Cвященник Димитрий Струев
Вадим Петрович Кузьмин, которого чаще звали по наименованию его группы — «Черный Лукич», был одним из «отцов-основателей» направления, называемого «сибирским панк-роком». Близкий друг Егора Летова и Янки, когда-то именно он познакомил их между собой. Тем, кто не слушал его песни последних лет, часто представляется — из-за его причастности к сибирскому панку, да еще и из-за названия «Черный Лукич» — что творчество должно быть мрачным и тяжелым. Однако он часто на концертах вспоминал высказывание одной своей знакомой: «Какой ты Чёрный Лукич? Ты Белый Петрович!». Его песни, так же, как и он сам — сочетание простоты и глубины, жизнерадостности и пронзительности.
Всё не век горевать всё не век чашу пить
Будет время встречать будет время любить
А пока подождать а пока потерпеть
Погоди помирать
Занавески долой да в окно головой
Это батюшка мой воротился домой
Ну-ка стол накрывать ну-ка баньку топить
Погоди помирать…
Остались маленькие дети, которые будут ждать своего батюшку, не сумевшего «погодить помирать» — острая коронарная недостаточность. Самое тяжкое из моих впечатлений от похорон — когда увидел, как Лена — вдова — подкладывала под венок на могиле письма ему от дочерей, написанные «вслед»... «Здравствуй, папа». Детские каракули и рисунки...
В последние годы жизни, прошедшие в Воронеже, Вадим — воцерковленный православный человек, с очень глубоким восприятием таинств Церкви, с чистой детской верой. Он не написал песен на «духовные темы»: молитва была для него чем-то сокровенным, не требующим выплескивания на публику. Но она проявлялась в его песнях, как толкиновский «свет невидимой лампы», мирным и ласковым внутренним содержанием, столь контрастирующим с началом его творческого пути. Вадим щедро делился с людьми тем светом, который подарил ему Господь.
Единственное большое видео-интервью Черного Лукича было записано для видеоканала "Покров" Учебного комитета Русской Православной Церкви
Кира Салимова
Несколько дней назад нас потрясла новость: очень смешное сердце человека-праздника Чёрного Лукича остановилось. Мы были знакомы в последние два с половиной года его жизни довольно близко, и я не могу не поделиться тем, что мы получили от общения с поэтом. Я не буду писать о дискографии и эволюции творчества - о том, что можно найти в поисковике, а лишь о том, каким нам открывался человек Вадим Петрович Кузьмин.
Любовь не бывает безответной. Я помню состояние непрестанного удивления, бодрости и заражающей душевной открытости. Пожалуй, его можно описать так: непреходящая юность.
После череды первых лет семейной жизни, лет, связанных с устройством быта, рождением первенцев, немного замылился радостный образ мира, появилось то душевное устройство, когда что-то надо, но непонятно, что конкретно, и мы, вечно недовольные прожитым днём, на бегу и походя пытаемся впитать все земные блага и ощутить благодарность к Творцу, потому что так надо. Устройство, про которое говорят: молодость - гадость. В таком виде - замотанные родители и трое шилопопых детей - мы попали на концерт Чёрного Лукича.
Концерт для нас в целом не первый, но первый такой камерный: в кафе, что прямо около нашего дома. Чтобы не забыть сходить на него, я сорвала со стены магазина афишку и носила её в сумке как напоминание. И вот раздалось "позабывши клятвы детства, не достигнуть высоты" и "солнце пройдёт, горе пройдёт" и много других истинно христианских, но не избитых слов, сложенных в простые и запоминающиеся формулировки. Музыка, сочетающая в себе что-то из мелодий советских детских фильмов и что-то из мятежного субкультурного поиска в духе "как же сделать, чтоб всем было хорошо". Припевы типа «там-дарум-дей», дескать, а подумайте сами, братишки и сестрёнки. И общение после концерта. Неожиданно лёгкое общение.
Чистота детства и отзывчивость, глубокая и скрытая от чужих глаз вера. Настолько скрытая, что три Голгофских креста, выделенных в рисунке мачт кораблей, что на обложке альбома «Полярная звезда», мы рассмотрели только сейчас, да и то, когда нам на это указали. Вряд ли кто отвергнет идею, что жить так было правильно и здорово, но мало кто хочет такой жизни для себя. Принимать подарки приятно и легко, а отдавать неудобно и подчас больно. Но, к счастью для нас, есть люди, которым Господь даёт большое сердце, моторность и Ангела, который подкладывает им на стулья и в кровать кнопки. Мне больше нечем объяснить благую порывистость юности, действующую в теле иных десятилетиями. Таким был Вадим Петрович.
Мы же частенько оставляем у таких людей на пути лишь грабли. Мы не умеем долго нести бремя радости.
Многие теперь рассказывают, насколько добрым и милым им запомнился Дима (а мама его уменьшительно именно так называла почему-то), но это не совсем так. И я не хочу сказать что-то такое, что бросит тень на личность поэта. И я не имею сейчас в виду боль близких, которые регулярно лишались мужа, сына и отца ради нашего желания получить порцию оптимизма на концерте и после концерта, ведь в общении Лукич никому не отказывал, а иным и денег мог дать, и подарок существенный сделать. Не имею в виду и того, каким усталым и опустошенным порой он доставался жене и детям, ведь закон отмашки маятника никто не отменял. Но я вспоминаю, насколько строго он взыскивал с друзей ответную искренность. Не терпел чёрствости и неблагодарности, ругал громогласно, обижался шумно и был прав, как я сейчас понимаю. Нельзя было так бездарно терять время, что-то доказывать, считаться. «Не будь бухгалтером» и «Почему ко мне, как к двоюродному?», - я помню, как ты, Вадим Петрович, пытался нас изменить.
И жаль, что когда душа обновляется и растёт, тело умаляется и тлеет, ведь мы живём в местах, где силы человеческие ограничены. Иногда думается, что ты должен был себя жалеть. Но если бы ты себя жалел, это был бы не ты... Дима, мы очень любим тебя, хорошо, что ты всё-таки заехал к нам месяц назад и увидел, как мы устроились. Спасибо, что умел просить прощенья, даже если был не виноват, спешил примиряться и примирять. Если Господь будет судить тебя так же, как ты относился к людям (а Он обещал), то у тебя всё должно быть хорошо. На корабле, что ты нам подарил, уже давно живут три ангела, которых сделали дети. Да ты и сам видел. Столько было знаков, что наша последняя встреча действительно последняя, которых мы не прочитали... И ты ничего не забыл у нас тогда, как бывало обычно. Но себя отдал с избытком. Чёрный Лукич, которого мы за глаза часто называли Ногу-на-Ногу и Пасхальным Куличом.
Там – дарум – дей.
У Вадима остались женв Елена и семеро детей: Евгений, Ян, Анастасия, Тим, Александра и Василиса и Григорий. Живы и его родители-пенсионеры, хотя оба тяжело болеют: Людмила и Валентин.
Наша редакция просит всех православных христиан, по-возможности, помолиться о них. Сообщаем также и реквизиты, по которым семье можно оказать помощь:
1. Карта СБ № 639002139004243712
или
2. Центрально-Черноземный Банк СБ РФ г Воронеж Д\О 0105 лицевой счёт № 40817810613002358260
