В наши дни любой текст можно встретить в трех видах. Во-первых, традиционная бумажная книга. Во-вторых, аудиокнига. В-третьих, книга «электронная» или, если угодно, «экранная». У каждого вида есть свои сторонники и противники. У каждого вида есть свои плюсы и минусы.
Какая бывает книга
Аудиокнига, допустим, удобна и приятна для тех, кто желает отгородиться от внешнего мира и насладиться упоительным звучанием профессионально поставленного баритона, текущего через наушники. Или же для тех, кто может «читать» только ушами, сидя за рулем, ибо все другое время уходит на иные занятия.
Экранная книга – та, что может быть прочитана с экрана компьютера, планшета, ридера, телефона. Она в подавляющем большинстве случаев обоходится пользователю дешевле бумажной или аудиоверсии. Дешевле или… вообще ничего не стоит. Чаще всего, она компактнее полиграфического издания. За ней не надо идти в магазин, который, кстати, может оказаться за тридевять земель в тридесятом царстве. Наконец, текст, взятый с сетевого ресурса, пластичен. Его не надо набирать, с ним можно работать, редактируя, сокращая и дополняя безо всяких затруднений.
Какая в свете всех перечисленных выше плюсов «экранки» перспектива у книги бумажной? Что в ней хорошего? Не сохраняется ли она по одной лишь причине – за нее стоит привычка миллиардов людей, относящихся к старшему поколению? Вот они уйдут из жизни, и бумажная книга исчезнет, лишившись единственного союзника – умственной инерции. Почему ее вообще следует сохранять? Ведь ежегодно на нужды полиграфии сводятся огромные лесные массивы… Не жалко?
Кажется, проблема решена: к чему нам бумажная книга? Ату ее!
Но вопрос кажется простым и ясным лишь по внешней видимости.
Аргументы в духе: «Я привык к запаху книги, к шелесту ее страниц, мне приятно вернуться на главу назад и вновь подумать над прочитанным, а “электронная читалка” такого удовольствия принести не способна», -- бумажную книгу отнюдь не спасают. Во-первых, в хороших читающих устройствах «вернуться на главу назад» -- не проблема. Во-вторых, есть же производство фигурок из слоновой кости: любители такой экзотики немногочисленны, каждый из них может быть удовлетворен штучным товаром; допустим, будет у нас производство книги как штучного товара для немногих коллекционеров и неюных чудаков, что с того? Бумажная книга съежится до размеров крайне незначительного явления. «Я собираю нэцкэ (маленькие фигурки ред.). А у вас какое хобби? – Я читаю бумажные книги. – Не слышал о таком! Много ли подобных вам бумкнигеров? – Извините, но мы зовем себя папербукерами. И нас очень, очень много! В одной Москве зарегистрировано 147 человек!»
У бумажной книги, однако, есть важные достоинства совсем другого свойства.
Какая книга здоровее
Чтение бумажной книги, если она сделана полиграфически грамотно, здоровее для глаз, нежели чтение экранки почти любого сорта. Прежде всего, из-за того, как устроена подсветка мониторов, а еще из-за высокой зернистости изображения. И покуда не решат производители все технические проблемы подобного рода, очи наши будут оставаться целее над «шелестящими страницами».
Книга в нашем обществе чрезвычайно сакрализована. Существуют роли, которые могут быть отданы исключительно книге бумажной, электронная для них совершенно не пригодна. Так, например, кому придет в голову заменить напрестольное Евангелие, лежащее поверх антиминса, читалкой с текстом Евангелия? Всё равно, что дать солдату, принимающему присягу, поцеловать не само знамя, а изображение знамени на экране телевизора…
Какая книга точнее
Наконец, не так-то просто оцифровать текст, созданный задолго до компьютерных технологий.
Прежде всего, рукописные, старопечатные и просто старинные книги с нестандартными шрифтами плохо поддаются программам распознавания. Отсканировать их – пара пустяков. Ввести в программу, где их можно «листать» от страницы к странице, – уже требует дополнительных усилий и затрат. А перевести в текстовый формат или, иначе говоря, в формат пластичного текста, -- весьма долгая, нудная, требующая огромного внимания работа.
Кроме того, возня с программами распознавания требует дополнительных проверочных трудов. Ни из одна подобных программ не избавляет от погрешностей при переводе текста с бумаги в «цифру». По всему миру, не исключая и нашей страны, чудовищное количество знаменитых текстов оцифрованы так, что хоть святых выноси. Широко известные мемуары, своды законов, философские трактаты пестрят какими-то эпическими, невыносимыми ошибками. Даже те, что висят на сайтах университетов…
Вот хороший пример.
В начале XX века эскадренный броненосец «Унарелия» бороздил моря и океаны под российским императорским флагом. Его экипаж отважно дрался в Цусимском сражении. Четыре 12-дюймовых башни главного калибра исправно извергали огонь. Им вторили двенадцать грозных шестидюймовок. Две могучих трубы выпускали густые клубы черного угольного дыма.
Битва закончилась не к чести нашего флота, и боевой корабль оказался тяжело поврежден огнем японцев, а затем интернирован в одном из нейтральных портов. Но он еще вернется на родину, еще ударит из своих орудий по немцам в Первую мировую... Настоящая боевая биография! Но откуда столь странное название у российского военного корабля? Что за «Унарелия» такая? Не родня ли «Ундине»? Или «Карелии»? И почему в списках военно-морского флота Империи он никогда не числился? Просто корабль-призрак какой-то! И, однако, серьезные, авторитетные историки отечественного флота пишут о нем, предлагая вниманию читателей поразительные подробности. Вплоть до того, сколько снарядов выпустили его комендоры по японцам при Цусиме… Этот замечательный корабль – своего рода «поручик Киже» русской военно-морской истории. Он родился из текста, оцифрованного в неистовых 90-х, -- бывший эскадренный броненосец «Цесаревич» с героической судьбой. А раз попав на страницы издания по военно-морской истории, могучий корабль перебирался из одного текста в другой путем лихого копирования. И вот уже три… пять… десять… «высокопрофессиональных» текстов открыты для плавания этого филологического артефакта.
Благодаря таким унарелиям специалисты по сию пору с большим подозрением относятся к качеству электронных текстов. Бумажные оригиналы всегда точнее.
Какая книга надежнее
Великое, быть может, величайшее благо, которое несет в себе бумажная книга – неизменность текста. Да-да, именно то, что многим представляется изъяном традиционной книги, на самом деле – огромное достоинство.
Что представляет собой текст, введенный в компьютер? Набор знаков, который может быть отредактирован сколь угодно радикально.
Допустим, автор художественного текста выложил его в сеть. Другой человек скачал его, добавил 50% от себя, кое-что переделал, кое-что сократил, и вот уже родилась другая книга. Можно поступить проще: взять пять разных книг, нарезать их на кусочки, смешать, как смешивают ингредиенты салата, и… еще одна книга готова. Собственно, всё это уже существует. Разумеется, есть и другой путь: скачать чужой текст, отредактировать так, как представляется правильным, а потом выложить его опять, сохранив имя автора. Так возникла… нет, не новая книга. А принципиально иная редакции книги старой, притом автор ничего не может с этим поделать. Да почему бы не возникнуть десяти новым редакциям? Кому-то в романе «Анна Коренина» не нравится то, что главная героиня совершила самоубийство. Срежем концовку! Кому-то не нравится то, что ее возлюбленный ездит на лошади – это нетолерантно по отношению к бедному животному! Отлично, пусть ездит на мотоцикле. Кому-то не по душе сам факт любви между мужчиной и женщиной, так почему бы главному герою не заинтересоваться супругом Анны? И место действия лучше перенести в Англию: пусть всё выглядит более цивилизованно! И чтобы слово «Бог» никто не произносил. И…
А кто помешает? Лев Толстой выйдет из гроба и, рассыпая искры ярости пустыми глазницами, станет являться к своим обидчикам в полночный час?
Ну а теперь нечто более серьезное. Кому-то не нравится, что в Новом Завете Христос явился в Иудее. Не сделать ли его чистокровным римлянином? Или славянином? Немолодой, но очень мудрой женщиной? Инопланетянином? Последним выжившим представителем цивилизации неандертальцев?
Нет?
А почему, собственно? Мало ли на свете людей, которые в Библии видят просто «еще один текст» и не признают ее Боговдовхновенной книгой?
Берет досужий моралист Священное Писание, скачивает его в формате .doc, принимается подкрамсывать в духе «текущего момента» и личных пристрастий, а потом… Потом всё то же самое – выкладывает на каком-нибудь очень солидном сайте библеистов, приобретя пароль у знакомого хакера. А там такой траффик! Пока найдут и исправят… надо продолжать?
Итак, оказывается, пластичность текста – вещь не только очень удобная, но и сулящая в перспективе довольно неприятные последствия. Она разрушительно действует на сам фундамент нашей культуры, превращая краеугольные его камни в хаотично разбросанные кучки песка.
А бумажная книга… попробуй-ка ее вот так переиначить! Книжицу из домашней библиотеки нетрудно испортить зачеркиваниями, заклеиваниями и дописками между строк. Но кому, чему порченая книга принесет вред, помимо рассудка ее владельца? Если есть средства, воля и достаточно безумия в башке, можно, конечно, перенабрать какую-нибудь известную старую книгу на свой манер, а потом издать ее массовым тиражом. Но на это уйдут месяцы, не говоря уже о расходах. Совсем не то, что потратить час-другой активной работы за клавиатурой! На такое маньячество пойдет либо очень богатый умалишенный, либо очень богатая и предельно бессовестная организация неистовых идеалистов. Либо, на худой конец, очень богатое и абсолютно свихнувшееся государство. Примеры имеются, в том числе и на просторах нашего Отечества. Однако… всё это исключения, лишь подтверждающие правило: бумажную книгу исключительно трудно переделать -- в отличие от книги электронной.
Таким образом, бумажная книга это своего рода якорь культуры. Иначе говоря, тот инструмент хранения культуры, который не только концентрирует и передает информацию, но еще и оберегает ее от порчи.
Какая книга дает больше свободы
Известный современный писатель Эдуард Геворкян в эссе «Ликторы Александрии» нарисовал мир конца XXI века в виде полностью «оцифрованной» цивилизации. Там «…все тексты, картины, музыкальные произведения, словом, все, что является творением рук человеческих и имеющих определенную художественную, эстетическую или эмоциональную ценность оцифровано, записано и… доступно абсолютно всем… Оцифрованы музеи со всеми запасниками, оцифрованы частные коллекции, оцифрованы библиотеки, где еще сохранились бумажные книги, оцифрованы даже граффити… Но все это благолепие имеет некоторый… изъян. В соответствие с неким законом “Об ответственном хранении” все подлинники собраны в особо охраняемые места, в которые имеют доступ только сотрудники, да и то не все, “Александрийского хранилища”». А кто контролирует «якоря культуры», тот контролирует коллективный разум общества. И, разумеется, пожелает сделать этот контроль, во-первых, как можно более жестким и всеобъемлющим, во-вторых… «продуктивным».
Геворкян, следуя этой логике, рисует картины антиутопии, где зоркие внуки могут обнаружить у своей бабули бумажный томик сказок, которые она в свое время читала им на ночь, и сообщили «куда следует». «Силового изъятия» или чего-то уж совсем мрачного, в духе пожарников, сжигающих книги, -- как у Рэя Брэдбери – не произойдет, но цивилизация информационного господства немногих имеет не менее эффективные рычаги давления. Если бабуля откажется передать книгу в «Александрийское хранилище», то вскоре явится налоговый инспектор и объяснит, во сколько ей обойдется личное хранение, буде же владелица особой состоятельной, появится агент санитарной службы и расскажет, чем опасны бумажные клещи, псевдоскорпионы и синяя плесень, и во сколько ей обойдется обеззараживание. Потом начнут приходит счета из страховой компании, и нарастать они будут из месяца в месяц. Даже если владелица пожелает уничтожить опасный артефакт, ей это придется сделать при свидетелях – дабы не припрятала. По законам «дивного нового мира», право на информацию все же не отменяет право владеть ее носителем, но «…после нарушения Закона о сохранности артефактов человек может быть ограничен в доступе к сокровищам мировой культуры, науки и прочих радостей». Зато особо подготовленные сотрудники «Александрийского хранилища», новые корректоры, всегда готовы подправить то, чем они владеют – естественно, из самых благородных и возвышенных побуждений: «Сцены насилия смягчаются, у ряда обнаженных фигур появляются фиговые листки…» Что там они поправят у Христа? Включите воображение – вариантов много!
Страшные картины, не правда ли?
Пока до этого далеко. Но подобные футурологические построения надо воспринимать как вежливое предупреждение о грядущих неприятностях. Цифровая цивилизация начинает с величайшей умственной свободы, а заканчивает величайшим умственным рабством. А цивилизация бумажной книги все же дает личности достаточно средств сохранять интеллектуальную независимость.
