Мы живем во время одной их крупнейших исторических трагедий, о которой с ужасом будут писать учебники истории — и, по большей части, не замечаем этого. Интернет превратил планету в глобальную деревню — но в этой деревне каждая хата стоит с краю, в каждой хате свои скандальчики, и что происходит — на наших глазах — по соседству никого не волнует.
А происходит — если назвать вещи своими именами — уничтожение ближневосточного Христианства.
При полном невмешательстве цивилизованного мира, а иногда и при его косвенной поддержке. Ведь те, кто режет и изгоняет христиан — борцы за демократию, на стороне которых симпатии ведущих СМИ ведущих демократических стран и финансовая поддержка их правительств.
Точности ради, отметим, что кое-какие заявления о недопустимости истребления христиан делались — и в Европе, и в Америке — но на реальное событие событий они никак не повлияли, да и не имели такой цели. О реальном положении вещей пишет, например, американский автор Эндрю Долан в статье с откровенным названием “Как иракская война превратилась в войну против христиан, и почему поддержка сирийских повстанцев может уничтожить Христианство на его древнейших землях”. Автор напоминает, как развивались события в Ираке: “Вскоре после завершения боевых действий 1 мая 2003 года начался подлинный конфликт. Среди последовавшего хаоса и сектантского насилия иракские Христиане столкнулись с жестокими преследованиями. Ни американские военные, не Государственный Департамент не сделали ничего, чтобы защитить их... В условиях кампании систематического насилия американские военные не предоставляли никакой защиты гонимым христианам. В некоторых случаях, представители духовенства обращались к местным американским военным, умоляя защитить их — всегда тщетно. Американская администрация в Ираке, как и Государственный Департамент, отказывались признать, что христиане и другие меньшинства в Ираке подвергаются преследованиям из-за их веры.
Те иракские христиане, которым удалось бежать в Америку, по большей части получили отказ в предоставлении убежища и были депортированы.
Часть иракских христиан бежала в Сирию, где на тот момент они могли жить в условиях относительной свободы и веротерпимости, но вскоре им пришлось бежать от гонений — на этот раз развязанных сирийскими повстанцами, многие из которых были связаны с Аль-Каидой. Как ни странно, администрация Обамы решила оказать поддержку повстанцам, совершенно не задумываясь о последствиях. Масштабы этой поддержки не ясны, но имеющиеся данные указывают на то, что она значительна. Как и в Ираке, повстанцы особенно часто выбирают своими целями священников, которые являются наиболее заметными символами христианской веры”.
По свидетельству сирийских христиан “повстанцы” сражающиеся против режима Башара Асада, ведут широкомасштабное преследование христиан в этой стране. Так, в своем интервью средствам массовой информации иерарх Антиохийской Православной Церкви епископ Сейднайский Лука рассказал, что из своих домов были изгнаны 138 000 христиан, параллельно идет систематическое разрушение христианских храмов. «Они убивают людей. Человеческая жизнь для них не представляет никакой ценности».
В интервью «Голосу России» иерарх Антиохийской Православной Церкви митрополит Афамийский Исхак рассказал, что христиане Сирии “поддерживают законную власть, так как видят, что после прихода боевиков «творится немыслимое»: разрушения храмов, похищения священников, насильственное выселение христиан из домов, акты террора”.
Как на это реагируют правительства ведущих держав мира? В самом лучшем случае —заявлениями, в теории, осуждающими насилие — иногда настолько размытыми, что из них неясно, какая именно группа подвергается насилию и со стороны кого. В чем причины настолько вялой реакции? Можно назвать несколько. Во-первых, для политиков, права человека, носят, увы, инструментальный характер. Ничего нового в этом нет — это феномен, существовавший со времен образования первых государств и описанный Макиавелли в его знаменитой работе «Государь»: “государю нет необходимости обладать... добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими. Дерзну прибавить, что обладать этими добродетелями и неуклонно им следовать вредно, тогда как выглядеть обладающим ими — полезно. Иначе говоря, надо являться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым — и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранить готовность проявить и противоположные качества, если это окажется необходимо.... Итак, государь должен бдительно следить за тем, чтобы с языка его не сорвалось слова, не исполненного пяти названных добродетелей. Пусть тем, кто видит его и слышит, он предстает как само милосердие, верность, прямодушие, человечность и благочестие, особенно благочестие. Ибо люди большей частью судят по виду, так как увидеть дано всем, а потрогать руками — немногим. Каждый знает, каков ты с виду, немногим известно, каков ты на самом деле, и эти последние не посмеют оспорить мнение большинства, за спиной которого стоит государство. О действиях всех людей, а особенно государей, с которых в суде не спросишь, заключают по результату, поэтому пусть государи стараются сохранить власть и одержать победу. Какие бы средства для этого ни употребить, их всегда сочтут достойными и одобрят, ибо чернь прельщается видимостью и успехом, в мире же нет ничего, кроме черни, и меньшинству в нем не остается места, когда за большинством стоит государство. Один из нынешних государей, которого воздержусь назвать, только и делает, что проповедует мир и верность, на деле же тому и другому злейший враг; но если бы он последовал тому, что проповедует, то давно лишился бы либо могущества, либо государства”.
Поэтому те нарушения прав человека, которые могут быть использованы политиками в их целях, привлекут общее внимание, вызовут негодование во всем мире, исторгнут слезы скобри и гнева у миллионов телезрителей — а те, которые нельзя использовать, будут, по возможности, обходить молчанием. Если бы массовые гонения на христиан, которые мы наблюдаем в Ираке и Сирии, совершались каким-нибудь антизападным диктатором, это вызвало бы не только бурю негодования, но и отправку авиации НАТО, как в Ливию, или наземных подразделений, как в Ирак. Но — не совпало. Массовое убийство и изгнание христиан невозможно использовать для продвижения своей политики — следовательно, никого оно не волнует. Разве что какой-нибудь американский обозреватель воскликнет: “Какой позор для нашей страны и правительства!”. Но решения-то принимает в любом случае не он.
Другая причина — и это видно, например, при голосовании за соответствующие резолюции —признание христиан гонимым меньшинством резко противоречит идеологии ряда европейский партий, как и идеологии их единомышленников в США. Должность гонимого меньшинства прочно закреплена за совсем другими категориями граждан — а христианам отведена роль гонителей.
Вот когда не дают провести гей-парад, это нарушение прав человека. И когда не дают плясать в церквях, это тоже попрание свободы. А массовые убийства, истязания, насилия, изгнание сотен тысяч людей из мест, где их предки жили тысячелетиями — это все не очень интересно и волнует мало.
Можно ли что-то сделать с этим? Можно, и существуют уже сложившиеся методы действий, то, что в английском языке называют advocacy — усилия, направленные на то, чтобы повлиять на политические решения в интересах тех или иных групп. Эта практика опирается на особенность политики, подмеченную тем же Макиавелли — политикам важно выглядеть добродетельными, справедливыми и милосердными, и привлекая внимание к тому, что пренебрегая правами гонимых, они такими не выглядят, на их решения можно как-то влиять.
Политик, которому глубоко наплевать на преследования христиан, не может позволить себе сказать это вслух — и это можно использовать. Нам, христианам, важно научиться такой практике — в интересах наших преследуемых братьев в других странах и в интересах нас самих. Это большая тема, которая не поместится в эту статью — но ее стоит обдумать в самое ближайшее время.
