В старом советском фильме «Курьер», молодая девушка на своем дне рождения вдруг решила шокировать родных и гостей откровенным признанием – чего ей на самом деле хочется в жизни больше всего.
—Я мечтаю быть очень красивой, чтобы нравиться всем мужчинам и чтобы самой всех презирать!.. — сказала она,
— И еще я хочу ехать, в красивой спортивной машине, и чтобы на мне был длинный алый шарф, а на сиденье рядом — магнитофон и маленькая белая собачка...
Нужно сказать, по советским меркам это было ну просто – суперэпатажное откровение, особенно – сделанное на публике. Тогда ведь публично было принято мечтать о служении светлым идеалам гуманизма, и о том, чтобы укреплять дело мира во всем мире.
Сейчас такое признание свидетельствовало бы, наверное, лишь о соответствии тренду, мейнстриму, и даже – о некоторой умеренности девушки, которая не простирает свои фантазии дальше весьма поверхностных свидетельств жизненного успеха.
Но мне тут показалось важным нечто иное. Дело в том, что маркер – «чего мне хочется в жизни больше всего» определяет также – и нашу веру. Веру в то, что именно оно, это, столь желаемое нами нечто, и является само по себе – высшим благом. К которому следует стремиться всеми силами, ради которого можно и должно терпеть лишения, во имя которого следует приносить жертвы. Иначе говоря, наше предельное желание определяет и нашу подлинную веру. А вместе с нею – бога, в которого мы верим, и к которому устремляем свою жизнь. Не зря же Апостол сказал про определенную категорию людей – Их бог – чрево (Флп 3:19).
Русский философ Иван Ильин писал об этом еще определенней:
«Если бы удалось однажды пронизать все человеческие сердца без исключения таинственным лучом света так, чтобы у всех выступила и въяве обнаружилась главная ценность жизни, составляющая предмет веры, то очень возможно, что все мы просто ужаснулись бы... Потому что, вероятно, оказалось бы, что большинство людей верит в нечто такое, что не только не обещает им ни блага, ни спасения, но что прямо ведет их к погибели».
И подумалось мне вот о чем – хорошо было бы каждому из нынешних христиан протестировать себя именно по этому принципу – «чего бы я хотел больше всего на свете», и после определить – соответствует ли это желание христианским представлениям о благе, способствует ли нашему спасению.
Только делать это нужно по-честному. Не на публику, а просто – для себя. Чтоб хотя бы самому о себе знать – что же для меня в этой жизни главное.
Я вот, например, попробовал. И понял. А вот что понял – не скажу. Вернее, может и скажу, но – потом. Батюшке на исповеди.
