Владимир Легойда: Человеку нужен Бог
В четверг 4 декабря в московском культурном центре «Покровские ворота» состоялась презентация новой книги Владимира Легойды «Человек в шкуре дракона». Это сборник редакторских колонок в журнале «Фома», публикаций в СМИ и интервью главы Синодального информационного отдела.
Владимир Легойда рассказал гостям, в чем смысл названия его новой книги, что такое чудо по-христиански, как меняются его собственные представления о вере и человеке и многое другое.
Говоря о названии новой книги, Легойда отметил, что «Человек в шкуре дракона» – самый подходящий образ, который точно передает состояние современного человека.
–Это третий мой сборник, первый назывался «Мешают ли джинсы спасению?». Я считаю, это было самое легкомысленное название, но может быть, и самое удачное.Оно было связано с дискуссией о том, как одеваться: когда православный человек стал безошибочно определяться, например, девушка – по длинной юбке, по грустному взгляду, платочку и так далее. И тогда это обсуждалось на страницах нашего журнала, и в процессе дискуссий появилось такое название.
Второй сборник назывался «Декларация зависимости». Для меня это очень важный заголовок. Наши представления о независимости, о свободе всех и вся и о возможности такой свободы, конечно, очень наивны: человек всегда от чего-то зависим, – пояснил Легойда.
Автор книги сказал, что ему близка позиция, «которая говорит, что если уж от чего-то зависеть – то зависеть от Христа, то есть от добра и от любви. А человек, который зависит от добра и от любви, он несвободен».
–И последнее название, оно для меня очень дорого. Это очень глубокий образ. Мне кажется, все знают и помнят, льюисовский образ мальчика Юстэса, который превращается в дракона, и не может сбросить с себя этот облик. И тогда приходит лев Аслан, который символизирует Христа, сдирает с него эту шкуру.
Мне кажется, что любой человек, который пытается что-то сделать с собой, он понимает, что мы в этого дракона все равно ежедневно превращаемся. И ты в какой-то момент понимаешь, что ты не можешь сам от этого освободиться, и тебе нужна помощь. Человеку нужен Бог. Мне кажется, что это точный, поразительно глубокий образ. Сложно придумать что-то лучше.
У автора спросили, не боится ли он, что читатели будут воспринимать его творчество как модель поведения, которой надо неукоснительно следовать:
–Боюсь. Но я думаю, что это следует из моих текстов. Они никогда не заканчиваются и не начинаются так, что – записывайте, учите наизусть повторяйте вместо вечерних молитв.
Но и читая Евангелие, – отмечает Легойда, – люди могут делать несоответствующие выводы.
–Есть такое выражение, очень известное, что спасение совершается между страхом и надеждой. Вот между страхом и надеждой все это и пишется.
–Колонка редактора,– пояснил Легойда пришедшим гостям, – это совсем не обязательно рассказ о каком-то событии. Вот может прийти в голову название, просто понравиться фраза – а потом ты пишешь текст. Или ты пишешь – у меня так часто бывает – последнее предложение в колонке, а потом к нему пристраиваешь остальное.
Владимира Легойду попросили привести пример самой интересной бытовой зарисовки для создания текста:
–Конечно, фомичи на меня обидятся, но это колонка, которую я написал для журнала «Русский пионер», я написал про детей, была тема номера «Эйфория», и я написал колонку про эйфорию отцовства. Она начиналась с воспоминаний о рождении первого ребенка, а заканчивалась (тот, кто меня на Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) читает, знает, что я пишу диалоги про своих детей, как я с ними общаюсь) одним из моих любимых диалогов. Я пришел с работы и спрашиваю у средней дочки: «Анечка, как дела?» Она говорит: «Вот, замуж собралась». Я: «А жених кто?» Она отвечает: «А жениха пока нет».
На вопрос о том, действительно ли сложно увидеть, что и в будничной, рутинной жизни, Бог не перестает действовать, автор ответил:
Внешний взгляд на христианство очень часто рисует христианство как такое сказочное, мифологическое пространство, оторванное от жизни. Я был вчера и позавчера в Екатеринбурге, встречался с журналистами, и они спрашивали, а вот Церковь, насколько она далека от жизни? А мне кажется, что это ложное представление, потому что связка христианской веры с чудом, она достаточно условная. Под чудом понимают обычно то, что нарушает естественный порядок вещей. Вот если бы микрофон сейчас взлетел, вот это было бы чудо. С христианской точки зрения, это совершенно не чудо: ну взлетел микрофон, мало ли. Это не так важно.
Владимира Легойду спросили и о том, изменились ли за время работы над книгами его представления о человеке:
–У меня совершенно точно изменились взгляды на одного человека – на себя самого.
По словам автора книги, у него произошло прощание с иллюзиями о себе самом. «Я пытался об этом сказать, говоря об эволюции названий сборников. Это с точки зрения внутреннего понимания, ощущения и знания себя».
– Но у меня не произошло потери понимания того, что вера – это самое главное в жизни. Помните, знаменитая перестроечная фраза из фильма: «К чему дорога, если она не приводит к храму?»
С пониманием высокой ответственности за каждое сказанное слово
Назначение на церковную должность повлияло на свободу публицистики, но не ограничило ее, – заявил Владимир Легойда на презентации своей новой книги "Человек в шкуре дракона".
Глава Синодального информационного отдела отметил, что с детства для него большой ценностью является чувство ответственности. «И когда ты понимаешь, что любое твое слово – любое буквально, где угодно сказанное – может выйти в публичное пространство, это обостряет чувство ответственности до предела».
«У меня есть любимая история, когда нас, несколько человек, только назначили 31 марта 2009 года работать в Синодальный информационный отдел, через несколько дней нас позвали на Федеральный канал на какую-то большую программу. И я тогда у Святейшего Патриарха спросил (мне очень не хотелось туда идти всего через два или три дня), а нужно ли мне туда пойти. Он сказал: «Конечно, конечно, это ваша работа, вам нужно идти».Потом выдержал небольшую паузу и добавил: «С пониманием высокой ответственности за каждое сказанное вами слово». И я вот с этим в течение почти шесть лет уже живу».
«Я был очень благодарен, что тогда в моей жизни это изменение произошло, – поясняет Владимир Легойда, – потому что оно меня чуть больше дисциплинировало, а это, на самом деле, не есть невозможность какого-то свободного брожения словесного, интеллектуального, творческого и так далее. Это, наоборот, позволяет четче формулировать мысль, потому что ты не можешь взять за взгляд нечто: «я так вижу», «а мне так кажется». Поэтому назначение здесь, безусловно, повлияло, но я здесь не вижу проблемы с каким-то отрицательным исходом».
Отсутствие чувства ответственности Владимир Легойда наблюдает в социальных сетях. «Есть одна характеристика времени, которая мне кажется глубоко печальной: это то, что у нас многие вещи происходят по́ходя. Вот мы походя говорим что-то, не задумываясь, о людях, которых мы не знаем, никогда не видели, может быть, или видели только по телевизору; мы походя выносим какие-то суждения о мире, о Церкви, не важноо чем. Мне кажется, что у человека нет права говорить походя».
«Мне кажется, что цена слова, она очень высокая. И я проблему вижу в том, когда этого нет. Когда люди безответственно что-то заявляют и говорят, что вот, свобода – это значит, что ты можешь говорить и, не задумываясь, обижать кого-то. Например, вы заходите на Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), и кто-то пишет: «Вот негодяй…».
Но в христианстве сказано, что нужно относиться с уважением к образу Божию в другом человеке. Ты всегда должен знать что это чей-то отец или чья-то дочь. Вот когда тебе хочется в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) что-то написать, ты подумай о том, что зайдет его сын и прочитает. Ты готов к этому?»
Не «строгие бабушки», а сам человек мешает себе пойти в церковь, – Владимир Легойда
Владимир Легойда высказал мнение, что главная причина, которая мешает пойти в церковь – сам человек. «Кроме нас самих нам ничего мешать не может, все остальное отговорки», – сказал глава Синодального информационного отдела на презентации своей новой книги «Человек в шкуре дракона» в четверг 4 декабря.
«Я помню замечательный эпизод– студенчество, первый курс – я зашел в Данилов монастырь. Вот, иду, руки сзади сложил. Подбегает ко мне какая-то, как принято говорить, бабушка и говорит: «Что вы тут делаете, что вы позволяете себе, ходите тут, оскверняете». Что я там осквернял, я не знаю до сих пор, но я вышел в таком благородном негодовании, что вот-де я, такой, хороший парень, который, наконец, к этой церкви решил прийти и осчастливить ее своим замечательным и гениальным присутствием, а мне тут плюнули в душу. Вот давайте холодно проанализируем: кто мешал мне? Только я сам».
«Понятно, что это не снимает ответственности с таких людей. Но лично я считаю, что только я виноват: я мог улыбнуться этой бабушке и сказать «извините»», – поясняет Легойда.
Подобной ситуации можно избежать, если понимать, зачем мы приходим в церковь, – убежден Владимир Романович.
«Недавно мы со студентами обсуждали ситуацию: человек вырос в верующей семье, пел на клиросе, а потом ушелиз храма. Но для себя я сделал такой вывод: он не ушел из храма, он туда еще не приходил. Потому что во всем нашем диалоге ни разу не прозвучало слово Христос, слово любовь, Евангелие. Были бабушки, дедушки, певчие, еще кто-то. Но это же все не то!»
Владимир Легойда: Молодежь все равно придет к Церкви
На презентации своей новой книги «Человек в шкуре дракона» Владимир Легойда рассказал про то, как, по его мнению, меняется отношение сегодняшних студентов к Церкви.
«В чем я вижу проблему современной жизни у нас в России, в Церкви: есть многочисленное поколение людей, мое поколение, которое пришло в Церковь в районе 1988-го года, года Тысячелетия Крещения Руси, когда все открывалось, появлялись книги, интерес. Тогда получилось так, что мы, дети, приводили со временем в храм своих родителей. При этом наши дети сегодня нередко уходят из храма. Вот это такое мое наблюдение – то, на что нельзя не обращать внимание».
Причину Владимир Легойда видит в том, что у многих современных молодых людей, которых с детства водили в спорт-клубы и кино… в храм, в воскресную школу, на клирос, «не было «горнила страданий» и «обязательных сложных вопросов, к себе, к Богу». Не может быть пути к Богу без страданий.
«И это не мне так кажется: это в Евангелии так написано. Евангелие же не повествует о том, как пришел Христос, и все заколосилось. Там сказано, что после Входа во Иерусалим была Голгофа, было Распятие. И не сказано, что как начали ему стелить эти пальмовые ветви, так до победного конца и стелили. Не так же? А почему мы считаем, что путь человека к Богу должен быть другим, если Бог Сам сказал: вот этот путь такой?»
Владимир Романович считает, что если к ребенку, который еще не задумывался над сложными вопросами, подойдет «какая-нибудь бабушка злая», то он скорее, сделает выбор в пользу боулинга, чем в пользу храма.
«Почему мне это не кажется катастрофичным? Потому что все равно придет. Потому что эти вопросы возникнут», – уверен Легойда.
«Почему мне это не кажется катастрофичным? Потому что все равно придет. Потому что эти вопросы возникнут», – уверен Легойда. Однако, заявляет глава СИНФО, это не повод для Церкви считать: «Ну, раз придет, значит, мы можем расслабиться». Владимир Легойда подчеркнул, что все-таки«это очень серьезный вопрос». Легойда напомнил, что молодежная миссия – одно из главных направлений служения Патриарха. «Он недавно встречался с молодежью, 10 тысяч человек – он к ним пошел, говорил с ними о понятных и важных им вещах, он понимает, что это очень важно», – говорит глава СИНФО.
Легойда уверен: человек не может жить без религиозного интереса. «Он может по-разному выражаться, это может принимать разные формы – агрессивного вопрошания, еще чего-то. Чего нет, так это безразличия: его не было, и нет. И в этом смысле, интерес, он сохраняется, на мой взгляд. Но, повторяю, может по-разному выражаться».
«Но есть еще одно, безусловно, положительное изменение – оно напрямую не связано с Церковью, просто сами студенты стали меняться в лучшую сторону. Не могу сказать, что сейчас это утвержденное мнение, но я три-четыре последних года замечаю: пошел другой студент!»
Однако Легойда отмечает, что при этом есть, на его взгляд, и катастрофические моменты: «Вот сегодня на лекции я говорил что-то про Средние века, и в момент, когда я начинаю говорить о Рабле, я понимаю, что из 70 сидящих студентов никто не знает, кто такой Рабле. И мне не на что опереться: я понимаю, что все, что я говорю, вообще не может усваиваться. И это, конечно, катастрофично».
