К Великому посту можно готовиться по-разному.
Карнавал, например, представляет собой католическую традицию подготовки к посту как к череде тягот. А перед нею, вроде, небесполезно «отпустить» себя, побезобразничать вволю под маскою, понарушать все и всяческие правила, налопаться вкуснятины, и уж потом, издав печальный вздох, погрузиться в пучину постных ограничений.
В карнавале ведь главное что? Костюмированное представление? Буйство ряженых? А вот и нет. Прощание со скоромной пищей! Недаром же он и называется «карнавал» -- от латинских слов «carnis» (мясо) и «vale!» (прощай).
Конечно, крепко верующий католик сначала отстоит богослужение, а потом уже пойдет наряжаться на маскарад или в ресторан. Но маскарадное шествие, шутовство, обжорство и лихие проказы занимают в этот день куда как больше места, чем служба в храме.
У нас, православных, другой способ приготовляться к посту – Масляная неделя, она же, более строго, «Сырная седмица».
Казалось бы, некоторое сходство есть: то же мясо есть уже нельзя, а яйца, рыбу и молочные продукты можно, притом можно и среду, и в пятницу. А масленичные гуляния со сжиганием чучела близки карнавалу. Казалось бы, ешь блины от пуза, не забывай смачивать сметанкой, заворачивай в них рыбку, и наслаждайся жизнью!
Что ж тогда, «возрождаем традиции предков»?
Да каких предков! В городах Российской империи жизнь общества подчинялась христианской культуре. И лишь кое-где в глухих деревнях по старой памяти еще жгли чучелки, да пели древние малопонятные песни, жутковатый смысл которых (обращение к языческим «божествам») был давно и намертво забыт. Но даже там язычество как система давно сгинуло без следов. Деды-прадеды так веселились, ну и внуки-правнуки так веселятся, уже не вкладывая в свое староманерное веселье никаких «сакральных» идей.
Откуда же пошло бурное празднование Масленицы, продолжающееся и сегодня на радость турфирмам и артелям копоративщиков?
Никакой древности в этой традиции нет, она родилась всего несколько десятилетий назад. Неоязычество (в том числе его «праздничные» формы) начало новую жизнь в рамках идеологической кампании «за возрождение народных обычаев» годов с 60-х. Занимались им серьезно: и наука получила заказ на «исследования язычества древних славян», и кинематограф – на «патриотические язычество», и литература – на «светлые образы волхвов и берегинь», и… инструктора райкомов ВЛКСМ – на разработки в духе «нельзя найти, так надо сочинить!» Цель: создать под шатающимся «советским патриотизмом» дополнительную подпорку. Христианство-то для выполнения этой задачи использовать никак нельзя…
Вот и «сочинили»… Идеологическая машина долго раскачивалась, но к мутному времени 80-х она как раз набрала ход. Итог: наше современное неоязычество никак не укоренено в русской древности, это создание неразборчивых позднесоветских времен. Но до того коммерчески прибыльное, что время от времени ему пытаются придать значение чего-то величественного, уходящего в незапамятную архаику Киевской Руси, а не в кабинеты комсомольских начальников.
К Великому посту можно готовиться по-разному.
Вот только с помощью Масленицы к нему приготовиться нельзя, скорее – отойти от него подальше, так, чтобы его не было видно и на горизонте.
Многие возразят: как же так? А Масленица? Неужто не праздник? Не символ ли солнца ли мы едим, когда кладем блин в рот? Не с зимой ли расстаемся, сжигая чучелко, и не весну ли встречаем хороводами?
Что ж, это как раз тот случай, когда стоит, против обыкновения, ответить на вопрос вопросом: а для кого этот праздник, который иногда с торжеством во взоре именуют «славянским карнавалом»? Для христиан? Вот уж нет! У Масленицы нет ни малейших христианских корней. Одно только формальное сходство: в название помянуто все то же масло, что и в словосочетании «Масляная неделя». Православный никакими символами солнца не питается, он попросту есть блины, и уж в этом ничего худого нет.
Действительный смысл приуготовительной седмицы совсем в другом. Православному, у которого Великий пост не за горами, дается возможность войти в него мягко, притом войти и телом, и душой. Не набить брюхо до барабанного натяжения, а потом, за час перед началом поста, сказать себе: «Эх, вот теперь потерпим…» -- нет, идея Сырной даже близко к этому не лежит. Великий пост – время великого покаяния, очищения от грехов и освобождения от соблазнов. Душа и тело задолго до начала поста должны понемногу начать переход к самоограничению, к сосредоточению на «перемене ума». Не рывком, не надрывным отказом, а медленным расставанием со страстями… в том числе и со страстью к чревоугодию.
На заставке: Битва Масленицы и Поста (фрагмент), Питер Брейгель Старший, 1559
