В завершающей части восьмой главы - своя особая красота, свое величие, свой смысл. Думаю, что наличествует здесь и символика: Христос идет через исцеление к воскрешению. Его путь, Его земная миссия - исцелить человечество от болезни, причиненной грехопадением, и воскресить его к новой жизни. И дорога к дому Иаира это символизирует.
Иаир был начальником синагоги, и его двенадцатилетняя дочь («одна дочь» - может быть, у нее были брат или братья, а может быть, и нет) умирала. Несчастный отец умолял Христа о помощи, и Тот откликнулся и пошел. А народ собрался вокруг Него густой толпой. И в этой толпе к Иисусу протиснулась больная женщина, 12 лет страдавшая кровотечением и потратившая на лечение все, что у нее было.
Обратим, в конце-то концов, внимание на то, насколько целомудренно излагает Евангелие обстоятельство, которое в древнем мире требовало бы для женщины полной изоляции, а в наше время по большей части вызывает отношение глумливо-брезгливое. И насколько бережно обращается с ней Спаситель - но и урок дает. Женщина подошла к Нему сзади и только прикоснулась к одежде: велика была ее вера, но велика и робость. Исцеление было мгновенным. Но тут Христос спросил: «Кто прикоснулся ко Мне?». Все отнекивались, а Петр и другие ученики начали «объяснять» Ему, что Он никак не мог ничего почувствовать в тесноте. На что последовал ответ: «Прикоснулся ко Мне некто, ибо я чувствовал силу, исшедшую из Меня». Мы не будем вдаваться в подробности касательно природы этой силы, а удовлетворимся сказанным. Но женщина-то какова! Преодолела свою робость и не побоялась вызвать нарекания, а подошла, пала ниц и рассказала, что это сделала она по причине болезни и что этим прикосновением исцелилась.
И как прекрасны слова Христа: «Дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром». Наверное, можно предположить, что именно верою эта женщина рассказала прилюдно о своей болезни - потому что верила, что Господь ей дурного не сделает и защитит от зла. Более того, Христос даже поощрил ее дерзновение, поскольку оно было продиктовано верой не только в то, что Он способен ее исцелить, но и в то, что Он благ. А слова Спасителя «Дерзай, дщерь» с тех пор служили утешением для многих тысяч благочестивых женщин.
Что греха таить, новозаветное отношение к женщине, какое мы встречаем в Евангелии, далеко не везде внедрилось и далеко не всегда практикуется, и очень хочется в этой связи вспомнить замечательного подвижника преподобного Давида Гареджийского (сер. VI в.), который вначале монашествовал в Сирии, а потом отправился в родную Грузию. Его благочестие было настолько почитаемо, что христиане Сирии оплакивали отъезд Давида как большую для себя потерю. В Грузии Преподобный основал несколько монастырей. Однажды на молитве он подумал о том, какие мучения претерпевают женщины, и стал со слезами просить Господа о помощи им в их немощах. На этом месте вышел из земли источник, вода которого и поныне чудесным образом помогает больным и бесплодным женщинам. И в этом отношении мы можем по праву утверждать, что преподобный Давид был истинным учеником Христовым, подражавшим Ему в человеколюбии.
...Тем временем к Иаиру подошел один из его домашних с известием, что дочь его умерла и Учителя можно уже не утруждать. Эти жестокие слова услышал Иисус и сказал несчастному отцу: «Не бойся, только веруй, и спасена будет».
... Нет, все-таки как же это получается, что Христос так часто говорил «не бойся», а сейчас от благочестивых граждан все больше приходится слышать предупреждения о том, что нужно бояться и того, и другого... вот только о закваске фарисейской речи нет (см. Мф 6:16, Мк 8:15, Лк 12:1). А ведь мы видим, что трое из Евангелистов донесли до нас слова Спасителя об этой закваске, - значит, глубоко восприняли эти слова ученики Христовы...
А в дом Иаира Христос не позволил войти никому из громадной толпы, кроме родителей девочки, Петра, Иоанна и Иакова (замечательно, что они же стали свидетелями Преображения на горе Фавор; это подчеркивает глубинную смысловую значимость воскрешения дочери Иаира).
Поленов В. Д. Воскрешение дочери Иаира. 1871.
Дальнейшее лишь с некоторым трудом поддается пониманию. Если бы такой эпизод был включен в художественное произведение, многие признали бы его не жизненным. Считается, что такого рода сюжетные штрихи свойственны модернистской литературе, которую только ленивый не упрекал в искусственности построений. Но Евангелие - это не беллетристика, это свидетельство. Речь о том, что сопровождавшие Христа, оставшиеся вне дома, начали привычный ритуал оплакивания покойника. Плачут-разливаются. А Спаситель и говорит: «Не плачьте; она не умерла, но спит». Казалось бы, по законам литературы плачущие должны бы обрадоваться и возвеселиться. Ан нет, они начинают... смеяться над Христом, потому что они же всё лучше знают - и знают, что умерла. Если хорошо подумать, то можно придти к заключению, что описание такого рода болезненных «вывертов» - еще одно свидетельство подлинности Евангельского повествования. Впрочем, всякое свидетельство такого рода - удел верующих, и дается для увеселения и согревания души.
Согласитесь, что такое осмеяние - это «правильный» символ поругания Христа перед распятием! И если подумать, реакция такого рода вообще типична для падшего мира. Допустим, какая-то сколь угодно большая или малая группа избрала себе вождя - идола, кумира, объект поклонения. А он не оправдывает надежд, которые на него возлагались (бывает, что он в этом вовсе не повинен, а бывает и наоборот). Казалось бы, можно вздохнуть, махнуть рукой, сказать что-нибудь вроде «не сотвори себе кумира» или «не надейтеся на князи, на сыны человеческия» (Пс 145:3), и приступить к очередным делам. Но нет, существует черная потребность поглумиться, затоптать, уничтожить...
Ведь встретили громадной толпой, вроде бы ловили каждое слово, сопровождали, были свидетелями исцеления женщины (а про сколько исцелений слышали!) - и сразу перешли к издевательствам, поскольку Иисус, почитаемый как Пророк, Учитель, Целитель сказал то, что расходится с общепринятыми представлениями! Устроили это безобразие у дверей дома почтенного человека! Казалось бы, не верите в возможность воскрешения, значит, в доме покойник, значит, нужно вести себя тихо, - ан нет... А всерьез ли мы уверены, что эта психология толпы полностью изжита за два христианских тысячелетия (ну, хорошо, в России - за одно, тоже приличный срок)? Что-то не похоже.
Но как бы то ни было, а Христос просто не уделяет внимания этому проявлению косности и неблагодарности. Если бы уделял (а такие проявления бывали постоянно) - не было бы истории спасения. С другой стороны, если бы уделял - не был бы Сыном Божиим, Спасителем мира. Здесь заложена некоторая мина: считается (и довольно широко), что если ты сделал или сказал что-то неловкое, дурное, а никто не заметил, то и все в порядке, можно об этом не думать. Но тут есть кое-какие нюансы. Во-первых, может быть, кто-то и заметил, но не показал вида в силу собственного чувства такта и хорошего воспитания. Во-вторых, мы как-то не слишком склонны считаться с тем, что Бог видит все, а тем самым этот наш проступок от Него не укроется - с возможными далеко идущими последствиями. И последствия эти - не в том, что нам в досье вписывается замечание, а в том, что мы не каемся (да даже и не отдаем себе отчет в том, что нужно покаяться: а чо?) и тем самым деформируем свою душу и впредь можем поступать так же, а то и похуже.
И вот Иисус, желая остаться наедине с той силой, которую Ему нужно преодолеть, предлагает удалиться из дома всех присутствующих. Затем Он берет дочь Иаира за руку и говорит: «Девица! встань». И она встает.
По-арамейски это звучит «ТалифА кумИ», и эти слова с тех давних пор множество раз встречались уже в литературе. В них - бесконечная любовь и доброта Бога, в них - обещание того, что Он, если захочет, может сделать невероятное (вспомним, что и в Великом покаянном каноне преподобного Андрея Критского говорится: «Бог, идеже хощет, побеждается естества чин»; там это сказано о тайне зачатия Спасителя Богородицей). В этих словах мы можем услышать и ободрение: Господь в силах поднимать из любой пропасти.
И так все это было тепло: Христос велел удивленным родителям перво-наперво накормить девочку, а затем - не рассказывать о происшедшем. Спрашивается, какой смысл в этом запрете, когда вокруг дома - громадная толпа? На самом деле ежели сказать людям, что девочка была воскрешена, то пойдут толки и пересуды, потому что люди еще не почитают Христа как Сына Божия, и возникнут соблазны и искушения. А если промолчать - ну что же, значит, ошиблись и вовсе она не умирала...
Эти два эпизода помимо всех своих смыслов еще и дарят благочестивым женщинам два жизненных принципа христианки, которые лаконично выражаются в словах «дерзай, дщерь!» и «талифа куми». А о том, как наш Господь относился к женщинам - серьезно, с пониманием и любовью, с какой-то особой теплотой, - можно было бы написать большую книгу.
