Один фарисей пригласил Иисуса на обед; Тот пришел. Гостеприимство – древний и строгий ритуал, хозяина и гостя связывают некоторые правила. Однако фарисей явно придерживался принципа, принятого некоторыми и поныне (бедняги не знают, что этот принцип получил уже определение как признак мелочного тирана), что существует только два мнения, «мое» и неправильное: он считал должным руководить и направлять, посему для него было неправильным, что Христос не вымыл рук. Вообще-то здесь коллизия: руки омывать действительно полагалось (в общем-то и полагается), но осуждать гостя – как-то не очень. Святой Лука не сообщает нам, выразил ли фарисей это свое удивление вслух, просто потому что это не так уж и важно: читатель уже знает, что для Спасителя мысли были открыты. И воспоследовала блистательная... даже не проповедь, а отповедь, посвященная фарисейству:
«Ныне вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства. Неразумные! Не Тот же ли, Кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее? Подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть, тогда всё будет у вас чисто. Но горе вам, фарисеям, что даете десятину с мяты, руты и всяких овощей и нерадите о суде и любви Божией: сие надлежало делать, и того не оставлять. Горе вам, фарисеям, что любите председания в синагогах и приветствия в народных собраниях. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что вы – как гробы скрытые, над которыми люди ходят и не знают того».
Так что горе тем, кто блюдет внешние правила и не думает ни о душе своей, ни о людях, кто много заботится о том, чтобы ему оказывали почет и уважение. Горе? Посмотришь, так они и в наше время не перевелись; вот разве что десятину не платят. Значит ли это, что Господь изменил Свое отношение к фарисейству? – нет, не значит; это значит, что Ему дорог всякий человек и что Он всегда ожидает обращения грешников (один очень светлый и тонкой души монах разъясняет, что да, Господь берет на Себя отмщение: ведет грешника к покаянию). Значит ли это, что нам следует бдить и неуклонно изобличать фарисеев? – нет, не значит, потому что Господь уже сказал им все, что следовало сказать. Мы лучше не скажем, нам бы за собой следить...
Но тут выступил законник, сказавший Христу, что Тот заодно оскорбил и его религиозные чувства. И вновь никакой политкорректности и толерантности в ответе: «И вам, законникам, горе, что налагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и одним перстом своим не дотрагиваетесь до них. Горе вам, что строите гробницы пророкам, которых избили отцы ваши: сим вы свидетельствуете о делах отцов ваших и соглашаетесь с ними, ибо они избили пророков, а вы строите им гробницы. Потому и Премудрость Божия сказала: пошлю к ним пророков и Апостолов, и из них одних убьют, а других изгонят, да взыщется от рода сего кровь всех пророков, пролитая от создания мира, от крови Авеля до крови Захарии, убитого между жертвенником и храмом. Ей, говорю вам, взыщется от рода сего. Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали».
А давайте подумаем, почему упрек в чрезмерной канонической строгости перерастает в горькое и страшное обличение в убийствах пророков? Не потому ли, что пророческое служение – Богу и людям, а через это и вместе с этим – и вселенской синэргии Бога и человечества, а служение канонам весьма часто сводится к служению канонам? Есть же разница – Божья истина превыше всего или устав? При этом нельзя отрицать полезность устава, и даже двоякую: он призван регулировать человеческие отношения – но потому и только потому, что призван по мере человеческого разумения его составителей отражать закономерности миропорядка, установленного Богом. Именно поэтому уставы могут и должны пересматриваться, а с пророчествами дело обстоит несколько иначе. Именно поэтому законники и пророки не могут не вступать в противоречия. Правда, законнический «метод» пресекать пророков нельзя считать ни единственно правильным, ни даже допустимым...
И такая деталь: принято считать пророков чересчур резкими, агрессивными и вообще экстремистами. А что мы видим после того, как Христос сказал Свое слово: книжники и фарисеи, как сказано, начали «сильно приступать к Нему, вынуждая у Него ответы...». Не дождались. Равно как не дождались ответа и неправедно судившие. Молчание Спасителя не менее значимо, чем Его речи.
Говорить вновь Он начал, когда собралось множество народа, и поначалу обращался к ученикам. Можно понять из слов Евангелиста, что громадная теснящаяся толпа притихла, улавливая речи Христа: «Берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие. Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы. Посему, что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях». Здесь речь даже не об опрометчивых словах, которые хотелось бы взять назад, – это возможно, хотя скорее всего с какими-то амбициозными планами, требующими кристальной репутации, придется расстаться, потому что общество, между нами говоря, жестоко и несправедливо. Нет, Спаситель говорит об осознаннай лжи, о двоедушии и двоемыслии. О двойных стандартах, говоря прямо. И даже не о том, что они душегубительны, – это-то понятно, – а о том, что разоблачение неизбежно. А в наше время, время электронных носителей информации, разоблачение, как правило, бывает довольно стремительным.
Но как же на первый взгляд неожиданно (и как на самом деле правильно!) тема лицемерия переходит к теме угрозы для жизни! А ведь если подумать, то все закономерно: отец лжи – дьявол, и от него же исходит всяческая гордыня. А гордец, даже изобличенный, покаяться не в состоянии; напротив, он способен в злобе, поистине дьявольской, убить того, кого считает потенциальным или реальным разоблачителем. И вот Христос дает Своим ученикам (а через них и нам) и народу ту основу, на которой должна строиться жизнь христианина в мире, исполненном лжи и злобы. И давайте обратим сугубое внимание на то, что Он обращается к друзьям Своим, а отнюдь не к рабам:
«Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать; но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну: ей, говорю вам, того бойтесь». Вряд ли следует понимать это как упоминание о страхе Божием, потому что Бог не убивает и в геенну не ввергает. Последнее следует понимать с осторожностью: это не значит, что никто не подлежит геенне, а только то, что человек сам обрекает себя на гибель нераскаянными грехами и преступлениями. Такие люди сами отворачиваются от Бога, и когда услышат на Страшном суде «Не знаю вас», это будет означать, что они извратили в себе образ и подобие Божие до полной неузнаваемости. Скорее речь идет о силах тьмы и их служителях, которые калечат человеческие души, доводят тех, кто им предался, до физической гибели (дьявол не вознаграждает! – это следует твердо запомнить и никогда не забывать), после чего те обречены и на духовную гибель. Эта христианская идея нашла свое отражение в русской поговорке, содержащей горестный упрек людям злобным и наглым: «греха не боится».
Но удивительным образом эта боязнь в душах людей, верных Богу, преодолевается надеждой: «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак не бойтесь: вы дороже многих малых птиц». Эти слова Христа напрямую опровергают часть другой пословицы: «До Бога высоко, до царя далеко». Насчет царя, даже если это царь областного масштаба, действительно далековато, да даже если до него и добраться, вряд ли от этого будет особенный толк. Но вот Бог засвидетельствовал нам Свое к нам внимание, Свою заботу даже о мелких наших делах и маленьких горестях (иногда Он учит нас не обращать на них внимания...). И Его любовь и близость проявлены самым непосредственным образом Его Воплощением, свидетельством, Крестной смертью и Воскресением. Грешно и стыдно про это забывать, в этом сомневаться или это игнорировать.
А Христос говорит о том, как нам приблизиться к спасению, к богообщению, как не стать отступниками, и приоткрывает великую таинственную жизнь Святой Троицы. Опять важная черта: именно вера в троицу позволяет избегать страха перед людьми: «Сказываю же вам: всякого, кто исповедает Меня пред человеками, и Сын Человеческий исповедает пред Ангелами Божиими; а кто отвергнется Меня перед человеками, тот отвержен будет пред Ангелами Божиими. И всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет; а кто скажет хулу на Святаго Духа, тому не простится. Когда же приведут вас в синагоги, к начальствам и властям, не заботьтесь, как или что отвечать, или что говорить, ибо святый Дух научит вас в том час, что должно говорить». В последней фразе ключевые слова – «к начальствам и властям», а уж где они располагаются в данный исторический момент, в обкоме партии, в правлении фирмы или еще где, – дело десятое.
А теперь давайте посмотрим: сказаны слова, определяющие духовный настрой человека и жизнь в этом мире и в будущем. Хорошо бы их принять в сердце, поразмышлять, правда? Но вот первое, что приходит в голову одному из народа, – это извлечь сиюминутную практическаю пользу по модели «раз уж встретился умный человек, дык...», и следует такая вот просьба: скажи брату, чтоб разделил со мной наследство. Какая-то просто куриная слепота. Минутой молчания почтим собственные воспоминания из личного опыта и из наблюдений. И подумаем: просят ли у блаженной Матроны помощи и поддержки, чтобы устоять в духовной борьбе? А о чем ее просят?..
И на по меньшей мере странный вопрос Христос ответил лаконично, но воспользовался им для очень важного поучения: «Кто поставил Меня судить или делить вас? ... смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения». И последовала одна из великих притч, подкрепленная чередой блестящих увещеваний. Речь в них так или иначе идет о том, что полезно для души, и сами они омывают, очищают, питают душу.
«У одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю бОльшие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет». На этих прекрасных словах, заставляющих задуматься о том, как же следует «богатеть в Бога», то есть стяжать то, что приближает к Нему, собственно притча завершается, следуют разъяснения ее, обильно уснащенные образами, – тоже своего рода притчами.
«Посему говорю вам – не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи, и тело – одежды». Здесь, как представляется, не следует рубить эту фразу сплеча на куски; важно не потерять последовательность «не заботьтесь для души». Это не означает полного пренебрежения материальной стороной жизни; это, если позволительно так сказать, сильнейший контрдовод против так наз. теологии процветания, которая была свойственна многим древним религиям, в том числе и верованиям ветхозаветной общины. Ныне она расцвела пышным цветом в неопятидесятнических харизматических общинах, но не чураются ее и некоторые другие христиане. Однако при этом происходит, так сказать, двойной сдвиг: для начала рассматривают материальный достаток и даже изобилие как знак милости Божией, проводя знак равенства между богатством и праведностью с одной стороны, и между бедностью и греховностью – с другой. Очень удобно для некоторых: значит, бедным можно не помогать, потому что они перед Богом провинились, и дозволительно их презирать с высоты своей благоустроенной добродетели. Ну, и больных туда же. Вот как посмотришь не в телевизор, а на людей, и увидишь, что подобные воззрения нашему обществу не чужды. Но это было бы еще полбеды; полная беда в том, что при таких убеждениях человек начинает мало-помалу «подыгрывать» Богу, изо всех сил добиваясь благосостояния, чтобы затем гордо утверждать, что не своими усилиями он стяжал все, что у него есть, а получил по милости Божией. Иногда это заходит довольно далеко; так, найдя кошелек (или получив крупную сумму для оговоренного ее употребления в пользу людей), такой благочестивец объясняет, что просто-таки обязан это присвоить, поскольку Бог дал, а пренебрегать Божиим даром нельзя. И от подобных заблуждений Христос нас предостерегает, хотя и в довольно мягкой форме: Он не призывает не есть и не одеваться, а только разъясняет, что человек, его душа и тело, важнее имущества.
Но речь идет не только о шкале ценностей, но и о тщетных усилиях, направляемых туда, где человек бессилен: «Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хоть на один локоть? Итак, если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем?». Человеческие желания, коль скоро они не согласуются с Божественной волей, либо невыполнимы, либо их выполнение счастья не приносит, а от пути праведности отвращает. Пожалуй, я не знаю исключений из этого правила.
Теперь – одна из прекраснейших притч Евангелия: притча о лилиях. Есть такая идея, сухая, как сублимированный продукт, что в Евангелии нельзя видеть литературу. На вопрос «почему?» следует град обвинений в безбожничестве. Но лучшая из неформальных характеристик Благой Вести, которую я слышала – «книга, всколыхнувшая народы». Так вот, образ лилии, благоговейно воспринятый во всей его красоте, отпечатывается в душе навсегда, живет в ней, развивается и цветет всегда. «Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них. Если же траву на поле, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, то кольми паче вас, маловеры!». Чувствуете, как ошеломителен этот переход от цветка к Соломону и сразу же – к душевному насторою слушателя?
Притчи о поле, о воронах и о лилиях дают прочное основание для убеждения, произнесенного с силой. Для начала произнесено слово «маловеры», называющее основную причину страхов и тревог. Вот что Спаситель говорит в связи со страхами: «Итак, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам. Не бойся, малое стадо! ибо отец ваш благоволил дать вам Царство. Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища не ветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает, ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет».
Наблюдаются две полярные тенденции в понимании этих слов, которые условно можно назвать буквалистской и абстрактной. Сторонники первой считают, что ради пропитания не следует и пальцем шевелить (очень часто это шевеление просто-напросто предоставляется другим членам семьи), и всю высвобождающуюся таким образом энергию направляют на обличения, поучения и разоблачения. Стоит только, например, купить красивый платок, испечь пирог или – о ужас! – поменять обои в квартире, как вас сразу припечатают словами о сокровище и сердце. Как будто этим пуристам о вашем сердце досконально известно все то, что знает только Господь Бог, и к тому же они обладают безупречным инструментом для измерения вашей вовлеченности в обыденные дела. Но вот почему-то не исходит от них благой уверенности в том, что они унаследовали Царство и могут не бояться и не тревожиться...
Сторонники абстрактного понимания склонны трактовать эти слова в том смысле, что все, чего они хотят, нужно им не для чего другого как только для приуготовления души к молитвенным подвигам: вот если не ездить трижды в год на океанские курорты и не менять каждый год машину на самую-самую модель, то душа омрачается и воспарить ну никак не может. Вобщем-то это даже не смешно, поскольку известно, что жажда такого рода неутолима и ничто не в состоянии погасить мрачный пламень, разгорающийся в душе.
А между тем как ясно все сказал Господь! Не будьте маловерами, не бойтесь бедности, не привязывайтесь к своей собственности, помогайте людям – и тем самым умножится ваше богатство в Боге. Освободите сердце от страха и жадности и устремите его к стяжанию духовного богатства, которое останется с вами и в вечности.
Так что мешает понять эту ясность, последовать этой простоте? – именно то, с преодоления чего только и возможно начинать духовное восхождение: маловерие и страх...
Иллюстрация с сайта PicsTo Pin.
