Какой он – современный Кавказ? Чем живут и о чем думают там люди? По новостным сюжетам многие делают вывод, что Кавказ – это лишь некая зона тревоги, та область на карте, которая ассоциируется с словом «напряженность». Но насколько соответствуют эти ощущения реальности? В этом попытались разобраться наши корреспонденты.
В начале декабря по инициативе фонда «Православные инициативы» и при поддержке Фонда президентских грантов из Москвы стартовала необычная автоэкспедиция – «Кавказ Неизвестный». Организационный партнер – Махачкалинская епархия.
За две недели участникам экспедиции предстоит преодолеть более 6000 километров. Особенный интерес представляет жизнь русскоязычного населения и духовенства Махачкалинской епархии, включающей в себя территорию Чечни, Ингушетии и Дагестана. В автоэкспедиции «Кавказ Неизвестный» принимает участие старший обозреватель и фотограф журнала «Фома» Юлия Маковейчук и журналист Александр Егорцев.
Блокпост на выезде из Северной Осетии. Вооруженные полицейские в касках и бронежилетах останавливают нас и еще несколько легковушек, спрашивают паспорта, интересуются, куда едем, просят открыть багажник, смотрят, не везем ли среди вещей оружие. Затем начинается привычная на трассах Кавказа процедура выборочной проверки автомобилей и регистрации документов. Наконец, КПП позади – мы в Ингушетии.
– Вы с ума сошли? На Кавказ, на машине, да еще и с московскими номерами, без охраны! – перед отъездом в экстремальную автоэкспедицию всезнающие знакомые, недоумевая, спешили дать советы, как себя вести в «зоне боевых действий». – В горы не лезьте (там ваххабиты), по ночам никуда не высовывайтесь (разгул бандитизма), везде только в платочках (сойдете за местных), в Ингушетии вообще лучше не останавливаться (самая неспокойная, говорят, республика).
***
Итак, Ингушетия. Проезжаем Назрань. За окном мелькают нарядные новопостроенные мечети, школы и торговые центры. Первые минуты ощущаем себя «белой вороной» с московскими номерами, кажется, что все на нас недобро косятся и только и ждут момента, когда мы остановимся, чтобы напасть. Но уже вскоре замечаем, что машин с московскими номерами на Кавказе не так уж и мало. Многие, часто бывая в Москве и зная, что к регионам 05 (Дагестан), 06 (Ингушетия) и 95 (Чечня) в столице повышенное внимание, предпочитают обзаводиться автомобилями с московскими номерными знаками.
Навстречу колонна из четырех крытых грузовиков и двух БТРов – не иначе как с очередной спецоперации. Главное, как нам говорили, в Ингушетии не останавливаться…
Вдоль реки Сунжи движемся в направлении Чечни. Слева на окраине какого-то села над одноэтажными домами внезапно замечаем колокольню и православный крест. В Ингушетии?!
Решено: поворачиваем, надо выяснить!
***
Попетляв по узким улочкам города Сунжи, подъезжаем к воротам Ново-Синайского монастыря. Стучать или звонить не приходится, в дневное время храм ежедневно открыт и калитка в воротах не заперта.
При появлении заходящих незнакомых людей из помещения охраны показывается настороженный человек. Быстрыми шагами идет навстречу, при этом помахивая правой рукой, в которой нетрудно разглядеть компактный пистолет-пулемет. Выяснив, что мы из Москвы, приехали посмотреть церковь и оружия при нас нет, полицейский успокаивается.
– Можете зайти в храм, он открыт, – охранник, до этого грозный и воинственный, дальше объясняет вполне доброжелательно. – Если нужен священник, постучите вон в ту дверь…
На входе в монастырский корпус табличка с призывом не стучать в дверь кулаком, а просто помолиться: «Молитвами святых отец наших…»
Слегка робеем, поэтому молитву произносим еле слышно, вполголоса, и все-таки дополняем принятый ритуал стуком в дверь.
– Из каких краев вы приехали? Из Москвы? У вас машина на улице, за воротами? – интересуется вышедший на крылечко батюшка. – Вы бы загнали ее во двор, а то мало ли…
Последнее произнесено добродушнейшим тоном. Но совету мы вняли и тут же завели машину на охраняемую территорию, не забыв за собой закрыть ворота.
Наместник и еще один священник Покровского храма служат и живут здесь постоянно. Окормляют русскоязычное население Ингушетии, встречают паломников и путешественников, а когда нет других забот, просто молятся – в тишине и уединении.
– Уже поздно, оставайтесь у нас на ночь, – предлагает отец Андрей, – завтра можете съездить в горы, в страну башен и к древней церкви Тхаба-Ерды. А сейчас зайдите в наш Покровский храм, напишите записки.
Храм Покрова Богородицы – на сегодняшний день единственный в мусульманской Ингушетии. Когда-то их было больше (кругом много станиц, основанных казаками – Троицкая, Нестеровская, даже речка Иерусалимка напоминает о христианской топографии), но две тяжелых войны и массовый исход русских кардинально изменили демографическое и религиозное соотношение проживающих в Ингушетии.
***
Город Сунжа, расположенный в долине одноименной реки, имеет давнюю историю, хотя городской статус и нынешнее название получил лишь год назад. В начале XIX века здесь находилось ингушское селение Кури-Юрт. В 1845 году, во время Кавказской войны, казаки основали на берегу реки станицу Сунженскую. Позднее по указу императора Николая I станица была переименована в Слепцовскую (в честь генерал-майора Н.П.Слепцова, погибшего в 1851 году). После революции в 1939 году станицу Слепцовскую переименовали в Орджоникидзевскую (так советское правительство решило увековечить память Серго Орджоникидзе, организатора "расказачивания" в этих краях). И только в 2016 году поселок Орджоникидзевская был переименован в Сунжу – и тогда же получил статус города.
В XX веке в Орджоникидзевской проживало значительное количество русских, но последующие военные и межнациональные конфликты привели к массовому исходу. В 2006 – 2008 годах, казалось бы в уже мирное время, в ряде городов и сел Ингушетии была совершена серия резонансных преступлений (взрывы, поджоги, обстрелы). С 2007 года после череды убийств и терактов началась новая волна оттока русских из республики.
И хотя жизнь с тех пор кардинально изменилась – в Ингушетии уже нет того разгула бандитизма, местные власти заботятся о русском населении, помогают православному храму – беженцы пока возвращаться не спешат. Возможно, в душах людей очень глубоко засел страх от того, что пришлось пережить в те годы.
***
Войдя в сунженский храм, справа над кануном (столиком с Распятием и свечами для поминовения усопших) замечаем фото старенького священника. Это протоиерей Петр Сухоносов. Весной 1999 года в Покровскую церковь ворвались боевики, выволокли отца Петра из храма и увезли в направлении Чечни (до ее границы отсюда рукой подать). Он так и умер в плену, тело до сих пор не найдено...
Его знали многие, и не только в Сунже. Погибшего батюшку-молитвенника с любовью и болью вспоминают православные всего Северного Кавказа.
Среди росписей Покровского храма, если присмотреться, на правой стене можно увидеть седобородого священника с крестом и Евангелием. Канонизации протоиерея Петра Сухоносова не было – поэтому на росписи он изображен без нимба. Хотя в народе его уже почитают как пострадавшего за Христа, за веру.
После гибели Сухоносова Покровский храм оставался какое-то время без священника. В конце 1999-го года на место отца Петра в Орджоникидзевскую направили нового священника – думали, что временно. Но иеромонах Варлаам прослужит здесь почти 12 лет – в самые неспокойные и трудные для Ингушетии годы. Впоследствии он станет епископом Махачкалинским и Грозненским, нынешним главой Махачкалинской епархии.
***
Хотя в Ингушетии относительно спокойно и обстановка в регионе уже несколько лет как нормализовалась, Ново-Синайский монастырь находится под круглосуточной охраной. К повышенным мерам безопасности верующие относятся с пониманием и благодарностью. Береженого и Бог бережет... У многих еще жива память о тех нелегких временах, когда станица страдала от террора бандитов, а Покровская церковь не раз подвергалась нападениям и обстрелам.
– Храм открыт ежедневно, он открыт для всех, – объясняет священник Андрей Миссюра, – и это самое главное! У нас совершается литургия, каждое воскресенье. В храм приходят люди, а в последние 2-3 года не только пожилые, но и семьи с детьми.
Сегодня в Сунже до сих пор есть и те, кто никуда из республики не уезжал. Пусть небольшая, но крепкая церковная община – теплящийся неугасаемый огонек Православия.
– Наверное, в нашем случае, – признается отец Андрей, – главная миссия Покровского храма и Ново-Синайского монастыря – не в какой-то бурной миссионерской или социальной деятельности (что в наших условиях весьма проблематично), а хотя бы просто в сохранении Православия в этом регионе, в молитве и утешении людей.
***
Ближе к вечеру решаемся поехать в сторону Главного Кавказского хребта. Там, как рассказали священники, находится знаменитая «страна башен» – старинные ингушские селения, каменные города, крепости и древний христианский храм Тхаба-Ерды.
Погода испортилась, моросил дождь, над горами нависли тяжелые тучи. Нужно было торопиться, чтобы успеть в страну башен до темноты, иначе поездка окажется напрасной. Станица Нестеровская, селения Алхасты, Галашки, Мужичи, Нижний Алкун. Дальше дорога петляла по ущелью вдоль реки Ассы.
Оставив позади окутанные облаками хребты, автомобиль экспедиции оказался на высокогорном плато. Здесь открывалась совершенно другая Ингушетия, не затронутая современной цивилизацией, первозданная и загадочная.
В какой-то момент охватывает восторг. То здесь, то там внезапно стали показываться старинные селения ингушей. И множество башен – не одна, не две, а целые башенные комплексы, замки и крепостные стены. На склонах гор и на вершинах, в ущелье над рекой, на острых скалах и покатых холмах...
На развилке перед КПП шлагбаумы и несколько грунтовок, по которым можно добраться к знаменитым памятникам и башенным комплексам: "Эгикал", "Вовнушки", "Таргим", "Тхаба-Ерды".
Примерно через 15 минут горная дорога выводит к холму, на склоне которого одиноко стоит открытое всем ветрам здание прямоугольной формы, сложенное из разнокалиберных камней. Это и есть храм Тхаба-Ерды – древнейшее христианское сооружение на территории Ингушетии.
Его название трактуют по-разному. На сегодняшний день распространено несколько вариантов расшифровки: "Храм святого Фомы"; "Две тысячи святых"; "Наша вера" (или "Храм веры").
Нет среди ученых и единого мнения относительно точной датировки этого храма и его основания. Часто указывают VIII – IX века нашей эры, отмечая в архитектуре Тхаба-Ерды синтез грузинского и древне-ингушского стилей. Другие больше склоняются к X веку.
Несмотря на кажущуюся простоту, этот дивный храм, построенный грузинами на рубеже первого и второго тысячелетий, до сих пор хранит множество загадок. Особый интерес представляют настенные детали. Сразу бросается в глаза необычная композиция на западном фасаде. Над входом на плитах помещены две фигуры: центральная (меньшего роста), как полагают, изображает Христа, справа (размером побольше) – изображение ктитора храма (то есть его устроителя, заказчика). Правой рукой ктитор держит опущенный меч, левой рукой поднимает крест. У многих сразу возникает вопрос: почему фигурка ктитора на храме Тхаба-Ерды больше Христа? Как могло произойти такое нарушение иерархичности?
Возможно, причина несоответствия в том, что еще в средние века часть плит была утрачена. Когда храм начали реставрировать, найденные плиты поместили в свободные ниши. То есть изначально изображения могли располагаться как-то иначе.
На фасаде и сегодня остаются выемки от других плит, которые бесследно исчезли или же находятся где-то рядом, на территории "страны башен".
В восточной части храма в арке размещена еще одна любопытная композиция. В правой части изображен человек, протягивающий руки к еле различимому зверю. Сюжет восходит к Библии: это Самсон борется со львом. Слева над окном алтаря еще три фигуры: предположительно, Христос и предстоящие Ему двое ктиторов, один из которых на руках преподносит здание храма.
Внутри Тхаба-Ерды всегда царит полумрак, разумеется, здесь нет ни электричества, ни фонарей. Естественное освещение проникает через небольшое окошко в алтарной части. В самом алтаре сегодня лежит большой каменный крест, на амвоне установлена древняя резная чаша-купель, тоже из камня.
Что удивительно, даже с приходом в эти земли ислама Тхаба-Ерды оставался весьма почитаемым среди ингушей. С древних пор и до середины XX века в Тхаба-Ерды собирался совет старейшин, проводились народные сходы.
10 ноября 2012 года в Тхаба-Ерды состоялось православное богослужение – первое после более чем столетнего перерыва.
В горах быстро стемнело. Спустившись от храма к горной дороге, мы решили отыскать крепость «Вовнушки». В сумерках по камням пронесся БТР и два грузовика (это пограничники, совсем рядом Грузия). Проехав пару километров вдоль какой-то речки, наконец увидели вход в очередное ущелье. Справа и слева на вершинах скал стояли высокие башни, в темноте чем-то напоминающие замок Снежной королевы. Это и была крепость Вовнушки.
***
Переночевав в Ново-Синайском монастыре, наутро снова выезжаем в горы по направлению к Тхаба-Ерды. В Ингушетии начался снег, резко похолодало – зима на Кавказ пришла только сейчас.
Мы снова в Таргимской котловине. Возле уже знакомого КПП поворачиваем на горную дорогу, ведущую к одному из самых величественных музеев под открытым небом – башенному комплексу "Эгикал".
Согласно одному из преданий, возле Кавказского хребта в окружении остроконечных вершин, сверкающих ледниками, на изумрудных лугах в долине реки Ассы давным-давно жил человек по имени Га. У него было три сына: Эги, Хамхи и Тергим. Перед своей кончиной Га, призвав сыновей, завещал им: «Ты, Эги, поселись в том ауле, где жил я. Ты, Хамхи, построй свой аул. То же сделай и ты, Тергим».
По именам сыновей Га и были названы три древнейших селения Ингушетии: Эгикал, Хамхи и Таргим. Сегодня это крупнейшие башенные комплексы всего Северного Кавказа, сохранившиеся до наших дней.
В этих аулах давно никто не живет. Только камни, ступени, жилые и боевые башни с высокими бойницами и балкончиками, могильные плиты и родовые склепы, разбросанные по всему склону. В некоторых склепах и сейчас видны кости, черепа, кисти рук. Но прах умерших никто не тревожит...
Сюда часто приезжают экскурсии из соседних республик. Для самих ингушей эти места особенно ценны – все-таки здесь корни народа, его история. Но сейчас, зимой, в снегопад в этих горах ни души – разве что пограничники на военной технике да мы на старенькой легковушке.
Но дорога в Эгикале не заканчивалась. Если верить карте, за горными перевалами, миновав ингушское селение Джейрах, можно спуститься в Дарьяльское ущелье к реке Терек. Там уже Северная Осетия. От Нижнего Ларса по Военно-Грузинской дороге можно напрямую выйти к Владикавказу.
– Дорога-то там есть, но вам сначала нужно преодолеть два перевала, – предупреждает на КПП пограничник. – Не знаю, как вы сможете это сделать в снегопад. Ну, попробуйте…
(продолжение следует)
Юлия Маковейчук, Александр Егорцев
Фото Юлии Маковейчук
Автоэкспедиция «Кавказ Неизвестный» проводится Фондом «Православные инициативы» с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов. Организационный партнер – Махачкалинская епархия Русской Православной Церкви. При информационном содействии журнала «Фома».
