,] и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все; только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте; Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его; кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию; вы же плодитесь и размножайтесь, и распространяйтесь по земле, и умножайтесь на ней. И сказал Бог Ною и сынам его с ним: вот, Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, и со всякою душею живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми вышедшими из ковчега, со всеми животными земными; поставляю завет Мой с вами, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли. И сказал [Господь] Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами и между всякою душею живою, которая с вами, в роды навсегда: Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением [вечного] завета между Мною и между землею (Быт 9:1–12).
А завет любви люди обретут намного позднее. Только тогда, когда Иисус Христос ради их спасения пострадает, примет крестную муку, будет погребен, а потом воскреснет. Ни днем, ни годом, ни тысячелетием раньше. Ни, тем более, в столь далеко отстоящие от пришествия Христова времена, как Ноев век.
И в этом различии состоит суть фильма, христианству холодно-чужая. Дело не в хронологической дистанции между эпохой Великого потопа и прокураторством Понтия Пилата, а в глобальном смысле сказанного.
Контрпропаганда
Создатели сценария к фильму «Ной» Эри Хэндел и Даррен Аронофски просто приписали событиям Ветхого Завета то, что принесет миру Новый Завет. И если до конца следовать логике выдуманной ими истории, то Новый Завет уже не нужен. Люди получили всё, что Бог мог им дать еще при Ное. Зачем тогда жертва Христа? Всякий смысл ее пропадает. Зачем вообще Его пришествие? Зачем христианство? И то, и другое, и третье — излишество, ведь между Богом и человеком уже установились отношения любви.
Христу останется, конечно, искупить грехи людские, но ничего нового Он людям уже не скажет, ничему новому не научит. Да и грехи-то будут выглядеть как нечто не совсем понятное: если они совершаются из любви, из добрых побуждений, из милосердия, то, может, они уже не совсем и грехи? Может, там уже и для искупления выйдет не столь великая сумма?
В фильме жена Сима отдает своих дочерей на заклание и поэтому, по воле авторов, получает право учить любви от имени Бога. Несколько сцен с ее участием в финальной части картины делают христианство уже как бы и бесполезным. Бог сделался добр, люди поняли его правильно, а потому не стоило несколько тысяч лет спустя изобретать велосипед: писать Евангелия, создавать Церковь, проповедовать благую весть…
Благая весть-то уже давным-давно прозвучала!
Лукавая вышла сказочка. Она не принадлежит полю богословских дискуссий, она не из сферы фэнтези, она вообще не художественное произведение, во всяком случае, не вполне художественное… Скорее, она представляет собой нечто из области «контрпропаганды».
Досадно. Великолепно поставленный фильм, и такой вирус внутри! Право, жаль. Прекрасные актеры, прекрасные декорации. А вот надо же, сердцевина — с гнильцой, и у всего плода появляется привкус тления…
Кадры из фильма предоставлены кинокомпанией Централ Партнершип
