Я верил в Бога с самого раннего детства благодаря родной бабушке. Она жила в нашей семье и была образцом невероятной стойкости, последовательности и твёрдости в своей вере. До самой смерти она всегда молилась утром и вечером, до и после еды, пока не ослепла, читала Евангелие, соблюдала все посты. Я никогда не видел ситуаций, в которых она шла на компромисс со своими убеждениями. «Я не советская гражданка, а православная христианка». Так говорила она, отвечая на расспросы, почему она, например, игнорирует празднование Нового года. А она жила по старому календарю, не хотела иметь и не имела никаких дел и контактов с безбожным государством, никогда не получала от него пенсию и жила с нами в Москве без прописки и паспорта нового образца…
Её личный пример жизни был самым мощным аргументом, приводящим к безусловной вере, которая лишена сомнений и не провоцирует множества вопросов к себе и христианству. Когда же вопросы стали вдруг возникать, ответов я не находил, как и литературы, которая могла бы мне чем-то помочь. Обсуждать свои вопросы и, тем более, сомнения, с бабушкой не получалось.
После возвращения из армии, в 20 лет, мне показали книгу протоиерея Александра Меня «Сын Человеческий». Через год, в 1989, я стал регулярно посещать Библиотеку иностранной литературы и, к своему счастью увидел объявление о цикле лекций о христианстве, ведущий – протоиерей Александр Мень. Сейчас мне кажется, что я не пропустил ни одной лекции первого цикла. После занятий в институте я в спешке ехал на лекции, не успевая даже легко перекусить и чувство голода было постоянным спутником этих бесед. Зал был практически всегда переполнен. Я впервые видел большое количество православных людей, чей образ существенно отличался от привычных для меня бабушек, приходивших на службу.
Феномен присутствия на этих лекциях оказался для меня важнее того, что я слышал на них. После лекции отец Александр отвечал на вопросы в записках, которые ему передавали. Это были ответы лично Александра Меня, как живого, думающего и верующего христианина и священника, а не обладателя готовых ответов и цитат. Увы, я не могу припомнить и повторить ничего из услышанного. Во мне сохранился лишь ясный образ очень красивого человека в облачении и память о свершившейся возможности вести внятную речь на современном русском языке о Христе, вере и Церкви. Это был первый и важнейший опыт встречи с человеком глубокой веры и рационального знания, с проповедником, способным говорить с огромной аудиторией на понятном ей языке.
Но самой главной, изменившей мою жизнь лекцией оказалась не одна из тех, что я прослушал, а та, которую я пропустил. В сентябре 1990 года начался новый цикл занятий. В объявлении было указано, что в пятницу 7 сентября состоится вводная лекция. Я был счастлив продолжению первых встреч, но… мне нужно было что-то срочно сделать в связи с учёбой или работой и я решил, что вводную часть можно пропустить. Вспомнить свои «неотложные» дела в конце сентябрьской недели и, вообще, ничего из этой пятницы дня я никогда не мог. Это день исчез в небытие. Моё намерение пойти на следующую встречу из нового цикла не могло быть реализовано. В воскресенье, 9 сентября 1990 года отец Александр был зарублен топором.
Я был на похоронах, мучаясь от горя и чувства вины от того, что у меня была возможность еще раз увидеть его живым, но я её сам упустил. Я мог что-то сделать и не сделал. Мог увидеть человека в последний раз и не увидел. Это был ужас того, что не свершилось.
После этих событий я ввёл для себя правило, которому следую в меру своих сил уже 25 лет. Если передо мной стоит выбор, встретиться с дорогим мне человеком или продолжить важные дела, я выбираю встречу. Лекция Александра Меня, на которой я не был, стала для меня первым трагическим опытом понимания, что каждый раз – это последний раз.
Подготовила Анастасия Денисова
Материал создан на основе интервью с руководителем исследовательской компании “Радость понимания” Александром Новиковым и постоянным автором "Фомы" протоиереем Игорем Фоминым в рамках программы "Светлый вечер" на радио "Вера". Прослушать запись эфира можно на сайте радио "Вера".
