Этим ноябрьским днем было пасмурно, шел мелкий снежок, который ложился на белый покров, появившийся здесь днями ранее. Лес засыпал, выдыхая последние осенние силы. На полянке стояли и неспешно разговаривали молодой человек и старенький монах.
— Батюшка, — мужчина повернулся к спутнику лицом, — скажите, так в чем же состоит смысл христианской жизни? Зачем я живу на земле?
Старец с минуту стоял неподвижно, смотря куда-то вдаль и словно вглядываясь внутрь себя, потом посадил своего собеседника на пенек. Сам сел на корточки напротив. Его глаза, больше похожие на два бездонных озера, смотрели в самую душу.
— Радость моя! Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколько ни хороши они сами по себе, однако не в делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьего. Пост же, и бдение, и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святого Духа Божьего.
Монах знал, о чем говорит. Он поднялся с корточек, опираясь на грубо выделанную клюку — вот уже почти тридцать лет старец не мог распрямиться в полный рост…
…Был сентябрь 1804 года. Днем батюшка рубил дрова неподалеку от своей избушки, в которой он жил отшельником. Со стороны села донеслись хруст веток и оживленная человеческая речь. Очень скоро стали различимы отдельные слова. Инок окончил рубку, но особого внимания на звуки не обратил и, даже когда перед ним выросли три высоких фигуры в крестьянских тулупах, продолжал связывать бревна.
— Слышь, поп, деньги давай! — один из незваных гостей, по-видимому, главный, поставил свою ногу прямо на сложенные горкой поленья. Отшельник выпрямился.
— Какие деньги, мил человек? Нет у меня денег, — с привычной приветливостью в голосе проговорил монах и потянулся за приготовленной связкой. Но едва он нагнулся, главарь взял его за шиворот и со всей мочи дернул к себе.
— Не дури, браток, не то как собаку прирежу, — в голосе грабителя не было и тени шутки. — Знаем мы вашу породу. Люди день и ночь несут, а вы только и корчите из себя нищих. А ну, живо выкладывай!
Сзади на подвижника набросился один из подельников, но непонятно почему он буквально отлетел обратно. Кто-то невидимый будто давал бандитам понять, что они должны остановиться. Но злость окончательно помутила их разум.
— Он и колдун вдобавок! Валим его!
И все трое навалились на монаха. Защититься он и не пытался, хотя у него под руками был топор и, будучи привычным к тяжелой работе, он обладал немалой силой. Инок воспринял нападение как испытание Божье, которое нужно пройти до конца.
По голове ударили обухом, изо рта и ушей хлынула кровь. Пиная сапогами, грабители дотащили его, еле живого, до избушки. Они всё перерыли в поисках спрятанных денег, но нашли лишь икону да несколько картошин. И тут мужики, наконец, поняли что избили монаха совершенно напрасно. На них напал дикий страх, и они без оглядки бежали из кельи.
Святой выжил, но позвоночник его был сильно поврежден, и он все оставшуюся жизнь ходил сгорбленный. Однако и преступники не остались безнаказанными — хотя заступничество батюшки спасло их от уголовного преследования, их дома и имущество через некоторое время полностью уничтожил огонь. Сами они раскаялись в содеянном, а батюшка Серафим простил мужиков от всего сердца, как и других всегда учил прощать всех и за все.
Таким был батюшка Серафим — чистым, не утратившим своей детской невинности, но, наоборот, умножившим ее во много раз. Даже претерпев от людей осмеяние и побои, он продолжал верить человеку и в человека, и рядом с ним всегда исполнялись его слова: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи».